- Так ты будешь студенческим адвокатом? Ух ты! Так здорово!

Со своим характером я могу быть только судьей по прозвищу «Вешатель». Защищать сверстником мне хочется не больше, чем разводить ездовых оленей в Лапландии. Крашенинникова кисло посмотрела в мою сторону. Наверное, подумала о том же.

- А второй элемент?

- Содействие. Хоть мы и учимся в комфорте, у каждого могут возникнуть трудности, которые трудно разрешить самому. И студсовет при мне будет тем место, куда любой может обратиться за помощью. Но наша помощь будет не бесплатной. Каждый, кому мы поможем, должен будет впоследствии помогать и другим. Звучит как наивная глупость, но такая схема поможет нам стать едиными. Помогая друг другу и вставая за каждого горой, мы придем к сплоченному общество, помогающим каждому в реальном мире после выпуска. Гораздо легче отстаивать своё мнение зная, что за тебя готовы поручиться и поддержать тысячи других людей. И ситуации, когда каждый эспер сам за себя - не будет!

Впрочем, ничего нового.

Я отпускал со сцены грехи. Яманкан обольщает безответственностью. Ведь нет ничего слаще, чем мысль, что всегда есть те, кто тебе поможет. А самому волноваться не надо.

- Преинтересная программа. Однако, у неё есть недостаток: за год такого не добиться. Не лучше ли попытаться реализовать её ближе к выпуску?

- Верно - это долгий путь. Но лучше его начать прямо сейчас.

- Но где гарантия, что следующие президенты начнут идти проложенным тобой курсом?

- Я уверена, что за год работы, эффективность моей программы станет видна невооруженным глазом и они охотно продолжат делать тоже самое.

- А если я соглашусь поддержать твою программу, то ты уступишь мне место в этом году? - спросила Крашенинникова и весело засмеялась, сведя всё к шутке. Она как никто знала, что стань Яманкан президентом, то этот пост она покинет только в двух случаях: вперед ногами или с красным диплом в обнимку. Сменяемость власти - это не про мою родину.

- Тоже я могу попросить и у тебя.

- Верно… Только мою программу выполнить проще. Если не сказать иначе: её просто можно будет выполнить. То, что ты обещаешь и то, к чему стремишься - совершенно разные вещи. Видишь ли, Лина, превращение студсовета в клуб добрых дел никак не изменит реальности - подняться выше простых людей можно только с помощью силы.

- Ты не права. Мирное решение возможно.

- Только в стране добрых фей и ласковых щенят, - с издевкой сказала Крашенинникова. - Никто добровольно власть не уступает. Скажи, если бы мирного выхода не было, ты бы пошла на конфликт?

- Если это позволит добиться желаемого - конечно.

- Значит, у ФОЭ будет пополнение в твоём лице? - хмыкнула Крашенинникова, довольная метким замечанием.

- Они лишь террористы.

- Они считают себя борцами за нашими права.

- Одно другому не противоречит. Только вот от их действий страдают как простые люди, так и эсперы. А я такого никогда не допущу.

А нельзя ли быть чуть проще? Я уже не раз говорил, что это выборы президента студсовета, а не страны. Зачем лезть в высокую политику? Может ограничитесь задачами по возрасту и силам? Но видимо свойственная людям тяга к причастности к чему-то более масштабному и значимому, чем они, заставляла зрителей слушать разинув рты. Хотя полемика на сцене ничем не отличалась от споров на замызганной кухне старой малосемейки.

- Но взаимопомощью ничего не добиться. Либо желаемое тобой придет со временем, само собой, либо ты возьмешь всё силой. Никак иначе.

- Ты мыслишь поверхностно.

- А ты радикально. Может моя программа и не хватает звезд с неба, но она реализуема здесь, сейчас и без крови. А ты скрываешь, что последнее неизбежно.

Я ожидал контрудара от Яманкан, но она неожиданно замолчала. В зале повисла непривычная тишина. Раздались пара тихих шепотков и тут же шипение с просьбой замолчать.

- Настя, я всегда тебя уважала… Но есть в тебе одна черта, которая не позволяет быть президентом. Это жажда комфорта, - медленно заговорила Яманкан. - Ты обещаешь его всем присутствующим, но забываешь о простой истине: стремление к нему, отнюдь не путь вперед. Это как считать себя целеустремленным, изо дня в день, не покладая рук, без перерыва на сон и еду, делая идеальное кресло, чтобы потом в нём бездельничать до конца жизни. Но это тупик. Если мы пойдём по твоему пути, то быстро деградируем в сытом и блаженном раю, что ты, без сомнения, легко построишь.

Яманкан не отрицала талантов оппонента, она даже их превозносила. И эта честность подкупала сердца. Если кто-то искренне признает правоту другого, то выходит, что он порядочный человек, чьи идеи не могут быть плохими.

- Ты не обещаешь людям и того. Твои речи - популистские лозунги. Их в принципе невозможно исполнить. Мы - будущее человечества? Да. Я этого не отрицаю, - ответила той же монетой блондинка. - Но ты очерняешь простых людей, чтобы создать впечатления нашего угнетения. Но это не так. Запрет на выезд из страны и ограничения на выбор работы - единственные минусы нашей жизни. Остальное мелочи.

- Не нужно перечислять очевидное. Я это всё знаю. Вот только у меня есть то, что не позволяет слепо верить твоим словам о нашей «прекрасной» жизни.

- И что же это?

- Память.

- Я была лучшей в… - она запнулась, словно хотела сказать что-то, что не предназначалось для массовых ушей, - эм… в нашей школе. Так что с ней у меня даже лучше, чем у тебя.

- Я не говорила о способности к запоминанию. Я говорила о воспоминаниях о пережитых событиях, - Яманкан сказала это тихим ровным голосом, но каким-то неведомым образом весь зал замер в недоумении.

- Ты оскорбляешь людей софистикой, - нахмурилась Крашенинникова. Она поняла, что Яманкан готова вот-вот разыграть какую-то карту, и ей требовалось её опорочить, чтобы сгладить будущий эффект.

Не говоря ни слова, Яманкан отошла от трибуны и сняла туфли. Потом приподняла край юбки и, запустив под неё руки, подцепила край колготок… и медленно стянула их с себя. От изумления я открыл рот, а следом за мной и все, кто был в зале. Держа колготки кончиками пальцев, Яманкан, подняла руки с ними повыше, демонстрируя залу, а затем отбросила в сторону, как профессиональная стриптизёрша.

- Полагаю, что тебе вы можете разглядеть все в деталях, - обратилась девушка к залу.

Она чуть повернулась и я увидел, что её правое бедро было покрыто грубыми шрамами со следами ожога. Ран было несколько, но особенно выделялась одна, что зигзагом протянулась на целую ладонь, сияя идеально белым цветом. Вокруг неё были порезы и поменьше, но они так сильно в глаза не бросались и лишь дополняли картину.

- Вот такой «подарок» я получила от людей, которые узнали, что я эспер. Я не убивала людей, не пила кровь младенцев и молоко подле меня никогда не скисало… но люди посчитали меня ведьмой. Они попытались навредить мне лишь потому, что неведомая сила сделала меня не такой как они. Вот память о чём я храню. И именно она заставляет меня быть той, кем я являюсь, делать то, что делаю, и стремиться к тому, что обещала…

Пусть ноги Яманкан и были длинными и стройными, но особо от других не отличались. Поэтому я смотрел совершенно в противоположную сторону. Нора, закрыв лицо руками - правда предусмотрительно растопырив пальцы, чтобы ничего не пропустить - давилась смехом. Нетрудно было понять, что рассказ Яманкан и её рана связаны не больше, чем закон сохранения массы и чудо Иисуса с пятью хлебами. Но об этом знали только она и фельдъегерь, поэтому рана произвела должный эффект. На изуродованную, некогда гладкую и нежную, кожу смотрели шокированно. Никто и предположить не мог, что такая красавица прячет столь уровдливые шрамы. В зале пару раз сверкнули вспышки телефонов - самые активные уже вовсю делали фото и рассылали тем, кто остался в студгородке.

- ...Настя обещает комфорт и сытую жизнь в студгородке, но что нам с неё, если нас всё равно считают ошибками природы? - зрители всё ещё находились под впечатлением от раны и Яманкан использовала это, чтобы закрепить успех. Сейчас самый подходящий момент, чтобы пустить в ход громкие лозунги. - Мы сможем ходить чуть чаще в кино… и не сможем позволить себе иметь гордость и достоинство! Как по мне - грабительская сделка! Мы не второй сорт - а будущее человечества!