К немалой тревоге вейерского люда, сменявшие друг друга аббаты отказывали в строительстве ограды вокруг подопечных деревень, уповая не на защиту физических укреплений, а на силу руки их доверенного союзника, лорда Рункеля. Тем не менее, аббатство управляло Вейером благосклонно и со строгостью, на которую редко можно было пожаловаться. Наипаче, для поддержания духовной жизни паствы, приютившейся в расселине, различные архиепископы Майнца добросовестно поддерживали старую каменную церковь, когда-то давно выстроенную Карлом Великим. Ибо отсюда епископским священникам надлежало присматривать за скромным приходом: им было положено причащаться от лица народа, утешать находящихся при смерти, одарять надеждой при крещении, и предоставлять убежище от искушений сатаны и людей. Итак, поколения пахарей, дровосеков, пастухов и немногих торговцев вели непритязательную жизнь под покровительством аббатства, довольные теми редкими радостями, которые выпадали на их долю. Каждый безропотно сносил свое, предопределенное веками, положение, готовый подчиниться порядку своей Церкви и законам поместий, в которых были рождены. Долгие часы этот славный народ должен был проводить на бескрайних полях поместья – землях своего господина, – плестись за медлительными быками с колесным плугом, косить и молотить урожай зерновых, выполнять другие многочисленные работы. Но они занимались не только услужением аббатству. У некоторых были свой скот или птица, которые также нуждались в уходе, а некоторые жители трудились на собственных наделах – хайдах. Многие женщины вырезали ложки, пряли шерсть, плели корзины или ткали на продажу. При всем при этом каждому семейству приходилось содержать огородик, обнесенный плетнем, где они могли бы выращивать овощи и съедобные травы на весь год.

Отец Вила был сельским пекарем. Предыдущие поколения его рода служили у монахов пастухами, жили рядом с селением Вилмар в скромных домишках под защитой монастырских стен. Однако, согласно семейной легенде, Юст, прапрадедушка Вила, уличил аббатского настоятеля в мошенничестве с деньгами. Смекалистый старик быстро сторговал свое молчание за несколько необычное вознаграждение. Юсту и его сыновьям были переданы некоторые особые обязанности, но было заключено и соглашение на будущее: его праправнуки по мужской линии будут обучаться в аббатской школе, где их наставлением в арифметике, астрономии, латыни и риторике займутся монахи. Обещание было выполнено, и его исполнение как раз пришлась на долю Вила и Карла.

Вил скользил в ночи, убаюканный мерным хлюпаньем собственных шагов по дороге, недавно вымокшей под благодатным дождем. Он выбрался из вейерской расселины и теперь уверенно спускался по длинному пологому откосу к реке Лан и деревне Вилмар, которая лежала по обеим ее берегам.

Вскоре, после того как отзвонили колокола заутрени, он вошел в спящую деревню и направился на другой ее край к монастырю, обнесенному крепостной стеной. Подойдя, он остановился под мутной полной луной и уставился на строение, неясные очертания которого были огромны и зловещи. Слегка раздраженный неведомым, цепенящим ужасом, который вдруг стал обуревать его, он закрыл глаза и отдался под защиту воспоминаний о летних днях, проведенных внутри монастырских стен. Он увидел, как они с Карлом и группкой послушников внимают наставлению доброго брата Лукаса, который осанисто сидит на своем жестком деревянном табурете в тени липового дерева… Мальчик успокоился.

Вил хорошо знал монастырь изнутри и мог найти в нем все, что нужно, в любой день и в любой час. В уме он быстро набросал схему внутреннего расположения помещений. Внешние стены окружали немалое пространство, включая, расположенную в самом центре, монастырскую Kirche – серокаменную церковь с одним нефом, которая была предназначена для братьев. Вокруг церкви находились монашеское кладбище, сады и несколько больших огородов. Вдоль защитных стен протянулись многочисленные постройки, среди них – покои аббата, приорат, общая спальня, трапезная, скрипторий, житницы, ароматный гербарий Лукаса, дом для гостей, гарнизон, пресс для яблок, различные сараи и мастерские.

Мальчик направлялся к запертым воротам восточного входа и издали обозревал грузную фигуру стражника, придремавшего на скамье возле поста. Вил осторожно подошел к часовому и тут же понял, что это не кто иной, как вспыльчивый Ансель из ночной стражи. Он недовольно проворчал, не сомневаясь в приеме, который сейчас получит, но собрал в кулак все свое мужество.

– Эй, стражник, мне нужна ваша помощь.

Мужчина дернулся во сне и невнятно выбранился, потом устроился поудобнее, опершись о каменную стену, которая служила ему подголовником. Вил нетерпеливо просипел и крепко схватил человека за крупное плечо.

– Стражник!

На сей раз, заспанный охранник взаправду проснулся. Он вскочил на ноги и выдернул меч из ножен, одновременно пятясь к возвышавшимся позади него дубовым воротам. Стальными петлями звякнул шлем.

– Стой, – приказал он, пока его глаза шарили в темноте. – Стой или я поражу тебя!

Вил торопливо отпрянул на несколько шагов назад.

– Мне нужен травник. Можете вы позвать брата Лукаса?

– Кто… кто это говорит? – прорычал Ансель. Он прищурил глаза на Вила. – Что ты за отродье, которое смеет приходить сюда на заутрене? Проваливай, покудова я не расшвырял по земле твои кости.

– Нет, mein Herr, – ответил вызывающе Вил. – Мой господин, я не уйду без монаха. Моя мать больна и может не дождаться утра.

Стражник приложил острие меча к горлу упрямого мальчишки.

– Ты знаешь, что братья не оставляют уединения. Теперь, щенок, поворачивай и проваливай домой или, Богом клянусь, я разрублю тебя, не сходя с этого места.

Вил тяжело сглотнул. Он был смущен и напуган. Краем глаза, аккурат под своим подбородком, он уловил угрожающий блеск широкого, длинного меча. Вил растерялся: ему нужна была Божья помощь, а Божьи люди были внутри, куда его не пускали.

– Ну, и чего остолбенел, малец? Пошел, пошел отсель. Вил отошел на один шаг, но только, чтобы собраться с мужеством.

– Нет, сир, я не уйду без брата Лукаса. Разбудите его, или смерть моей матушки будет на вашей душе!

Великан ничего не сказал, только занес свой меч, желая с ужасающей силой обрушить его на непоколебимого парнишку. Не успел перепуганный Вил увернуться от тяжелого клинка, как тут же вскрикнул: меч плашмя хлопнул его сзади по широким плечам. Он упал на землю, катаясь от боли, затем пополз на локтях и коленях под прикрытие ежевичных зарослей.

– Пошел! – заорал стражник, нагоняя Вила. – В следующий раз я оберну меч лезвием.

Пока мальчик пытался подняться на ноги, тяжелый мужской ботинок с силой врезался Вилу в живот. У него отнялось дыхание, и он покатился на росистую придорожную траву, отчаянно ловя ртом воздух.

Караульный, довольный исполненным долгом, заправил меч в ножны и возвратился к своей приземистой скамье, бормоча что-то себе под нос. Он подправил свой железный головной убор и пояс, расправил местами замявшуюся тунику, скрестил руки и прислонил голову к воображаемому изголовью, чтобы поспать еще несколько часов.

Вил отошел по тропинке не далее, чем за край деревни, и, чтобы собраться с мыслями, сменил курс на ближний лесок. Он легонько коснулся кровоподтеков на плечах и, склонившись, чтобы сделать очередной вдох, приложил ладонь к ноющим ребрам. Потом поднял лицо к монастырской колокольне, залитой лунным светом на фоне испещренного звездами неба. Мальчик был готов к новой попытке.

На сей раз он проскользнул сквозь мглистые тени под защиту большого каштана, всего в десяти шагах от храпящего стража, затем осмотрел стену, вальяжные деревянные ворота и старый набатный колокол, подвешенный на высокой караульной башне. Его глаза натолкнулись на толстый колокольный канат, безвольно болтавшийся у Анселя над головой, и Вил улыбнулся. Затем подтянул гамаши, нервно одернул края туники, доходившей ему до колен, и стал пробираться к вратам.

Вил крался по земле, как изголодавшийся кот подкрадывается к добыче, стиснув зубы, сжав ладони в кулак; все чувства напряглись до предела. Он не вспоминал уже ни о боли в животе, ни о болезненных ссадинах на исполосованной спине. Все, о чем он думал – это как бы ухватиться руками за прочный конец веревки, вырисовывающейся на фоне каменной стены.