Путь до музея занял не более пятнадцати минут. Библиотека, в которой он располагался, находилась рядом с институтом, где преподавала моя мама. Мы зашли внутрь, и нас тут же оглушила тишина. Городской шум остался за массивными дверями, а здесь были только книги. На меня нахлынули воспоминания, и вдруг показалось, что я уже видела и эту широкую лестницу, ведущую на второй этаж в читальный зал, и огромные до пола зеркала в вестибюле, и тяжелую люстру, висящую под самым потолком.

  Ну конечно! Мне сразу вспомнился тот день, когда я смотрела широко раскрытыми глазами на это великолепие много лет назад. Тогда мне казалось, что на ступеньках именно этой лестницы золушка потеряла свою хрустальную туфельку. Да, мы с мамой бывали здесь в детстве очень часто. Она писала свою диссертацию и проводила почти все дни в этой библиотеке, а мне разрешалось приносить с собой кукол для того, чтобы играть с ними в принцев и принцесс. Тогда мне было пять лет, и со временем это место почти стерлось из моей памяти, ведь я с тех пор так никогда и не была здесь. Но сейчас мне стало ясно, что с этой библиотекой у меня связано много приятных воспоминаний.

  - Ты что остановилась? - услышала я голос Алекса.

  Он стоял на середине лестнице и смотрел на меня сверху. Я легко преодолела разделявшие нас ступеньки и оказалась рядом с ним.

  - Представляешь, я знаю эту библиотеку. В детстве мы с мамой почти каждый день бывали здесь.

  - Может, ты даже помнишь музей? Ведь дед основал его лет семнадцать назад. Я часто приходил к нему сюда, - он многозначительно округлил глаза. - Может, мы даже встречались с тобой?

  Я рассмеялась. Это было, действительно, забавно.

  - Тогда ты должен вспомнить маленькую девочку с целым ворохом кукол, которых она повсюду таскала за собой.

  Мы поднялись на второй этаж. Я точно знала, что направо располагался вход в читальный зал, а налево была дверь в 'волшебную страну'. Конечно, это и был музей. Помню, что пропадала там помногу часов, даже вахтеры привыкли ко мне и почти не обращали внимания. Мне позволялась играть везде, и, конечно, излюбленным местом для меня был этот музей. Там было столько удивительных вещей: золотые и серебряные чаши, доспехи, потускневшие от времени, черепки от посуды, одежда, расшитая разноцветными нитями. Экспонатов было много, и все они поражали воображение пятилетней девочки. Я была уверена, что это и есть волшебная страна, где живут сказки. И там меня встречал добрый волшебник, угощал конфетами и часто рассказывал удивительные истории. Боже мой, конечно это был ни кто иной, как дедушка Александра! Вот уж, действительно, совпадение.

  Алекс толкнул тяжелую дверь в музей, и она нехотя поддалась. Там царил полумрак, лишь стеклянные витрины были подсвечены яркими лампами. Мы осторожно вошли внутрь. Да, здесь мало, что изменилось с тех пор, разве что экспонатов стало больше. В самом конце зала появился стеллаж с рукописями, которого раньше я не видела. Окна были занавешены все теми же тяжелыми темно зелеными портьерами. На миг мне показалось, что мне снова пять лет, и я сейчас увижу пожилого волшебника, который угостит меня конфетой 'Кара-кум' и расскажет новую сказку. Мы переглянулись с Алексом, похоже, им овладели те же чувства, и он тоже на секунду перенесся в свое детство.

  - Я помню твоего деда, - сказала я, - он был очень добр ко мне.

  - Да, дедушка был хорошим человеком, - ответил Алекс.

  - Извините, сегодня музей не работает. Санитарный день, - раздался старческий голос откуда-то из темноты.

  Приглядевшись, я увидела маленькую старушку, сидящую на стуле у окна. Она натирала тряпкой какую-то медную вещицу.

  - Меня зовут Александр, - представился Алекс, - я внук Свиридова Алексея Федоровича. С кем я могу поговорить о нем?

  Старушка оживилась, она отложила свою тряпку и встала со стула.

  - Александр, как же ты вырос! - она подошла ближе к нам, тяжело шаркая ногами. Видно было, что каждый шаг дается ей с трудом. - Помнишь бабу Любу? Когда-то ты с удовольствием уплетал мои пирожки с вишней.

  - Баба Люба! - Алекс просиял. - Я не узнал Вас. Здесь так темно.

  - Да нет, тут дело не в освещении, просто годы уже берут свое. Видишь, еле хожу. А было время, когда мы с экспедицией проходили десятки километров без привала.

  Я поняла, что им двоим сейчас не до меня и, улучив момент, улизнула от них. Вдруг хотелось снова пройтись по залу, чтобы воскресить в памяти удивительные моменты далекого детства. Каждый стеллаж был мне знаком, даже их расположение осталось прежним, лишь в середине не хватало низкого столика. Как сейчас помню, он стоял в самом центре зала, освещенный сверху двумя лампами, от чего отбрасывал две таинственные тени в обе стороны. Четыре резные каменные ножки в виде слонов хоботами поддерживали массивную столешницу из того же камня. Тогда на нем были разложены в строгом порядке фигурки из золотистого полупрозрачного камня. Как я теперь понимала, это был, скорей всего, янтарь. Мне очень нравился тот столик с его потрясающими каменными игрушками.

  Однажды мне разрешили потрогать их. Помню, с каким восторгом я держала в руках эти вещицы. Они были теплыми и очень гладкими на ощупь, а если сквозь них пропустить солнечный свет, он преломлялся, рассыпаясь на полу удивительным узором. Пускать зайчиков научил меня дедушка Алекса, именно он показал мне это чудо. Все фигурки были разными, ни одна не повторялась. Они напоминали какие-то символы, сейчас я назвала бы это иероглифами. Их было не много, думаю, меньше десятка, но они всегда привлекали взгляды посетителей своей необычной красотой. Теперь этого столика нигде не было видно, а жаль, мне бы очень хотелось посмотреть на камни еще раз.

  До меня донесся голос Алекса.

  - Мы пришли сюда по важному делу.

  - А кто твоя спутница? - старушка рукой указала в мою сторону.

  - Это моя девушка, ее зовут Саша.

  'Моя девушка' - восторженно повторила я про себя. Эти слова заставили меня тут же позабыть все недавние обиды. Он сказал не 'подруга', не 'знакомая', а именно 'моя девушка'. Я улыбнулась - ради этих двух слов стоило забросить сегодня учебу.

  - Очень милая, - отозвалась пожилая женщина, - но такая худенькая.

  Она жалостливо покачала головой, а Алекс рассмеялся.

  'Ну и что! - подумала я, - Конечно, кое-где мне можно было бы добавить объема, но в целом моя фигура меня всегда устраивала!'

  Поговорив еще немного о всякой ерунде, Алекс перешел к главному. Я прислушалась.

  - Нам нужно встретиться с человеком, который был бы близко знаком с моим дедом и его работой. Может, Вы подскажете мне?

  Он замолчал, и мы оба обратились в слух.

  - Да, есть такой человек, - не задумываясь, ответила старушка. - Это профессор Симаков. Он долгие годы дружил с твоим дедом, а теперь возглавляет фонд, которому принадлежит этот музей. Он многое знает об исследованиях Свиридова. Сходите к нему, он заведует кафедрой в Педагогическом университете им. Герцена.

  - Да, мы сейчас же к нему поедем, - ответил Алекс и, повернувшись ко мне, спросил, - ты готова еще на час пожертвовать своей учебой?

  - Думаю, да, - уверенно проговорила я.

  Сегодня я готова была идти с ним куда угодно! Прощаясь со старушкой, я все-таки не выдержала и задала свой вопрос.

  - Скажите, а где сейчас тот стол с янтарными фигурками. Он был тут лет пятнадцать назад?

  Баба Люба удивленно на меня посмотрела.

  - Ты о нем знаешь?

  - Да, так уж получилось, что я бывала здесь в детстве. Он находился вот тут, - и я указала на то место, где раньше располагался столик.

  - Точно, здесь он и стоял, - ответила старушка.

  Видно было, что мой интерес к музейным ценностям сильно ее порадовал.

  - Но, к сожалению, этот экспонат для нас потерян навсегда, - ее и без того морщинистый лоб нахмурился, - года полтора назад, еще при жизни Свиридова, фигурки были украдены из музея. Удивительное дело, ничего больше не взяли, а их унесли. В последнее время стол был накрыт стеклянным колпаком и закрыт на замок. У меня в тот день был выходной, сам Алексей Федорович был здесь. День прошел как обычно, приходили какие-то посетители, осматривали музей, а потом уже перед закрытием он вдруг заметил, что не хватает его основного экспоната. И что самое непонятное, стекло и замок остались на своих местах, а янтарь просто исчез. Конечно, был скандал! Алексей Федорович очень расстроился, ведь он считал фигурки основой всей экспозиции. Мне кажется, что этот случай сильно надорвал его сердце. Он казнил себя, что не смог уберечь свое сокровище и частенько после этого говорил: 'Нужно было хранить их в сейфе. Кто теперь знает, кому в руки они попали!'