Главные магистрали в Энтвиле были вымощены серым камнем, но в феврале 1942 года такие мелочи, как дорожки между корпусами существовали только на бумаге. Почва, богатая глиной, размякла и превратилась в сплошную лужу глубиной в шесть дюймов, полностью изолировав дальнюю лабораторию от внешнего мира. Редкое начальство рисковало пробираться по грязи, чтобы увидеть ехидные ухмылки и услышать советы купить лодку или построить мост. Недоступность и постоянные сквозняки, царившие в комнатах, дали повод одному из остряков-химиков назвать это "уютное" местечко Сибирью.

Прозвище прижилось. Более того, его подхватили и провозгласили официально. Так что когда грязь высохла и набеги начальства стали постоянными, сотрудники химической лаборатории остались сибиряками. В течение одного года сибиряки стали известны на всех артиллерийских заводах, а также в таких кругах, где никто не имел понятия, как зародилось это прозвище.

Киннисон превратился в "сибиряка" с тем же энтузиазмом, что и работавшие в лаборатории юнцы. По сравнению с ним все они были очень молоды, хотя у каждого уже имелся стаж самостоятельной работы, а "Кэп" Самнер старался подкинуть им еще и еще - побольше. Принимал он на работу с неподражаемой любезностью, а вот выгонял с беспардонной грубостью; впрочем, этот человек хорошо разбирался и во взрывах, и в людях. Конечно, так любви не завоюешь, но уж уважали Самнера все.

Будучи "стариком", младший химик Киннисон не был принят сразу за своего, но он даже не заметил пристального внимания к собственной персоне, сразу приступив к служебным обязанностям. Он был очень осторожен - но без малейшей примеси страха - с весьма опасными предметами своих исследований. Он проверял трассирующие и зажигательные снаряды, взрывчатые смеси, а если его просили, отправлялся в "квадраты" - на испытания.

Его экспериментальные образцы тетрила всегда подходили по размеру, а болванки для сорокамиллиметровых пушек Третьей квадрата получались плотными, без трещин и полостей. И тогда эти юные и довольно саркастические умы поняли, что он единственный среди всех них точно знает, что делает. Они начали советоваться с Киннисоном, и он не раз помогал молодым в решении их проблем. Его авторитет рос неуклонно.

Темноволосый и темнолицый "Таг" Тагвел - двести фунтов костей и мышц, бывший футболист, ныне отвечающий за разработку трассирующих пуль в на Седьмом квадрате, - называл его "дядюшка Ральф"; это меткое прозвище прижилось быстро, а вскоре прибавилось еще одно - "Летчик". Это произошло после того, как Киннисон, перелетев через всю комнату, вышиб спиной дверь из-за "небольшого" случайного взрыва зажигательной смеси в Восьмом квадрате. Затем последовало повышение до инженера-химика, но прошло оно без лишнего шума, так как касалось только титула и зарплаты.

Однако три недели спустя он стал старшим химиком, отвечавшим за взрывчатые вещества. По этому случаю было устроено пышное празднество, которым руководил "Блондин" Ваначек, занимавшийся тетрилом во Втором квадрате. Киннисон ожидал увидеть хотя бы тень зависти или неприязни, но, к его радости, ничего подобного не было и в помине. И уже в новом звании он взялся за работу в Шестом, пытаясь создать двадцатифунтовую разрывную бомбу. Помогали ему Таг и еще двое; одним был "Док" или "Барт" Бартон, которого, как гласила молва, Кэп хотел сделать своим помощником. Этот парень напоминал Рики-Тики-Тави - вечными метаниями и беготней, во время которых он успевал выяснить и продумать массу вещей. Он был очень неплохим химиком; ничуть не хуже зарекомендовал себя и второй помощник "Карли" Каривокс, седоволосый, но очень молодой эксперт, недавно влившийся в содружество сибиряков.

А еще через несколько месяцев Киннисона вызвал в свой офис сам Кэп Самнер. Ральф шел, размышляя, по какому поводу будет крик в этот раз, ведь все знали, что подобный вызов означал только одно - выволочку.

– Киннисон, мне нравится, как вы работаете, - начал главный химик, и его посетитель застыл с открытым ртом. - Вы получили степень в институте Монтроза, значит, вы знаете все о взрывах, а по данным ФБР у вас есть мозги, способности и невероятное упрямство. Эти качества полностью искупают вашу склонность решать конфликты с начальством при помощи кулаков. Мне интересно, как вы так легко управляетесь с этими чертовыми сибиряками. Я хочу сделать вас своим помощником, ответственным за всю лабораторию. Формально, я имею в виду, - на самом деле вы исполняли эти обязанности уже много месяцев.

– Да…, но я… А как насчет Бартона? Он слишком хороший парень, чтобы подставить ему ножку.

– Я уже это заметил. - Замечание шефа сильно удивило Киннисона. Он даже не думал, что такой самоуверенный и раздражительный человек как Самнер, способен признавать свои ошибки. Такого Кэпа он еще не знал. - Я обсудил с ним этот вопрос еще вчера. Он чертовски хороший парень, но я сомневаюсь, что в нем есть то, что заставило бы этих бандитов работать семьдесят два часа без отдыха, засыпая вповалку на скамьях, питаясь бутербродами и кофе - до тех пор, пока бомба не была создана.

Самнер не упомянул, что все это время с ними был сам Киннисон. Это было очевидно.

– Я, право, не знаю… - Киннисон покачал головой. - Сначала мне бы хотелось самому поговорить с Бартоном. Ладно?

– Я ждал этого. Хорошо.

Киннисон нашел Бартона и сразу отвел его в сторону.

– Барт, Кэп собирается сделать меня своим помощником, а ты, по его словам, одобряешь эту идею. Одно твое слово, и я скажу ему, куда засунуть это предложение и объясню, где этим стоит заниматься.

– Я ожидал от вас именно этого. Я невероятно рад, - Бартон улыбнулся и пожал Ральфу руку. - Я бы реагировал так же, если бы подобное предложили мне. Кое-что в этой истории мне не нравится, но поймите, в этой конторе я единственный независимый человек. Я могу уйти в любую минуту и ничего от этого не потеряю. Мне нравится работать с вами. Соглашайтесь, и я во всем вас поддержу. - Бартону незачем было добавлять, что он будет работать на совесть.

– Я согласен, - заявил Киннисон, вернувшись к Самнеру.

– Возможно, а теперь утрясите все вопросы со своими сибиряками.

– Это не будет слишком сложно.

И действительно, сложностей не было. Реакция сибиряков заставила Киннисона проглотить комок в горле.

– Ральф Первый! Царь Всея Сибири! - орали они. - Да здравствует его величество! Кланяйтесь, рабы, царю Ральфу Первому!

Щеки Киннисона все еще ярко пылали, когда он добрался к себе домой. Он никогда не забудет событий этого удивительного дня.

– Ну и банда! Ну и банда! Послушай, детка, они работают ради собственного, удовольствия! Этих парней просто нельзя вытащить из лаборатории. Ну как я могу отвечать за то, что они натворят?

Шли месяцы работы, работы тяжелой и напряженной - не стоит вникать в детали, они не важны. Пол Джонс, крупный медлительный мужчина, обустроил Четвертый квадрат. Фредерик Хилтон перешел к сибирякам и начал работу с противопехотными минами.

Последовало новое повышение - Киннисон стал главным химиком. Они с Самнером не были друзьями, и Ральф даже не пытался узнать, почему Самнер ушел или был уволен. Это повышение не изменило ничего; Бартон, став его помощником, взял в свои руки все, кроме лаборатории, избавив Киннисона от административных дел, а Ральф остался царем Сибири.

Противопехотные мины доставляли массу неприятностей. Слишком много людей погибало при испытаниях, а никто не понимал почему. И вот, как и обычно, неразрешимую проблему передали сибирякам. Хилтон радостно взялся за дело, потерпел поражение и позвал на помощь. Сибиряки бешено заметались. Киннисон заряжал и испытывал мины с помощью Тага, Пола и Блондина.

Во время одного из многочисленных испытаний Ральфа пригласили на совещание руководства. Пришлось вызывать себе замену; неисправимый оптимист Хилтон с радостью сменил его. Но Киннисон еще не успел выехать за ворота, когда его остановила патрульная машина.