Насаждаемый Пачакути культ Виракочи вновь начал распространяться в Перу во время правления ряда последних правителей Тауантинсуйу. Впрочем, своих почитателей этот культ нашел лишь в узком кругу элиты империи, то есть среди относительно образованной группы людей, которых, вполне естественно, уже не могли удовлетворить примитивные, зачастую довольно наивные верования «солнечной религии» с такими ее богами, как, например, громовержец Ильяпа, расхаживающий по небу в золотой кольчуге, с пращой в одной руке и с палицей в другой. Этот бог время от времени выливал на землю воду из Небесной реки и тем самым давал ей влагу и т. п. Поэтому не случайно, что образованные слои империи, люди, тяготевшие к более глубоким, в буквальном смысле слова философским, более абстрактным религиозным представлениям, обратились к творцу Виракоче. Точно так же как и в доколумбовой Мексике, великий философ и реформатор религии Несауалькойотль заменил «обычных» богов, которые вели себя слишком по-земному, схемой, представлением об абстрактном вездесущем высшем существе, то есть заменил идеей, названной им Ин Тлоке Науаке. Таким высшим существом в понимании Пачакути должен был стать в Перу Виракоча Пача.
Впрочем, если мексиканский Несауалькойотль создал образ Ин Тлоке Науаке сам, то инки к Виракоче всего лишь вернулись. Имя Виракочи (впрочем, весьма возможно, что это был лишь один из многочисленных официальных титулов) было известно всему Перу еще в доинкскую эпоху. Сам Виракоча был известен как творец мира, людей, творец всех живых существ. Впрочем, авторы испанских хроник, например Молина, Бетансос, Сармьенто и другие, утверждали, что индейцы уничтоженного государства Солнца по-разному представляли себе акт сотворения мира.
Легенды о сотворении мира совпадают по крайней мере в о дном – в том, что в самом начале в глубине веков вообще ничего и никого не было, кроме всемогущего, вечно существовавшего Виракочи, которого никто не сотворял. Виракоча жил в огромном черном «ничто», которое ему не понравилось, и поэтому он вначале сотворил свет – ясный день. После этого он сотворил землю. Виракоче было угодно, чтобы земля не была пустой, лишенной всего живого, поэтому он и создал особый род людей – великанов. Впрочем, создатель не был удовлетворен первым творением. Ему показалось, что эти люди слишком велики и неловки и вовсе не красивы. Мало того, они не следовали тем наказам, которые дал им мудрый создатель. Поэтому Виракоче пришлось уничтожить первое, «неудавшееся» племя людей и превратить их в камни. Вскоре на окаменевших исполинов Виракоча ниспослал огромный потоп. Потоп в Америке (как мы видим, о потопе говорится не только в Библии, он отражен и в религиозных представлениях перуанских индейцев) продолжался целых 60 дней. Во время потопа навеки скрылись под водой почти все следы первых людей, которых Виракоча сотворил и от которых он сам же отрекся и затем уничтожил.
Когда воды потопа отступили и земля наконец высохла, Виракоча продолжил свое созидание. Он обосновался в местечке, которое называлось Тиауанако, на берегу озера Титикака (говорят, что он жил и на острове Титикака, находившемся посередине одноименного озера). – Находясь в Тауантинсуйу, создатель сотворил Солнце, а затем Луну, Венеру, а также другие планеты, звезды и созвездия. В конце концов он вновь попытался сотворить людей. Новым поколением человеческого рода, созданным в Тауантинсуйу (его прямыми потомками будто и были индейцы, населявшие Перу инков), творец остался доволен. Сотворенных мужчин и женщин Виракоча разделил на племена и народы, определив, на каком месте они должны поселиться. Как пишет хронист Молина, Виракоча сотворил тогда и всех животных, определив для них местожительство.
Виракоча дал людям не только родину и принадлежащие им земли, он составил для них законы. Так, он указал людям, как им надлежит жить и почитать его, Виракочу.
Вслед за этим Виракоча покинул район Тиауанако и озера Титикака и отправился на север. Он двигался через Анды, обозревая страну, населенную сотворенными им людьми. Как повествуют легенды перуанских индейцев, из творца он превратился в просветителя. Виракоча учил мужчин и женщин полезным занятиям. И вот наконец, когда Виракоча остался полностью удовлетворен и людьми, и тем, что он сотворил, он покинул Перу и на побережье Тихого океана погрузился в морские волны, обещая, однако, со временем вновь вернуться к индейцам Перу. Жители Тауантинсуйу иногда представляли себе Виракочу в виде солидного мужчины, высокого роста, с окладистой бородой. Памятуя об этом образе, многие перуанские индейцы решили, что Писарро с его белокожими бородатыми солдатами и есть возвратившийся на землю Виракоча. Точно так же, как мексиканские индейцы видели в кровавом Кортесе возвращающегося Кетцалькоатля.
Виракочу, или же Кон-Тики Виракочу, как его также называли, почитали не только в империи инков (главным образом после упомянутой религиозной реформы Пачакути). Еще задолго до образования империи Виракоче поклонялись индейцы некоторых районов Перу, а также в целом ряде доинкских перуанских культур. В доинкском Перу центром глубокого поклонения Виракоче, очевидно, был город Тиауанако, тот самый великолепный Тиауанако, расположенный на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря на высокогорных плоскогорьях Боливии, который принадлежит к числу наиболее примечательных мест Южной Америки. Город этот и по сей день продолжает оставаться для нас загадкой. Именно здесь, в Тиауанако, как рассказывают легенды, Виракоча сотворил также и Солнце, которое позднее – по официальной версии религиозных верований империи инков – стало отцом их владык.
Именно здесь, в этом удивительном Тиауанако, и находится один из самых замечательных памятников индейской культуры всех трех Америк – так называемые Ворота солнца, вытесанные из одной огромной глыбы андезита и украшенные большим фризом, в центре которого находится изображение бога. По мнению многих исследователей, это и есть Виракоча. Этот же бог с Ворот солнца в Тиауанако изображен на тканях, относящихся к доинкской эпохе, и на множестве керамических сосудов, обнаруженных в различных районах Анд.
Всеандский создатель вселенной, сам никем не сотворенный, в Тауантинсуйу долгое время находился на втором плане. И лишь великий реформатор Инка Пачакути на собранном им знаменитом «теологическом соборе» в Кориканче вновь возвратил Веракоче то место в древнеперуанских религиозных представлениях, которое, как был убежден владыка, ему по праву принадлежало.
Образ «нового Виракочи», во всяком случае, в том виде, в каком его воссоздал Пачакути на «теологическом соборе» в Кориканче, во многом утрачивает свою конкретность и получает более философскую интерпретацию. В понимании этого Инки, Виракоча является некоей изначальной идеей, весьма далекой как от самих людей, так и от остальных богов. Он стоит над всеми, суверенный, самозародившийся, сотворивший всех и все вокруг. Он живет один, творит и плодит иначе, чем другие существа. Ему не нужна супруга. Он живет где-то в недоступных для человеческого взора глубинах вселенной. Тем не менее именно через этого столь удаленного от человека творца и нисходит на перуанских индейцев благословение, здоровье и мир.
В этот период в Тауантинсуйу в честь Виракочи воздвигается один, а позднее и второй храм. Первый храм находился в Куско, второй – в городе Каче. Кстати говоря, Храм Виракочи в Каче являлся одним из самых больших святилищ во всей империи. Его развалины сохранились до сих пор. Так, например, осталась стена главного здания святилища длиной в 90 метров. Во времена Пачакути овальное изображение Виракочи находилось и в центре основного «солнечного святилища» – в Храме Солнца в Куско.
Полагают, что в честь бога-творца великий Пачакути – правитель, возродивший культ Виракочи в религиозном мировоззрении индейцев империи инков, – сочинил множество гимнов. В отличие от большинства других произведений инкской словесности некоторые из этих великолепных гимнов, прославляющих Виракочу, сохранились до наших дней. Сейчас нам, конечно, трудно установить, действительно ли автором гимнов в честь Виракочи являлся сам Преобразователь Мира – Инка Пачакути. Это, собственно говоря, не так важно. Важнее другое: из глубины веков, с доинкских времен, до нас дошел голос доколумбовых индейцев Перу, и благодаря этому голосу мы можем оценить не только их литературное мастерство, но и их религиозные и философские воззрения, их понимание сущности мира.