— Ага, это значит — лекции слушать, газеты читать, в театры ходить, из книжек главные мысли выписывать, — съязвил Вовка. — Как раз занятие для неандертальцев.

— И чего ты такой ехидный? В кого ты, интересно, а? — Я самородок.

— Послушай, самородок, а знаешь…

Галка не успела договорить. Поблизости раздался такой страшный рев, что у нее язык прилип к нёбу. Стоит ли упоминать, что и Вовка почувствовал себя не лучше, когда при свете костра увидел, как к ним подходит на задних лапах какой-то огромный зверь. Мигом окинув его взглядом, мальчик успел обратить внимание на большую медвежью голову и какие-то необыкновенные ноги, очень напоминающие человеческие, но кое-где покрытые густым мехом.

Оглушительно визжа (от храбрости, надо полагать, а не от страха; ведь, насколько нам известно, он считал себя человеком храбрым), — оглушительно визжа, Вовка схватил горящую головню, швырнул ее прямо в звериную морду, быстро поднял дубину и отскочил назад, готовый к отражению нападения. Галка выхватила из костра пылающую деревяшку и замахала ею перед самым носом нежданного гостя.

Животное, видимо, опешило. Взвыв от обиды, оно опустилось на четвереньки. И тут произошло такое чудо, что и Галка, и Вовка оцепенели. Медвежья голова скатилась к костру, будто ее снесли ударом сабли, и ребята увидели насмерть перепуганное лицо Вожака племени низколобых.

Только теперь они заметили еще одну фигуру — худощавого дикаря. Он стоял позади и трясущимися руками держал такую огромную полуобглоданную кость, что ею можно было оглушить быка.

Подхалим почти одновременно с Вожаком упал на четвереньки и, застыл, ожидая, очевидно, кары от рук таинственных людей, пришедших неизвестно откуда, могущественных, как никто на земле. Но кости из рук не выпустил.

Первой опомнилась Галка. Она бросила в костер дымящуюся деревяшку и отряхнула руки. Дикари задрожали, восприняв этот жест как угрозу. Вовка тоже пришел в себя. Положив дубину, он с недоумением посмотрел на Галку.

— По-моему, они пришли на переговоры, — заметил Тутарев.

— И не просто, а со взяткой, — уточнила Сверчкова.

— Чудачка, какие взятки у неандертальцев? Это просто подарок.

— Взяточники всегда так говорят. Ну, так что же мы будем делать?

— Эй, вы! — Вовка осторожно отодвинул от костра медвежью голову и похлопал Вожака по спине. — Вставайте, мы же не помещики.

Дикари не шевелились.

— Ну, поднимайтесь, дяденьки, — подала голос Галка. Дикари дрожали так, что, вероятно, в эти секунды где-нибудь включился самописец сейсмического прибора.

— Что у вас там? — ворчливо спросил Вовка. Он сделал шаг к Подхалиму и брезгливо взял из его рук тяжелую кость со скудными следами мяса. — Ого, Галка, тут больше пуда, наверно, будет! — И он опустил кость на тлеющие угли. В носу защекотало.

Не успел Вовка отряхнуть пальцы, как Вожак и Подхалим, словно по команде, вскочили с четверенек и воздели руки к небу. Так они простояли с минуту, не произнося ни звука и не двигаясь. Наконец, Вожак сел у костра на траву. Подхалим, заглянув ему в лицо, последовал его примеру.

— Садись, Вова. С нами хотят говорить.

— Интересно, на каком языке?

— Мимика и жесты, — ответила Галка тоном учительницы, объявляющей тему урока. — Смотри, они совсем ручные!

— Ты знаешь, — тихо произнес Вовка, — если б они нас не боялись, я, кажется, умер бы со страху.

— Держись, Тутарев! — строго сказала Сверчкова. — Начинается важный разговор. На пальцах.

— Вот если бы научиться по-ихнему говорить, — вздохнул Вовка.

— Успеем. Итак, — строго обратилась Галка к Вожаку, — что вы хотите?

— Только короче, — добавил Вовка.

Вожак переглянулся со спутником, и они легли на траву, лицом к звездному небу. В этой позе они пребывали до тех пор, пока Галка не дотронулась до одного из них рукой.

— Вставайте, вставайте, — сказала она, чувствуя неловкость оттого, что эти взрослые люди так унижаются.

Дикари, словно поняв девочку, поднялись и снова сели. Вожак болезненно наморщил лоб, видимо, соображая, как вести себя дальше. Наконец, он встал и, подняв руку, сказал:

— Зуу хриа!

— Зуу хриа! — повторил Подхалим, вскочив на ноги с необыкновенной резвостью.

— Зуу хриа? — невольно переспросил Вовка. — А что это значит?

Услышав Вовкин вопрос, Вожак и Подхалим удивленно переглянулись. Их явно поразило то, что мальчик сразу же сумел произнести такие же слова, как они.

— По-моему, это не неандертальцы, — задумчиво произнесла Галка. — Слыхал, как они разговаривают? Интересно, что такое это самое «зу…» Как там?

— Зуу хриа! — подсказал Вовка.

Дикари, словно по команде, снова распластались на земле и пролежали, пока Галка опять не подала им знак подняться.

— Может, у них племя так называется? — предположила Сверчкова.

— Кто знает… Давай объясним, как нас зовут!

— Эй, — улыбнулась Галка, притрагиваясь к руке. Вожака. — Будем знакомы. Вот его зовут Вовкой. — И она ткнула Тутарева в грудь. — Вовка!

— Офх? — переспросил Вожак.

— Да, да! Вовка! — обрадованно подтвердил мальчик. — Правильно: Вов-ка! А вот ее зовут Галей. Га-ля!

— Аль?

— Ну и морока с ними, — вздохнул Вовка. — Все по-своему переиначивают. Но надо же узнать и их имена! — С этими словами Вовка ткнул пальцем в грудь Вожака.

То, что произошло вслед за этим, до крайности поразило ребят. Галке показалось, будто Тутарев свалил огромного дикаря с ног одним прикосновением пальца. Вовка же никак не мог понять, почему Вожак повалился навзничь, едва ощутив анекдотически слабый толчок его, Вовкиной, руки.

Между тем Вожак и Подхалим, упавшие на спину, все еще продолжали лежать на земле.

— Вставайте, граждане неандертальцы, — сказала Сверчкова, тронув Вожака за руку. — Мы же еще не до-знакомились!

Вожак, а за ним и Подхалим встали и с явным страхом воззрились на Вовку.

— Ну, хорошо, — улыбнулась Сверчкова, — меня зовут Галкой, его — Вовкой, а вас?

Дикари продолжали молча глядеть на Вовку, словно никто ни о чем их не спрашивал.

— Давайте закругляться, — не выдержал мальчик. — Нам холодно и мы хотим спать. Как вас зовут? Вот вас, например?

И мальчик дотронулся до руки Подхалима.

— Просто обалдеть можно! — не выдержала Галка, видя, что дикари по-прежнему молчат. — Ну, меня зовут Галкой, понимаете? Гал-ка! — Тут Сверчкова стала хлопать ладонью по своей груди. — А его— Вовкой. Вов-ка! А вас? — И девочка показала на Подхалима.

Словно выйдя из оцепенения, Подхалим перевел, наконец, взгляд на Сверчкову и, несколько раз ткнув себя пальцем в грудь, произнес одно слово:

— Уау!

— Уау? — переспросила Галка, указывая пальцем на Подхалима.

— Уау! — подтвердил Подхалим и этим самым отрекся от позорного прозвища, которым заклеймил его Вовка.

— Очень приятно, — вежливо улыбнулась Сверчкова. Уау дотронулся рукой до груди Вожака и очень громко сказал:

— Ыых!

— Ыых! — повторил за ним Вожак и, ткнув себя пальцем в грудь, еще раз произнес — Ыых! — При этом он с каким-то недоумением посмотрел на Вовку.

— Уважаемый Ыых! — сказал Вовка. — Мы хотим спать! — И, соединив свои ладони лопаточкой, Тутарев положил на них голову.

Ыых что-то сказал Уау. Тот стал вращать зрачками и покосился на уже начавшую подгорать кость.

— Ешьте сами, — перехватив взгляд Уау, отказалась Галка. — Мы уже сыты.

— Да разве они поймут! — досадливо махнул рукой Вовка.

— Офх, — неожиданно произнес Ыых, — Каа муу!

— Каа муу, — повторил Уау и показал рукою куда-то в сторону невидимого теперь каменистого холма. — Яудж!

— И я уже, — махнул рукой Вовка. — Мне все равно. А тебе, Галка?

— Мне тоже, — ответила девочка и, задумавшись, спросила — Вовка, а ты знаешь, почему Ыых упал, когда ты дотронулся до него пальцем?

— Не знаю.

— А я знаю! — Почему?

Дспомни, что ты сказал перед тем, как он упал. Обожди, обожди, — наморщил лоб Тутарев, — дай jgTb. Ага! Вспомнил! Я сказал, что мы должны уз-цатЩдДК их зовут!