Маг стоял и смотрел, как на него несется горящий человек, в последнем разумном стремлении, забрать его жизнь, как плату за боль. Тело, уже тело, полыхающее как факел, упало. Аллэрн не успел добежать.

Только когда рухнуло, догорая, здание, Туман, весь в саже, словно демон из ада, ступая по затухающему магическому пламени, пошел к соплеменникам. Ни один мускул не двигался на лице, мужчина был бесчеловечно спокоен.

Люди, при его приближении, отходили подальше, так пугал их всемогущий маг. Один Сэнт сделал шаг навстречу и прокашлявшись произнес:

- Теперь верю, что мы победим.

Безжизненный взгляд стал ответом, сопровождающие из Освободителей, подвели толота полукровке, повинуясь кивку головы. Туман вскочил на беспокойно переступающее животное и крикнул, вскинув руку:

- Кто со мной?

- Громить столицу? - усмехнулся Сэнт. - Я пойду!

Склонившись так, чтобы иметь возможность смотреть в глаза торну-предводителю, Туман сказал:

- Ты умный торн, Сэнт, твоя задача организовать людей, чтобы это был не вооруженный чем попало сброд. Оружие я распоряжусь, чтобы вам с этим помогли. Но, о кормежке вам придется позаботиться самим. Свои запасы мы пока оставим на черный день, ведь он может придти. Но это стоит знать только тебе. Сможешь сделать?

- Мне нужен маг, и не один, - Сэнт смотрел прямо, серьезно, не отводя взгляда.

- Будет, это уж точно будет, - кивнул Туман и крикнул, чтобы слышали все. - Я жду вас, друзья!

Отдав необходимые распоряжения по поводу магов и организации из крестьян сколь-нибудь приемлемого войска, Туман повернул толота и в сопровождении своих соратников покинул поле побоища.

И снова о любви

Тонкая рука, беспомощно свешивалась с постели, застеленной шкурами. Когда-то, на подобном ложе, выздоравливал и Туман. Нежно очерченное бледное лицо и опущенные, синеватые веки. Девушка уже несколько дней не приходила в себя. Раны на теле, как маг, Туман смог залечить быстро, но Ариадна так и не открыла глаз. Словно дух улетел на время, оставив тело и больше не хотел возвращаться. Как сказал Урбан, она просто не хочет жить.

Восстание ширилось, а сердечная рана у его вдохновителя так и не заживала. Он корил себя за то, что не успел, в отличие от Цеталиона, который, каким-то чудом смог опередить компанию, направлявшуюся, чтобы спасти девушку. Аллэрн, видимо, знал что-то о ней такое, что помогло ему поймать ее сразу на выходе. Но тайну, что именно, унес с собой в могилу.

Нежно коснулся руки, бережно сплел свои пальцы с беленькими, тоненькими пальчиками девушки и уткнулся лбом в тыльную сторону хрупкой ладони.

- Какая трогательная картина, - в горестное бдение вторгся насмешливый мужской голос.

- Кто ты? – очнулся от грусти Туман и, вскочив с земляного пола, на котором стоял на коленях, приготовился дорого продать жизнь.

- Какие времена настали! – патетически возвел очи горе Бог Любви. – Дожили, уже не узнают!

- Кто ты? – переспросил торн.

Выглядел он так, будто мучительно пытался вспомнить нечто очень важное.

Зейран не стал отвечать, просто подошел к девушке и коснулся указательным пальцем цветка амии, который выглядел сейчас очень блекло. Прекрасное растение, то ли из-за болезни девушки, то ли по каким-то другим причинам выцвело. Ярко-красный, как кровь, парадный цвет, покрылся сероватым налетом и оттого выглядел неприятно-мертвым. Но, после прикосновения Бога, цветок словно ожил и снова заиграл ярким огнем в черных волосах. Он смотрелся нелепой кляксой, смертельной раной на фоне мертвенно-бледного лица и казался насмешкой над состоянием девушки.

- Зейран! – воскликнул Туман, он, наконец, вспомнил, кто мог подарить амии.

Культы беспечных и злых Богов, уже давно не пользовались у торнов популярностью, поэтому не удивительно, что молодому человеку пришлось напрячь память, чтобы связать все воедино. Да и тех девушек и молодых людей, кому выпадала честь носить подобное украшение, ему видеть никогда не доводилось.

- Тугодум, - фыркнул Бог и сердито добавил. – Кто посмел? – коснулся рукой бледного лба. - Не отвечай, уже знаю. Вы были обязаны оставить его мне.

- Правда? – скептически прищурился Туман.

Бог Любви смерил сомневающегося недобрым взглядом и вернулся к рассматриванию бледного личика Ариадны.

- Я не буду тебя наказывать, - тихо сказал он, нарушив молчание. - Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Надеюсь у тебя и в мыслях не было покуситься на мое? - обернулся он к торну и насмешливо улыбнулся. - Не отвечай, вижу было.

- И что? - гордо вздернул подбородок Туман.

- Мучительная смерть и любовь на одной чаше весов, - помолчал. - Победа в безнадежном предприятии на другой. Выбирай.

- Что ты хочешь этим сказать? - голос сорвался и сероглазый брюнет задал вопрос шепотом.

- Я могу помочь. Вы проиграете, если не вмешается кто-то из Богов. Страну ждет голод, если вы быстро не завершите ваше предприятие. А голодные люди не станут воевать, не до того им будет.

- Чем ты сможешь помочь? Ты Бог любви, а не войны. И какой тебе в этом интерес?

- Никакого почтения к божеству, - ехидно заметил Бог. - У меня есть братик и сестричка, которые имеют необходимую квалификацию. А мои мотивы. Тебе не зачем о них знать. Такой ответ тебя устроит?

- Какую плату ты возьмешь?

- Никакой, - Зейран смотрел прямо, не отводя взора синих глаз от напряженного торна. - Кроме храма в мою честь. Считай это моей прихотью. И условие, отказаться от нее, - махнул рукой в сторону ложа.

На лице Тумана отразилась мука, настолько болезненно и мучительно рвалась душа на две части. Наконец, с тоской взглянув на прекрасную девушку, решился:

- Я согласен! Свобода моего народа окупит мою боль от расставания с ней. Это две несоизмеримые величины.

- Умный мальчик, - засмеялся Бог. - Я сдержу слово. Зикор или Зитера выступят на вашей стороне, - отвернулся от собеседника, разом потеряв к нему интерес. - Открывай глаза, хватит притворяться, что еще не в себе, - коснулся пальцами век Ариадны.

Серые глаза открылись, сережки были сняты давно, пока девушка металась в бреду, Туман боялся, что они могут оцарапать нежную кожу или причинить еще какой вред. Торн судорожно вздохнул и отвернулся, чтобы не видеть грусти во взгляде девушки. Он уже сделал выбор.

- Ты заберешь ее с собой? - все, что спросил.

- Э нет, так будет не интересно. Ей нечего делать в Светлых чертогах и есть другие причины..., - Бог резко оборвал предложение и перевел тему. - Она останется пока у тебя, присмотришь, чтобы кто-нибудь еще не попытался сломать мою игрушку. Счастливо оставаться, - и испарился, словно его и не было.

Богам нет дела до людских слез и желаний

В уютной лощинке было тихо, безветренно. Только дождь, первый за несколько дней, тихо шелестел по камням, по траве.

Урбан стоял, задумавшись и мысли были невеселыми.

- Ты звал меня? – мужчина в белом плаще появился за спиной великана.

- Да, звал! – повернулся лицом к Богу Урбан. – Ситуация критическая.

- Не паникуй раньше времени, сын, - ответил Зорет и вздохнул.

- Не паниковать? А что нам делать? Восстание надо глушить на корню. Каждая жизнь мага на счету. А бойня унесет этих жизней слишком много. Мы не можем позволить торнам и аллэрнам такой роскоши. – Тот Чье Имя Под Запретом, сжал кулаки, пытаясь сдержать гнев. – А ты все ждешь чего-то. Чего? Прорыва?

- Нам нужно еще немного времени. Дети не готовы к отлучению, - Бог скинул капюшон. Черные глаза смотрели устало и печально.

- Братцы и сестрицы, - прорычал Урбан. – Избалованные, жадные. Тебе все еще жаль их?

- Они мои дети и их поведение результат моего воспитания, - сожаление звучало в голосе Зорета.

- Скорее результат развращения, - усмехнулся Урбан. – Развращения Силой и вседозволенностью.