- Все так серьезно?

Кивнула и произнесла срывающимся голосом:

- Отца убили, - на большее меня не хватило, снова потянуло плакать.

Больше он не сказал ни слова, ушел, видимо на кухню, потому что вскорости вернулся с кружкой, в которой плескалась вода. Заставил через не хочу сделать несколько глотков. Помогло, всхлипывать стала меньше. Отставил бокал и коснулся указательным пальцем куртки:

- Ее надо снять. Посмотреть что там, просто необходимо. А как немного придешь в себя, расскажешь все. Подумаем, что можно будет сделать.

Послушно попыталась стянуть куртку, но руки плохо слушались, все еще чувствовала себя оглушенной и слабой. Да и откуда было силам взяться, если целый день не ела? Да и вчера тоже не особо налегала на еду. И позавчера. От этих мыслей разыгрался аппетит, о чем и сообщила Леше:

- Извини, плохо получается. Я не ела сегодня весь день. Сил нет.

- Давай помогу, - спокойно ответил он и помог разоблачиться. - Еда позже будет. Сначала надо разобраться с раной.

Кинул смурной взгляд на пропитанную кровью майку, голую руку, дизайнерский подход к одежде его, видимо, не радовал и снова вышел из комнаты. Не было в этот раз его чуть дольше, и вернулся он уже с бинтом, перекисью водорода в одной руке и миской с водой в другой. Расположил это все на столике, возле которого стоял мой стул, покачал головой:

- Кофту тоже необходимо снять. Ее надо постирать, а еще лучше сжечь. Но негде.

- Зачем? И что тебе в голову пришло? Это только моя кровь, - попыталась возмутиться, но тут, же пришла в голову здравая мысль, что это не факт.

Мужика-то я ранила, и стоял он ко мне близко. Конечно, на майку могло и не попасть, а вот на куртку или джинсы. Да и в листве шарила в поисках улик, тоже могла испачкаться.

- Тогда и куртку туда же нужно, - тихо сказала и стала задирать одежку.

- Надеюсь, этого хватит, - кивнул на столик. - Если что-то серьезней, придется обратиться к врачу.

Снова присел на корточки передо мной, дождался, когда выпутаюсь из единственного рукава майки, потом потянул за узел сбившейся импровизированной повязки. Аккуратно потянул, чтобы ничего не повредить. Но платок, в том месте, где соприкасался с раной, не захотел так просто отставать, присох. Тогда Лешка, окинув задумчивым взглядом принесенные 'медикаменты', снова поднялся с места и, сказав: 'Извини, сейчас' удалился. Пришел он в этот раз уже с упаковкой ватных дисков и огромным куском ваты в руках.

Намочил вату, не сильно отжимая, и стал смачивать повязку, потихоньку оттягивая ее рукой вверх. Было больно, но я терпеливо молчала и кусала губы. Что эта боль по сравнению с ощущением, что весь мир рухнул, и больше в нем нет места для меня? Процесс получился длительный и неприятный. От того, что повязку пришлось отодрать, рана снова начала сочиться кровью. Сосредоточенно, меняя ватные диски, Леша принялся оттирать присохшую к коже кровь. После того как завершил с этим процессом приступил к обработке самой раны, уже больше не поминая то, что необходимо будет обратиться к врачу. Не так все ужасно, раз сам справляется. После того как завершил с перевязкой, сказал:

- Сейчас найду для тебя футболку или рубашку. Пока же умойся. Расческой можешь воспользоваться моей. Идем, покажу.

Парень довел меня до ванны, показал полотенце, расческу и оставил меня одну, чтобы могла привести себя в порядок. Долго умывалась холодной водой, после взялась за смывание того, что молодой человек не стал стирать ватными дисками. Сильно ыше уровня раны он не решился подняться, а кровь попала и на бюстгальтер и на грудь. Стук в дверь отвлек меня от осторожного, чтобы вода не намочила свежую повязку, отмывания крови.

Приоткрыла дверь, Лешка, не глядя в мою сторону, протянул рубашку.

- Спасибо, - смутилась, но поблагодарить не забыла.

Поколебавшись немного, сняла запачканное белье, оттерла с кожи всю кровь, которая попала под него, вытерлась и надела рубашку, которая мне была велика. Ничего, закатала рукава, и это стало не так заметно. Теперь можно было и расчесаться, и если не обращать внимания на опухшие красные глаза и нос, да на синяк на скуле, можно даже принять за обычного человека, а не гуманоида с неизвестной планеты. Нервно сглотнула, еще раз пригладила волосы рукой и вышла за дверь. Мне не хотелось ни обижать Лешку, ни отвечать на лишние вопросы. По сути, я не знала своего одноклассника достаточно хорошо. Ведь известна истина, что любовь застит взор, а значит, адекватно оценивать молодого человека раньше я не могла.

Но он опять не стал задавать вопросов, крикнул из кухни, когда услышал мои шаги:

- Я здесь. Дорогу показать?

- Уже дошла, - отозвалась и застыла, наблюдая за тем, как Лешка хлопочет на кухне.

- Садись. Сейчас кормить буду, - кинул беглый взгляд в мою сторону, скупо улыбнулся и вернулся к скворчащей сковороде. - Извини, особых харчей нет, готовка дается мне с трудом, но, надеюсь, яичница тебя устроит.

Осторожно села на табуретку, боясь потревожить затихшую рану, и нервно захихикала.

- Ты что? - удивился парень и обернулся ко мне.

- Нет, ничего. Просто я тоже могу только яичницу готовить. Ну, еще омлет.

Отсмеявшись, в смехе не было ничего веселого, скорее что-то отчаянное и истеричное прорывалось, замолкла, стараясь избегать взглядом того места, где стоял Леша. Как его хлопоты живо напомнили то ли явь, то ли быль, связанные с Германом.

- Я не знаю, куда тут кое-что еще из вещей деть, грязное, - вспомнила о белье, зажатом в кулаке.

- Я твои вещи закинул в стиральную машину, кидай туда же, - кивком головы указал на агрегат. - Сейчас запустим, все будет чистое, никто не подкопается. Проделала все необходимые манипуляции, уточняя у Лешки как правильно выставить режим и на что нажимать, потом снова села на стул и уставилась тупым взглядом на стиральную машину.

- Ешь, - передо мной поставили тарелку с яичницей и куском хлеба, лежащим на краю.

- Аппетита нет, - вид пищи вызывал отвращение, голод куда-то пропал.

Остались только сонливость, усталость и пустота в душе.

- Ешь, - нахмурился, когда увидел, что никак не отреагировала на то, что пододвинул тарелку поближе.

Взял вилку и нож в свои руки, отрезал кусочек, нацепил на вилку и поднес к моему рту:

- Открой ротик. Ну же, - удивленная его действиями, послушалась.

Только когда прожевала первый кусок, поняла что все-таки голодна, забрала вилку и нож у Леши и принялась за еду. После того как доела, мне налили чай и Лешка сел напротив тоже с кружкой, дымящейся паром и произнес:

- Рассказывай. Все рассказывай.

Отвела взгляд в сторону, закусила губу и неохотно, выдавливая из себя слова, стала говорить. Про смерть отца, про похороны, про то, как меня выкрали и хотели убить, про то, что не знаю, как поступить дальше и куда идти. Он слушал меня внимательно, испытующе глядя на меня голубыми глазами, ни разу не перебил, но я чувствовала, что мне сочувствуют и верят. От этого становилось немного легче, ведь удалось разделить тяжкую ношу, отдать какую-то часть собеседнику.

- Звонить опасно и ехать домой опасно. Тебя везде могут ждать. Раз такие дела, оставайся пока у меня. Завтра съезжу к тебе домой, посмотрю, что можно сделать. Если удастся, передам весть твоему дяде Леше. Ему можно доверять? - подумав немного после того, как завершила рассказ, сказал Лешка.

- Можно. Он за папу и за меня любому глотку порвет.

- Ты думала над тем, чтобы найти того, кто заказал твоего отца? - небрежно спросил он и отхлебнул чай.

- Думала. Но я не знаю, с какого краю подойти к этой проблеме. Где искать концы? - тоже сделала глоток горячего напитка.

- Твой дядя Леша, у него же есть связи. Он может знать кто такой Домовой. Не поверю, что никаких слухов о том, кто с ним связан, не ходит.

- Думаешь, стоит начинать оттуда? - устало прислонилась к стене, возле которой стоял мой табурет.

- Попробуй. Чем черт ни шутит, - подумал еще немного и тихо добавил. - А я тебе помогу. Как на это смотришь?