Он продолжал подниматься, как пирог. Дерн над ним треснул, как кожа в месте нарыва, и оттуда гноем хлынула черная гадость. Когда пузырь, или что там было, стал диаметром с детский бассейн и высотой с человеческий рост… он взорвался. Лопнул как чирей, забрызгав фасад дома Калишеков черной слизью.

Словно какой-то гигант запустил охапку жидкой грязи в аккуратную, белую «вагонку».

Черная гадость из пузыря хлынула во двор, достигнув ступеней крыльца. Она продолжала обильно течь, как кровь из открытой раны, пока двор Калишеков не исчез… не скрылся под добрыми двумя-тремя футами пенящейся черной дряни.

Тесса не знала, что это.

Сперва она подумала, что нефть.

Но здесь не Оклахома, и это было вещество слишком густое, больше похожее на грязь с речного дна… и так же пахло, только хуже. Тут она, не без юмора подумала, что это похоже на понос — черный, жидкий, гадкий понос (только слову «понос» она предпочла бы слово «нечистоты»).

Одному богу известно, какие болезни и заразу может принести эта дрянь.

Эта мысль заставила ее содрогнуться.

С пересохшим ртом Тесса заметила, что повсюду растут новые пузыри. Огромные штуки с треском лопались, вскрывая газоны. Один из них — у дома Дежарденов, через квартал — вырос до десяти или пятнадцати футов в ширину, другой — у дома Юнгов — в два раза больше, как гигантская раковая опухоль на теле старой доброй земли. Он поднял почти весь двор Юнгов. Тротуар и подъездная дорожка потрескались как пласты льда. Ветхий сарайчик на боковом дворе опрокинулся и развалился на части.

Ты должна кому-нибудь позвонить, ты должна что-то делать, — подумала Тесса, когда очередной пузырь превратил крыльцо Калишеков в щепки. Черная слизь хлынула по окрестностям нарастающей волной. Снова раздался низкий гул и земля задрожала.

Давление под землей нарастало.

Один за другим на поверхность выскакивали новые пузыри, как гноящиеся раны, расплескивая сгустки черной крови. Раздался глухой скрежет, и крышка канализационного люка взлетела в воздух и, звякнув, ударилась об бордюр, отколов кусок бетона. Вместо того, чтобы утонуть в грязи, она прокатилась через передний двор Макенриджей и, расколов пополам колодец Кэтлин, врезалась в крыльцо. Хотя само отверстие колодца было скрыто под густым, черным потоком, его расположение было отмечено непрерывно бурлящей в том месте жижей.

Через два дома от нее Тесса увидела, как мистер Грин проковылял через грязь к своей машине и запрыгнул в нее. Сдал задом на улицу и тут же увяз. Попытался раскачать машину, но она заглохла. Он выпрыгнул из салона, крича и ругаясь, поскользнулся, плюхнулся в грязь, и поднялся, словно вымазанный дегтем.

Тесса, не удержавшись, захихикала себе под нос.

Бульк-бульк-бульк.

Она обернулась. На этот раз звук шел изнутри, а не снаружи. Она поежилась… Это был очень нехороший звук.

Где-то в квартале от ее дома раздался пронзительный визг и эхом разнесся по округе. Тесса оцепенела от ужаса. Визг повторился, а потом потонул в море других воплей и криков. Она вглядывалась в окно, пытаясь рассмотреть, откуда он исходит, но так ничего и не увидела.

— Боже, да что там такое?

Когда она снова повернулась в сторону мистера Грина, того и след простыл. Его машина напоминала островок посреди дымящейся клоаки. Одна дверь была по-прежнему открыта. Люди собрались на верандах своих домов, но глупцов, желающих нырнуть вслед за ним в вязкую грязь, среди них не было.

Бульк-бульк-бульк.

Черт. Снова это бульканье.

Тесса пересекла гостиную и двинулась на звук в ванную. Раковина была наполовину заполнена пузырящейся черной грязью. Вода в унитазе походила на чернила. И снова проводя аналогии, Тесса назвала про себя ванну матерью всех помоек.

Бульк-бульк-бульк.

На этот раз звук шел из кухни!

Терзаемая тревогой, Тесса вошла на кухню и увидела, что из крана в ее начищенную до блеска раковину из «нержавейки» вываливаются сгустки черной слизи. Шлеп-шлеп-шлеп. Слизи становилось все больше, словно она выталкивалась под давлением.

Только не моя новая раковина, только не моя новая раковина!

Она инстинктивно схватилась за ручку крана, надеясь смыть грязь в канализацию. Но вместо воды полилось еще больше блестящей черной жижи.

Беспорядка и вони, от которой першило в носу, ей уже хватало по уши, а тут еще в трехдюймовом слое грязи она заметила какое-то шевеление.

Это были не пузырьки.

Что-то другое.

Странное, змеевидной формы.

В раковине было что-то живое.

Сидя на своем крыльце, Джено Дежарден смотрел на грязь, вязкими потоками текущую вокруг дома. Она добралась уже до третей ступеньки крыльца. Бардак и запах это уже плохо, а тут еще уборка потребует гигантских, можно сказать, астрономических затрат. Страховые ставки у всех взлетят, да и время это займет… не хорошо.

Он только что разговаривал по сотовому с братом, который жил на другой стороне Кэмберли. Их там тоже залило этой дрянью.

Что за гребаный бардак!

На крыльцо вышла Айви и протянула Джено банку пива, которую он осушил в один присест. Она села, нервно затягиваясь сигаретой «Бенсон Энд Хэджес 120». Сигарета походила на длинную белую ракету, с пламенем, вырывающимся из сопл при каждой затяжке.

— Становится все хуже, — сказала она.

— Да уж.

— Может, попробуем как-нибудь выехать отсюда?

— На этом?

Раздраженно дымя сигаретой, она ответила, — Всяко лучше, чем тонуть здесь… не думаешь?

— Она уже больше не поднимется.

— Как бы не так.

Джено проигнорировал ее. Это был его конек. Он уже звонил коммунальщикам, и там ему сказали, что такое творится по всему городу. Мэр обратился к губернатору, и Национальная гвардия была мобилизована для создания временных сооружений за городом, где могли разместиться те, кто вынужден был оставить свои дома. Инженерные войска были на подходе.

Все это здорово, — подумал Джено. Он был рад видеть, как работают его налоги. Вот только не было ответа на самый простой вопрос: что это за хрень? Это точно не сточные воды, не грязь и не нефть. Может, странная комбинация всего этого и чего-то еще?

Мерзость какая-то.

— Подождем какое-то время. Если станет слишком глубоко, будем убираться отсюда.

Но Айви совсем не нравилась эта затея.

Она была слишком взвинчена, чтобы просто сидеть и ждать. Она металась по крыльцу из одного конца в другой, что-то бормоча под нос, и непрерывно курила свои любимые «Вирджиния Слимс 120». Длинные, как 2-ой номер карандашей. Лихорадочно скуривала одну сигарету наполовину, бросала окурок через ограду, и тут же прикуривала следующую. За пятнадцать минут нахождения на крыльце, она прикончила уже три сигареты.

Джено знал, что лучше ей об этом не упоминать.

— Гляди, — сказала она.

Он повернулся и посмотрел через улицу.

Мистер Грин сдавал задним ходом, пытаясь выбраться из грязи. Машина заглохла почти сразу. Джино усмехнулся себе под нос, увидев, как Грин вылез из машины, поскользнулся, шлепнулся в грязь, а потом встал, чертыхаясь и фыркая.

— Не хочешь ему помочь? — спросила Айви.

— Дай подумаю, — ответил он. И добавил, — Нет.

Какого черта он будет помогать Грину? Этот говнюк вечно совал нос не в свои дела, стучал в полицию на соседей по любому поводу — от костров на заднем дворе до громкой музыки в гаражах, не оборудованных звукоизоляцией.

Не, это же такое развлечение! Он не собирается помогать этому пузатому сукину сыну.

Грин продолжал барахтаться в грязи, с головы до ног вымазавшися черной слизью.

Все в округе безучастно наблюдали за ним. Комедия была что надо, как первый поход в кино на Бастера Китона.

Айви, конечно, была вне себя от злости. Она ушла в дом, громко хлопнув дверью. Джено был уверен, что сейчас она пойдет на кухню, и будет в пятый или шестой раз наводить порядок в шкафах, расставляя специи в алфавитном порядке.