А Удрас на новом месте чувствовала себя прекрасно. Пищи вдоволь, а врагов вообще нет. Правда, люди здесь бывали, но они пока не знали, что в озере поселилась выдра, а поэтому и не беспокоили ее. Появлялись и рыболовы со своими удочками и сетями, но жили они далеко и приходили на озеро лишь изредка. Поэтому, если б они даже увидели выдру, - вряд ли она привлекла их внимание, и они, наверно, не стали бы заниматься ею. Только рыбак, домик которого стоял на берегу озера, жил тут постоянно. Все здесь для него было родным и близким, вот почему он всегда интересовался тем, что творилось в озере и что делали его обитатели - рыбы.

Рыбак этот пока еще не заметил на озере выдры, и она имела неограниченную свободу действий. Лесник с собакой и ружьем здесь тоже не показывался.

Не давали выдре покоя только заботы о жилье. Берега озера были пологие, и ей никак не найти было убежище со входом из воды. Встречались, правда, кое-какие углубления и пещеры под корнями деревьев, но только на суше, и залезать туда пришлось бы с поверхности земли. Это не устраивало Удрас. Она инстинктивно понимала, что в случае опасности - например, если за ней будет гнаться собака, - такая нора не спасет: собака сможет проникнуть вовнутрь. Другое дело, когда вход в нору под водой, - туда уж ей не пробраться.

Пока Удрас ночевала где придется: и под корнями деревьев, и между камней, а иногда даже в лесу под кустами. Врагов у нее еще не было, и никто ее не преследовал. Но рано или поздно ей необходимо найти или построить настоящую нору, - это Удрас знала твердо. По крайней мере, к зиме у нее должна быть такая нора, в которую можно было бы забираться из воды, но в которую проникал бы воздух. Зимою выдра охотится подо льдом и нередко случается, что полыней и трещин во льду нет, так что набирать воздух она может лишь в своей норе.

Как-то Удрас, сытая и довольная, ковыляла по берегу озера и увидела в лесу в песчаном бугре отверстия, которые вели в какую-то нору. Это заинтересовало Удрас. Правда, нора находилась на суше и была довольно далеко от воды, но она имела много ходов, поэтому ее можно было использовать хотя бы временно. В случае нападения из такой норы нетрудно выскочить и скрыться в озере: ведь преследователям не уследить сразу за всеми отверстиями.

Удрас просунула голову в один из ходов и принюхалась, желая выяснить, свободна ли нора, а если нет, то кто в ней живет.

Из норы донесся едкий запах. И Удрас тут же поняла, что имеет дело с лисой. Лисы Удрас не боялась. С этой госпожой она уже сталкивалась и раньше: лиса нередко бродила по берегу той реки, где выдра жила прежде. Они встретились и в лесу, когда выдра шла к озеру. Удрас стала медленно пробираться в нору и вскоре услышала, как кто-то проворчал:

- Что это еще за шутки? Это моя нора! Вон отсюда! Но Удрас, усмехнувшись в усы, проговорила:

- Ну-ну! Кто же так неприветливо встречает гостей!

- Каких гостей! - послышалось изнутри. - Известная воришка-рыболов! Таких я в гости не приглашала.

- Тише, тише, - пропыхтела Удрас. - Воришка-рыболов?! Честно пойманную рыбу ты называешь кражей! Вот о тебе я слышала, что ты действительно крадешь кур. Об этом рассказывала мне на берегу белка, которая не раз бывала у людей.

- Фи, белка! - последовало из глубины норы. - Что такое белка! Я даже не охочусь на нее. Она и несъедобна-то. Грызет без конца свои шишки и насквозь пропахла сосновой смолой. Кто такую вообще есть станет? К людям она могла ходить, не спорю, но знаешь, зачем она туда ходила? Воровать! Воровать из сада яблоки. Я собственными глазами это видела. И если бы она еще умела ценить хорошие яблоки, как я! Так нет же! Она разгрызает яблоко, достает из него семечки, а все добро выбрасывает. Просто дура!

Удрас пробралась вниз, к ложу лисы, снова втянула в себя воздух и сказала:

- Ох, и воняет же здесь у тебя! Нечего так пренебрежительно говорить о белке, будто она пропахла сосновой смолой, если сама ты воняешь, тьфу, я даже не знаю чем! Что это у тебя гниет в углу? Смотри-ка, тут и куриные лапки, и крылышки, и... ох ты, жалкая зверюга, ты ешь даже жуков и букашек: их у тебя там в углу целая куча. Ну-ка, выметайся отсюда, освобождай жилье!

У лисы даже язык отнялся.

- Что?! - наконец закричала она. - Мне убираться? Из собственной квартиры? В своем ли ты уме, старая утиная лапа?! Сама убирайся, иначе...

- Тише, тише, я тебе не барсук, - зло усмехаясь, проговорила Удрас. - Мне известно и то, что жилье у тебя тоже краденое. Умная белочка рассказала мне, как ты выгоняешь бедного барсука из его норы и забираешь ее себе. Только и знаешь воровать. Так что нора эта принадлежит не тебе, а бедняге-барсуку. Поэтому выметайся поскорее!

Лиса сердито зафыркала.

- Наглая клевета! - завопила она. - Ну попадись мне только эта белка! Я в поте лица трудилась. Два месяца и восемь дней рыла себе нору. И теперь приходит какой-то ни зверь, ни рыба, ни рак, даже не знаю кто, и требует, чтобы я бросила плоды своих трудов, своих усилий и ушла! Ну нет, не будет этого! Не выйдет! Скорее я буду драться, да так, что с тебя, рыбоеда, чешуя полетит!

- Попробуй же, - оскалила выдра зубы. - Я не барсук. А угрожать будешь - шутить не стану. В последний раз спрашиваю: уберешься или нет?

Вместо ответа лиса бросилась на выдру. Но выдра так больно укусила ее за нос, что кумушка, взвизгнув, отскочила и с воем и причитаниями выбежала из норы.

- Ну и времена! - скулила лиса. - Ну и дела! До сих пор жила себе тихо, спокойно, ни горя, ни забот не ведала. И вот явился в наши мирные края этот отвратительный рыбоед творить свои мерзкие дела! Ох-ох-ох, несчастная я, бедная, честная лисонька! И за что я должна сносить такую несправедливость!

- Поплачь, мошенница! - холодно засмеялась выдра. - Небось, снова выгонишь какого-нибудь барсука из его норы. Сама-то ничего не умеешь!

- А ты? - обернулась лиса к Удрас, всунув свою морду в отверстие норы. - Как будто ты лучше? Насильно вторгаешься в нору порядочного зверя и выгоняешь его. Хорошо это?

- Я здесь временно поселюсь, - ответила выдра. - Потом можешь получить свое логово обратно. В таком я не намерена жить долго. Мои дворцы всегда около воды, и ход в них под водой.

- Ничего, когда-нибудь ты свою шкуру на суше оставишь! - съязвила лиса и исчезла в чаще.

Таким образом Удрас обзавелась приличным жильем. Разумеется, нора эта, на ее взгляд, была не слишком хороша, но все-таки служила надежным убежищем на случай опасности. А опасности могли не заставить себя ждать.

И Удрас еще усерднее принялась охотиться в озере. В еще большем количестве стали исчезать в ее утробе прекрасные крупные рыбы - щуки, налимы, плотва, судаки, лещи, окуни.

Вопли отчаяния раздавались в озере. Старые рыбы дни и ночи совещались о том, что предпринять, как положить конец этому разбою. ч

Обратились к Железной Голове, самой большой щуке в озере, с просьбой, чтобы она вступила в бой с чудовищем. Железная Голова достигала в длину почти полутора метров, одна голова ее была с полметра. И ею она могла наградить любого мощным ударом - Щуку не зря прозвали Железной Головой. А какие челюсти были у нее! Походили они на две лопаты, утыканные гвоздями. Кто попадал в эту пасть, тому уж не было спасения. Рассказывали, что Железная Голова хватала и уток, и гусей, а однажды съела даже поросенка, принадлежавшего жившему на берегу рыбаку, когда этот поросенок решил искупаться в озере.

Кто, как не Железная Голова, сумел бы одолеть выдру? Сил у нее было побольше, чем у выдры, - в этом никто не сомневался, ведь выдра была вдвое меньше. И такой стремительности, и такой жестокости, какая была у этой щуки, выдра никогда еще не обнаруживала. Рыбы считали, что Железная Голова могла бы шутя справиться с ней, откусив голову или наградив таким страшным ударом, что та бы сразу испустила дух.

Но Железная Голова ни за что не хотела вступать с выдрой в борьбу. Это была уже пожилая и очень осторожная рыба, хотя и обладала еще силой и стремительностью. Свою силу она использовала лишь на охоте. Добычей ей служили, как и выдре, крупные рыбы. Только требовалось ей их значительно меньше. Но щука только о себе думала и не любила ничего делать для других. И поскольку борьба с выдрой не сулила Железной Голове никакой выгоды, то она и рисковать не хотела.