— Действительно, — развел руками Блаженный, — товарищ... э-э-э... микри... Извините, но мы до сих пор не знаем вашего имени.

— Зовите меня Двамистыче, — быстро ответил микри, — это же, по сути, мой номерный знак — два миллиона сто тысяч четыреста.

— Боже, какие варвары! — схватился за лоб Филипп Иванович.

— Итак, — оживился астроботаник, — речь шла о брате, а вы заявили, Иван Сергеевич, что холостяк. Где же логика?

— То есть как «где логика»? — удивился Молотков. — Раз холостяк, значит, не имею брата.

— Совсем свихнулся, — шепнул Филипп Иванович Блаженному.

— Нет, нет, — насторожился доктор медицины, — тут какая-то загадка! — Он до хруста сжал Молоткову пальцы.

— Вы не сердитесь, Иван Сергеевич?

— Да стоит ли из-за одного слова сердиться, — не меняя выражения лица, ответил Молотков. — Давайте забудем этот разговор.

— То-то-товарищи, — заикаясь, закричал Блаженный. —

Это совсем не Иван Сергеевич! Это... это... — б и о р о б о т!

— Так влипнуть, — прошептал Хворостов, хватаясь за виски.

— Это голословное, ни на чем не основанное заявление! — спокойно произнес Молотков. — Приказываю вам молчать!

Бывшие обитатели «Эллипса» с ужасом во взоре повернулись к Молоткову, который только что с таким удивительным самообладанием приказал им молчать и, видимо, собирался предпринять какие-то одному ему известные меры. Предположение доктора медицины относительно биомеханической сути Ивана Сергеевича  показалось вдруг вздорным и фантастическим. Правда, всех и теперь все еще озадачивало высказывание Молоткова насчет значения слова холостяк, но ведь можно предположить, что это была милая шутка.

Пока земляне размышляли над создавшейся ситуацией, Молотков быстро подошел к группе микри и, нагнувшись, коротко приказал:

— Выполняйте свою программу!

Двамистыче что-то просвистел, повернувшись к своим коллегам, и в тот же миг они образовали круг. Затем все двенадцать микри одновременно подпрыгнули на несколько метров, делая головокружительные сальто, выстроились в одну шеренгу и проскандировали:

— нараспев произнес Двамистыче,

— повторили микри,

— Простите, коллега, — прошептал астроботаник, нагнувшись к уху академика, — но, по-моему, они несут какую-то чушь.

— Сейчас что-то произойдет, — шепнул в ответ Гелий Михайлович.

— Извините, Иван Сергеевич, — подбежав к Молоткову, обратился Двамистыче, — вы одобряете нашу программу?

— Вполне, — самодовольно улыбнулся Молотков. — Я полагаю, что неплохо было бы несколько усилить мотив насчет мудрости и особо подчеркнуть, что Молотков подлинный холостяк! Да здравствует и в таком же, как вы догадались, духе, и так тому и далее. Впоследствии я буду просить досточтимого Ага о продлении вам жизни на срок, вполне удовлетворяющий ваше самолюбие. Фить!

— Абракадабра, — шепнул академику Хворостов, — бред и... — Он тут же умолк, заметив предостерегающий жест Гелия Михайловича, Двамистыче быстро вернулся к своим и запел нежным тенором:

— повторил дискантом хор из одиннадцати микри.

Двамистыче опять подбежал к Молоткову и очень тихо сказал:

— Если вы не против, мы хотим только одному вам по секрету...

— Ну, ну, — наклонился Молотков и сделал несколько шагов к группе микри. Он согнулся так, что едва не коснулся крошечного сомбреро Двамистыче, и тихо спросил: — Ну, что там такое?

То, что произошло вслед за этой сценой, ошеломило землян. Все двенадцать микри, словно по команде, набросились на Молоткова и в секунду связали его невесть откуда взявшимися тонкими металлическими нитями. Один из человечков провел своей ручкой вокруг висков Молоткова и, отделив с необыкновенной легкостью его уши от головы, передал их Двамистыче. Тот сделал головокружительное сальто и опустился возле академика.

— Развяжите меня! — донесся глухой голос Молоткова, и Филипп Иванович невольно рванулся в его сторону.

— Не надо, — сказал Двамистыче. — Это совсем не тот, за кого вы его до сих пор принимали. Это не командир «Эллипса».

— Значит, я был прав! — воскликнул доктор медицины. — Проклятье! Это биомеханический робот?!

— Теперь уже только механический, — улыбнулся Двамистыче и протянул академику прозрачный пакет, в котором виднелись два человеческих уха. — Не бойтесь, они обработаны особым методом, позволяющим сохранить клеточную структуру в течение нескольких столетий. Теперь вы сможете вернуть уши их подлинному владельцу!

— А как же с этим... — Академик Аш несколько опасливо показал на тело робота. — Ведь вы можото иметь неприятности.

— Успокойтесь, никаких неприятностей не будет. Вы лишь заявите, что Молотков куда-то испарился.

Связанный робот, видимо, напрягая огромные усилия, чтобы освободиться от сковывающих его пут, произнес:

— Пощадите! Я буду вам полезен, клянусь своими дорогостоящими внутренностями! Лучше меня никто на Иолле не сможет так быстро трансформироваться и принимать заданную форму. Проклятая торопливость погубила меня — я не досидел положенное время в лингвокамере, и вы поймали меня на этом дурацком холостяке.

— Ты неисправим, Саптпи, — сказал микри.

— Может, вы используете мои внутренности для другой комбинации робота? — спросил двойник Молоткова. — Я буду вам благодарен!

— Постараемся, — ответил Двамистыче, — успокойтесь!

— С этими словами предводитель микри подошел к поверженному роботу и поднес к его голове только что вынутый из кармана пучок светящихся лент. Робот вспыхнул ярким пламенем.

Бывшие обитатели «Эллипса» глядели завороженными глазами на пылающего робота. Между тем прошло не более минуты, и на месте мнимого Молоткова осталось потемневшее пятно.

— Вы же обещали ему использовать внутренности для другой комбинации! — после небольшой паузы произнес Ноготков-старший.

— Если бы мы сдержали это обещание, — тихо произнес Двамистыче, — он уничтожил бы не только нас, но и вас. В таких случаях Саптпи бывают беспощадны. У нас уже есть опыт — увы!

— Как вы его назвали? — спросил Блаженный. — Саптпи? Что это?

— Расшифровка простая, — объяснил микри. — Саптпи — это Специальный Агрегат, Предназначенный для Тайной Передачи Информации. Такие роботы Аг использует для проверки незнакомых существ. Их показания передаются Гэ-эр-пэ, он решает все вопросы.

— Значит, выходит... — начал было астроботаник и умолк.

— Да, да, — кивнул микри, — выходит, что от него зависела ваша жизнь, которую он, конечно, не ставил ни в грош.

— А как же тогда с теми братьями, о которых вы говорили? — спросил Филипп Иванович. — Выходит, половина их — Саптпи?

— Трудно сказать, — ответил Двамистыче. — Мне известно, например, что звено наших микри несколько десятков столетий работает над проблемой получения целого организма из одной или нескольких клеток. Если они добились успеха, то вполне возможно, что упомянутые братья — точная копия ваших друзей. Тогда вам трудно будет отличить настоящего Кандзюбу от его производного. А этот Саптпи — лишь жалкая копия Молоткова.