Мы всегда мечтали схватить наконец одного из канопианских шпионов и заявить: «А ведь вы нарушили наш договор, теперь вам тоже придется поделиться информацией». Но нам так и не удалось поймать ни одного канопианского шпиона. На самом деле их попросту не было.

А когда мы запрашивали информацию, Канопус предоставлял ее по первому требованию, но мы не верили тому, что нам говорят…

Вскоре после Конференции в Колонии 10, где оценивались последствия Катастрофы, меня вызвал к себе глава Колониальной Службы и попросил сблизиться с Клорати — наша взаимная симпатия не осталась незамеченной.

Разумеется, я выполнила его просьбу без колебаний. Ни тогда, ни теперь я не считаю, что использовать личные взаимоотношения с такой целью недопустимо. Прежде всего, я сирианка. Я горжусь тем, что служу Сирианской империи. Если бы мой долг перед Сириусом и Колониальной Службой вступил в противоречие с моими личными чувствами, я бы не колебалась ни минуты. А впрочем, откуда взяться подобным коллизиям? Для меня приоритетом всегда были реальные долгосрочные интересы Сириуса. И конечно, я считала само собой разумеющимся, что Клорати тоже рассказал про меня — и про Амбиена Первого — своему начальству.

Меня попросили вернуться на Роанду, куда вскоре должен был прибыть Клорати, — а это означало, что Канопус уведомил нас о своих намерениях. Этот факт, по нашему мнению, говорил о том, что Клорати получил аналогичное задание, так что и мы оба могли считать себя шпионами.

Я готовилась к встрече с Клорати, вкладывая в эти приготовления всю свою душу. Я не могу отделить в себе «личное» от «общественного» — это дается мне слишком тяжело. В жизни бывают такие моменты, когда каждое событие, каждый человек и даже чье-то случайное замечание становятся органичной частью единого целого. Истоки этих совпадений следует искать в прошлом, а их нити уходят в будущее. В тот момент в моей жизни наступила пустота, поскольку недавно умер мой хороший приятель. Мы, уроженцы Сириуса, занимающие высокие посты, редко думаем о смерти. Мы можем погибнуть лишь от несчастного случая или редкой болезни. Но в моего старого друга попал метеорит, когда он выполнял поручение Межпланетной Службы. Хотя видеться нам удавалось нечасто — он работал в Колонии 3, — мы испытывали глубокую симпатию друг к другу, и наша дружба согревала нас обоих. Я искренне надеялась, что Клорати сможет заменить мне старого друга. Отчасти потому, что он был с Канопуса, — хотя примеры крепкой дружбы сириан и канопианцев были не слишком многочисленны, про них слагали легенды и эпические сказания. Такие произведения воодушевляли нашу молодежь и помогали воспитывать ее в духе новых веяний — ведь с недавних пор Канопус из заклятого врага превратился в нашего союзника.

Нечто в самом Канопусе неудержимо влекло меня… если только «влекло» — правильное слово. Нет, скорее мучило, преследуя как навязчивая идея. Впрочем, эти слова тоже не передают мои чувства. Моя жизнь была слишком насыщенной, чтобы меня могла увлечь игра в одни ворота. Размышляя о Канопусе, я чувствовала, что меня снедает любопытство, — нечто подобное можно ощущать по отношению к человеку, мотивы действий или образ жизни которого кажутся далекими и чуждыми, — точно поняв его, ты откроешь в себе такие глубины, о существовании коих мог лишь догадываться. Они существуют, и ты знаешь об этом, но не можешь заглянуть в них, хотя те, кто сумел сделать это, поднялись на совершенно иной — более высокий — уровень. И ты всей душой мечтаешь не только приблизиться к ним, но и получить доступ в ту сферу своего «я», что позволяет обрести индивидуальность, которую обрели они. Все это порой заставляет нас годами размышлять о человеке, который остается для нас загадкой, открываясь лишь отчасти.

Далее станет понятно, что Клорати стал для меня не просто хорошим знакомым.

Амбиен Первый должен был сопровождать меня, и я была рада этому, поскольку он до некоторой степени разделял мои чувства к Канопусу.

Прежде чем направиться на север, мы совершили посадку у старого здания Главного управления, чтобы оценить возможность проведения экспериментов в будущем. Здесь мы обнаружили нечто весьма любопытное. В колонии аборигенов, которые обосновались на склоне холма, произошли изменения. Мы ожидали увидеть, что они стремительно вырождаются, но обнаружили нечто совсем иное, и это поначалу показалось нам необъяснимым. Аборигены четко разделились на два разных вида. Некоторые внешне остались прежними, но стали более агрессивными и неуживчивыми. Они отделились от большого и дружного племени и селились маленькими семейными кланами или жили поодиночке. Каждый из них защищал свой клочок земли, места охоты, пещеру или примитивное жилище. Они перестали строить нормальные дома, выращивать зерно и заниматься скотоводством. Другой вид, обитавший на той же территории, охотился на первых — либо убивая и поедая их, либо похищая женщин и детей, которых в дальнейшем превращали в слуг. Этот вид представлял собой переходную ступень между разновидностями 2 и 3. Его представители ходили на задних конечностях — ногах, но иногда опирались на костяшки пальцев своих длинных рук. У них не имелось хвостов, голова и плечи были покрыты шерстью, но остальные части тела были безволосыми, что придавало им похотливый и вульгарный вид, — казалось, что ими движут исключительно коварство и жадность. Именно эта их черта заставила Амбиена Первого и меня в один голос воскликнуть: «Шаммат!» Произошло следующее — шпионы Шаммат совокуплялись с аборигенами, и теперь мы видели результат. Мы с трудом отыскали несколько уцелевших бедняг-аборигенов — теперь они стали агрессивными и подозрительными, — а новая раса образовала большое, сплоченное племя, непревзойденное по сообразительности и силе. Прежние аборигены резко изменились: покорные, пугливые, скрытные, они явно были обречены на вымирание.

Мы отметили для себя, что новый вид, возможно, пригодится для экспериментов, и полетели на север. Пролетая над перешейком, который соединяет СИК и ЮИК, мы увидели, что узкая полоска суши скрылась под водой на протяжении примерно пятидесяти Р-миль. Этот природный мост в разные эпохи то погружался под воду, то вновь поднимался, а поскольку новые виды с Северного Континента не просочились на юг, он, по-видимому, опустился под воду уже давно.

Как и было условлено, мы встретили Клорати на плоскогорье из красноватого камня и песка, которое образовалось в результате недавних землетрясений. Внизу виднелись плодородные долины, не тронутые землетрясениями. Наши корабли летели бок о бок над опаленной солнцем пустыней. Мы держали связь по радио и одновременно совершили посадку в тени высокой горы, поросшей лесом. Мы втроем уселись под раскидистым деревом, чтобы перекусить и побеседовать. Встреча была очень теплой. Мы достаточно откровенно обменялись мнениями о том, что произошло в Колонии 10, чтобы убедиться: наши впечатления были верны. Что касается меня, я была на седьмом небе от счастья. Клорати оказался таким же милым и оживленным, каким я его запомнила, к тому же мне было очень приятно пообщаться с представителем одной из высших рас нашей Галактики. Когда проводишь много времени с низшими расами, какой бы интересной ни была работа и какими бы дружелюбными и славными ни были эти создания, иногда очень хочется пообщаться с кем-то на равных.

Клорати был типичным представителем разновидности 1 главной планеты Канопианской империи. Высокий, худощавый, сильный, со светло-бронзовой кожей и темными глазами, он не слишком отличался от Амбиена Первого. Моя внешность была совершенно иной, и я чувствовала, что это доставляет удовольствие моим собеседникам.

Мы трое до сих пор еще не знали, зачем нас пригласили на эту встречу, хотя мы с Амбиеном Первым много думали об этом. У меня не выходили из головы так называемые Математические города, построенные в период, который предшествовал Катастрофе. «А может быть, мы их просто выдумали?» — размышляла я и просила Амбиена Первого вновь и вновь рассказывать мне о том, что он видел. Но он утверждал, что давным-давно уже не встречал ничего подобного. На его родном Канопусе не было ничего похожего на эти удивительные города. На последней конференции я спросила об этом Клорати, и он ответил, что «нет никакой необходимости» строить на Канопусе города или здания такого типа. Я поверила ему. Пока он был рядом, мне казалось, что он говорит правду. Однако в его отсутствие все переменилось, и я не понимала, почему этот человек солгал. Теперь, когда мы снова встретились и вместе сидели под деревом на мягкой душистой траве, мне было достаточно взглянуть на Клорати, чтобы понять: если он говорит, что на Канопусе строят совсем другие города, значит, дело обстоит именно так. Он рассказал нам про канопианские города, которые по описанию не отличались от сирианских. Удобные, хорошо обустроенные, засаженные красивыми и полезными деревьями и кустарниками, они позволяли горожанам жить в здоровье и достатке. Но они не имели правильной геометрической формы — круга, звезды или шестиугольника, как города, которые некогда возводились на Роанде.