— Почему я не могу пойти к ней, Рафф? — вопрошал Данн вслух, стоя посреди серой воды и серой растительности; белыми здесь были только болотные птицы, сидевшие в промоинах и подкарауливавшие рыбок и лягушек. Промозглый ветер ерошил перья птиц. — Ну почему я не могу?

Данн повернул на другую дорогу и зашагал на север, в Центр.

Центр был виден издалека. Его верх скрывался в облаках. Такой большой, такой внушительный — для тех, кто не знает о руинах и полуразрушенных зданиях, о воде, подмывающей северные и западные края, о неизбывном запахе сырости и гниения. Неудивительно, что Центр так долго доминировал над всей округой… нет, над всем Ифриком. Когда солнце, клонясь к закату, освещало Центр, он горел и сиял, и золотое облако венчало его как корона. Шаг за шагом Данн приближался к Центру, и мысли его теперь были о Гриоте, который имел все основания упрекать его. И Данну сразу бросились в глаза произошедшие за время его отсутствия перемены, и прежде всего — стражник у ворот. На стражнике даже было что-то вроде формы: коричневый мешковатый верх, коричневый же мешковатый низ и красное одеяло, повязанное через плечо. Приступ ярости охватил Данна. Он оттолкнул с дороги молодого стражника, который не сводил испуганных глаз с Раффа. Рафф же не удостоил его даже лаем.

В огромном зале, где когда-то им с Маарой пришлось ждать, пока их узнают, Данн увидел Гриота. Тот сидел за столом, на котором были разложены бусины для счета и тростниковые дощечки для письма. Данн подошел неслышно. Гриот поднял голову, и тотчас на его лице расцвела улыбка — радушная, как объятие. Он встал из-за стола, и его руки стали подниматься в приветственном жесте, но упали, как только Гриот сумел придать своему лицу выражение, более подобающее солдату. Но как бы он ни старался, все равно воплощал собой бесконечную радость.

— Данн… генерал… Ты вернулся…

— Да. Прости, что нескоро, — сказал Данн, который в этот момент действительно чувствовал себя виноватым.

— Тебя очень долго не было.

— Да. Видишь ли, меня заколдовала одна ведьма с островов в Нижнем море. — Он пробовал было свести все в шутку, но сам же понял неуместность этого. — Нет, конечно, это я шучу. Просто мне там очень понравилось.

Данн увидел в лице Гриота нечто такое, что заставило его замолчать в ожидании: уж не собирается ли тот сказать что-то? Нет. Тогда Данн попросил:

— Ну, рассказывай, как тут дела.

Гриот вышел из-за стола и, приняв стойку «вольно», как учили его, еще молодого солдата под началом Данна, доложил:

— Сейчас у нас целых шесть сотен обученных солдат, господин.

— Шесть сотен?

— Могло бы быть и больше. К нам с востока приходит столько людей, что можно набрать сколько угодно новобранцев.

Рафф выбрал этот момент, чтобы выйти вперед и обнюхать своего нового товарища.

— У нас тоже есть снежные псы, мы приручаем их как сторожевых собак, — сообщил Гриот, почесывая Раффа за ушами.

— Люди почему-то боятся этих животных.

— У наших врагов есть все основания их бояться.

— Ну, а что это за новые хижины, которые я видел на подходе?

— Времянки. И нам нужно строить еще.

— Что же ты собираешься делать с такой армией?

— Да, это и есть армия. Про Тундру говорят, что она разваливается на части. Пока там две противоборствующие группировки. Но мы думаем, что фракций будет больше.

Данн отметил про себя это «мы».

— Правители страны бездействуют. Одна из фракций шлет нам сообщения, просит поддержать их. Видишь ли, Центр пользуется определенным влиянием, господин. — Гриот помолчал некоторое время в нерешительности, но потом смело продолжил: — Это потому, что ты пользуешься большим авторитетом, все знают, что ты тут главный.

— А что другая фракция? Она значительно слабее, как я понимаю?

— Да, она… ничего собой не представляет. Нам даже сражаться не придется, чтобы их сломить.

— Понятно. А вам известно, сколько беженцев вливается в Тундру с востока?

— Да, мы знаем об этом. Туда многие идут. Большинство. У меня есть друг в Тундре, он держит меня в курсе событий.

— Ага, Гриот, значит, ты создал целую сеть шпионов?

— Да… да, господин, создал. И моя система работает весьма эффективно.

— Отличная работа, Гриот. Как я погляжу, ты многому научился в нашей армии в Агре.

— Это все Шабис. — При упоминании Шабиса в лице Гриота что-то промелькнуло… что? Данн уже был готов прямо спросить об этом, но опять предпочел сменить тему:

— Как же ты кормишь всех этих людей?

— Мы выращиваем зерно и овощи у подножия гор, где сухо. И у нас много скота. Мы держим животных в пустых зданиях на окраинах Центра.

— Тогда зачем ты построил новые хижины?

— Во-первых, если люди находятся в Центре, они более дисциплинированны, а во-вторых, одинаковые для всех времянки уравнивают. Те строения, что стоят пустые по краям Центра, разного размера и формы, а наши времянки все двухместные, предназначены для двух мужчин или двух женщин, и теперь никто не будет жаловаться, что кого-то поселили в лучшем доме, а кого-то — в худшем.

Наступила пауза. Гриот стоял по одну сторону стола, Данн — по другую, снежный пес сидел так, чтобы видеть их обоих: его взгляд переходил с Гриота на Данна и обратно. Он больше не вилял хвостом.

— Ты голоден? — спросил Гриот, пытаясь отсрочить неотвратимое.

— Нет. Но вот Рафф бы с удовольствием поел.

Гриот прошел к двери, и Рафф последовал за ним. Отдав пару приказов, Гриот вернулся.

— Тебе повезло, Гриот. Рафф не с каждым пойдет, даже если его обещают покормить.

— Я умею находить общий язык со снежными псами. Всех наших псов приручал я сам.

— Расскажи мне подробнее о снабжении, — попросил Данн, и Гриот вводил его в курс дела до тех пор, пока в зале не появился солдат с миской еды в руках. Миску поставили прямо на пол. Рафф принялся за еду, а Гриот с Данном смотрели на него. Солдат опасливо поглядывал на снежного пса и держался поодаль.

— Для Раффа это настоящий пир. По-моему, он еще ни разу в жизни не ел мяса.

Снова пауза. Данн не выдержал наконец и потребовал:

— Давай выкладывай, в чем дело.

Гриот некоторое время помолчал, а потом тихо произнес:

— Не вини меня в том, что я сейчас скажу тебе. Мне и так было тяжело носить в себе эту новость столько лет…

— Выкладывай.

— Маара умерла. Она умерла в родах. — Гриот не смел взглянуть Данну в лицо.

Данн оказал спокойно:

— Ну конечно. Я так и знал. Теперь все понятно. Да.

Гриот рискнул бросить на него удивленный взгляд.

— Я с самого начала это знал, иного быть не может, — пояснил Данн. — А иначе почему… — И он умолк.

— Мы получили новость, как только ты ушел.

Данн сидел не двигаясь. Собака подошла к нему, положила голову ему на колено и заскулила.

Данн механически поднялся со стула, медленно, как будто не понимая, что делает. Он вытянул перед собой руки, ладонями вверх.

— Конечно же, — произнес он все тем же рассудочным тоном. — Да, так и есть. — И затем Гриоту: — Так ты говоришь, Маара умерла?

— Да, она умерла, но ребенок жив. Тебя долго не было. Ребенок…

— Это он убил Маару, — сказал Данн.

Он снова начал двигаться, но бесцельно: делал шаг, останавливался, рассматривал собственные руки. Делал еще пару шагов, разворачивался, будто готов был броситься в атаку, вставал как вкопанный с горящим взглядом, обращенным в никуда.

Рафф ходил вслед за ним, глядя ему в лицо. Гриот наблюдал за обоими. Сделав еще один дерганый шаг или два, Данн остановился.

— Маара, — произнес он. — Маара, — говорил он громко и с надрывом, словно спорил с кем-то невидимым, а потом с угрозой вопросил: — Маара мертва? Нет, нет, нет. — Теперь он кричал, яростно протестуя, и как безумный пинал ногами стены и пол, едва не попав в Раффа, который после этого забился под стол.

Затем так же неожиданно и резко Данн сел за стол и вперил горящий взгляд в Гриота.