Семейство того буржуа, который при Людовике XV звался просто Миноре, было столь многочисленно, что один из пятерых детей, тот самый Миноре, чье появление в церкви так потрясло немурцев, отправился искать счастья в Париж и бывал в родном городе лишь от случая к случаю — например, когда получал свою часть наследства после смерти деда и бабки. Много выстрадав, как все юноши, наделенные железной волей и завоевывающие себе место в блестящем парижском свете, молодой Миноре сделал карьеру, о какой поначалу даже и не мечтал; ведь он посвятил себя медицине — области, где успех зависит не только от таланта, но и от удачи. Пользуясь поддержкой Дюпона де Немура[32], сдружившись благодаря счастливой случайности с аббатом Морелле[33], которого Вольтер прозвал «мор на елей», покровительствуемый энциклопедистами, доктор Миноре сделался верным сеидом великого врача Борде[34], друга Дидро. Д'Аламбер, Гельвеции, барон Гольбах, Гримм, перед которыми Миноре был просто мальчишкой, в конце концов вслед за Борде приняли в нем участие, и к 1777 году он имел неплохую практику, пользуя деистов, энциклопедистов, сенсуалистов, материалистов — называйте как хотите богатых философов того времени. Почти не греша шарлатанством, доктор Миноре изобрел, однако же, знаменитый бальзам Лельевра[35] — чудодейственное средство, реклама которого венчала каждый номер издаваемого энциклопедистами еженедельника «Меркюр де Франс». Аптекарь Лельевр, человек ловкий, увидел возможность нажиться там, где Миноре, ученик Руэля[36] в химии, подобно тому как он был учеником Борде в медицине, видел лишь способ пополнить список узаконенных лекарственных средств; доходы аптекарь честно разделил с доктором. В таких условиях всякий стал бы материалистом. В 1778 году, в пору, когда над умами владычествовала «Новая Элоиза»[37] и находились люди, женившиеся по любви, доктор взял себе в супруги нежно любимую им девушку, дочь знаменитого клавесиниста Валентина Мируэ; блестящая музыкантша, хрупкая и ранимая, она не пережила Революции. Миноре был близко знаком с Робеспьером, который его стараниями получил золотую медаль за рассуждение на тему[38]: «Отчего считается, что позорная казнь пятнает всю семью преступника? Вредно это мнение или полезно? И если оно более вредно, чем полезно, каким образом уменьшить нежелательные его последствия?» В архиве Королевской академии наук и искусств города Меца, членом которой был Миноре, хранится, должно быть, рукопись этого рассуждения. Хотя дружеское расположение Робеспьера служило супруге доктора порукой безопасности, непреодолимый страх перед гильотиной усугубил ее аневризм — следствие чрезмерной чувствительности. Несмотря на все предосторожности доктора, боготворившего жену, Урсула повстречала на улице телегу, в которой везли на казнь множество осужденных, и среди них — госпожу Ролан[39]; зрелище это убило ее. Миноре, ни в чем не отказывавший Урсуле, от которой он был без ума, и удовлетворявший все ее прихоти, оказался после смерти жены почти нищим. Робеспьер назначил его главным врачом одной из парижских больниц.

Хотя в пору оживленных споров о месмеризме[40] имя Миноре приобрело известность и время от времени долетало до слуха его родственников, Революция произвела такие разрушения и порвала столько семейных связей, что в 1813 году в Немуре никто уже не помнил о существовании доктора Миноре, которого одна неожиданная встреча натолкнула на мысль вернуться, подобно зайцу, умирать в родную нору.

Кто, путешествуя по Франции, где глаз так скоро утомляется созерцанием однообразных равнин, не испытал пленительной радости, завидев с вершины холма или за поворотом дороги не бесплодные поля, но цветущую долину и речку, на берегу которой, словно улей в дупле старой ивы, приютился под скалой маленький городок? Слыша, как кучер погоняет лошадей, вы стряхиваете дремоту, но пейзаж, представший вашим глазам, прекрасен, словно греза; для путешественника это великолепное творение природы — то же, что для читателя блистательная страница книги. Именно такое впечатление производит Немур, внезапно открываясь взору того, кто едет из Бургундии. Путник видит город в окружении голых скал, серых, белых, черных, причудливой формы, — каких так много в лесу Фонтенбло; там и сям разбросаны одинокие деревья, четко вырисовывающиеся на фоне неба и сообщающие этой своеобразной полуразрушенной стене сельский вид. Здесь кончается лесистый холм, вдоль которого идет дорога от Немура до Бурона. В глубине этой бесформенной котловины вьется Луэн с его разливами и порогами. Эти прелестные пейзажи, окаймляющие дорогу на Монтаржи, настолько совершенны, что напоминают оперную декорацию. Однажды утром доктор Миноре, спешно возвращаясь от богатого бургундского больного в Париж, забыл сказать кучеру, по какой дороге ехать, и нежданно-негаданно очутился в Немуре; сквозь дрему он увидел места, где прошло его детство. В ту пору доктор потерял несколько старинных друзей. Фанатичный приверженец Энциклопедии был свидетелем обращения Лагарпа[41], он похоронил Лебрена-Пиндара[42] и Мари Жозефа Шенье[43], Морелле[44] и вдову Гельвеция[45]. На его глазах Жоффруа[46], преемник Фрерона, с успехом развенчивал Вольтера. Доктор мечтал удалиться на покой. Поэтому, когда почтовая карета остановилась в начале немурской Главной улицы, он счел своим долгом навести справки о родственниках. Миноре-Левро собственной персоной вышел к доктору, и тот узнал в почтмейстере родного сына своего старшего брата. Выяснилось, что племянник доктора женат на единственной дочери папаши Левро-Кремьера, двенадцать лет назад оставившего ему почтовую станцию и лучший в Немуре постоялый двор.

— И что же, племянник, — спросил доктор, — у меня есть и другие наследники?

— Моя тетка Миноре, ваша сестра, вышла за Массена-Массена.

— Да-да, того, что служил управляющим в Сен-Ланже.

— Она овдовела и умерла, а ее единственная дочь недавно вышла за Кремьера-Кремьера — славный парень, но пока без места.

— Прекрасно! она моя родная племянница. Брат-моряк умер холостым, а капитан Миноре погиб при Монте-Легино[47]. Значит, по отцовской линии больше никого нет. А что по материнской линии? Мать моя была урожденная Жан-Массен-Левро.

— Из рода Жан-Массен-Левро, — отвечал почтмейстер, — я знаю только одну Жан-Массен, ту, что вышла замуж за господина Кремьера-Левро-Диониса, поставщика фуража; его казнили во время Революции, а сама она вконец разорилась и умерла с горя. У них осталась дочь, она замужем за Левро-Миноре, фермером из Монтро; дела у них идут неплохо, а дочь их недавно вышла за Массена-Левро из Монтаржи — он сын тамошнего слесаря и служит клерком у нотариуса.

— Одним словом, наследников у меня хватает, — весело сказал доктор и попросил племянника пройтись вместе с ним по городу.

Берега Луэна, извилистой лентой пересекающего Немур, утопают в зелени, сады уступами спускаются к воде, из-за деревьев выглядывают чистенькие домики — когда глядишь на них, то кажется, что если счастливая жизнь возможна, то именно здесь. Когда доктор свернул с Главной улицы на улицу Буржуа, Миноре-Левро показал ему дом господина Левро-Левро, богатого торговца скобяным товаром, который жил в Париже и недавно в одночасье умер.