Средины были построены для воинов. Коридоры были достаточно широкими, чтобы люди в броне шли бок о бок, и были очень длинными. Они напоминали дороги, ведь весь регион Средин был помещен в три слоя стен, и тут были проходы, что соединяли все от стен до тронного зала.

Килэй давно не ходила по Срединам, но тут еще никогда не было так тесно.

Распорядители бегали по комнатам бодрым шагом. Солдаты проносились, вопя, чтобы их пропустили. Слуги прижимались к стенам так часто, чтобы пропустить, что они могли идти до кухни днями.

Воздух заполнял пьянящий запах волнения и страха. Килэй вдыхала его, и дракон в ней пробудился с гулом. Шалости лучше всего начинать посреди хаоса.

Хотя все Средины были в беспорядке, никто не хотел подбираться близко к Девину. Слуги моргали при виде него и убегали за двери. Солдаты с опаской проходили мимо него, отклоняясь. Они завернули за угол и чуть не врезались в распорядителя.

Бедняга отпрянул на пару футов, нашел дверь и юркнул за нее.

Наконец, Девин остановился у винтовой лестницы. Она была узкой, удобно прошел бы лишь один, и это значило, что Девину идти будет неудобно.

— Я не могу выпустить тебя из виду, помнишь? — он протиснулся за ней. — Придется сделать это.

— Хорошо. Помни о рогах.

Он неуверенно улыбнулся, когда она подмигнула.

Башня была маленькой и круглой комнатой с разными книгами и инструментами. На стенах были следы огня, в каменном полу были выбоины. Остатки штор были изорваны или сильно опалены по краям.

Но тут хоть были окна.

Килэй со своего места хорошо видела север Средин. Внешние стены тянулись почти до болот. Солнце садилось и ярче озаряло деревья. Они казались не такими жалкими и опущенными вечером.

Ряды бараков заполняли земли между стенами Средин, как дома. Точки солдат двигались меж дверей, пока Килэй смотрела. Она ждала, что они заберутся на башни и стены, но осталось лишь несколько.

Остальные быстро направились к западным стенам. Солнце мигало на их броне, это говорило, что они бежали. Она высунула голову, чтобы увидеть западную часть.

Но ошейник обжег ее, как только ее голова высунулась за подоконник, что он отступила с выдохом

— Что такое? — Девин присел рядом с ней.

Килэй покачала головой.

— Ничего. Люблю это время дня.

— Так всегда было.

Она застыла, его голос стал ниже. Волоски встали дыбом на ее шее, когда его руки обвили ее талию. Он притянул ее на свое колено и уперся своим острым подбородком на ее голову.

Килэй знала, что нужно быть осторожной. Теперь ее держал не Девин и не человек

Это был Дорча.

— Сколько времени прошло с тех пор, как мы смотрели на наступление ночи? Сколько мы были порознь? Звезды плясали надо мной много раз, но я их не видел, — он зарычал ей на ухо. — Ночь не имеет смысла без моего сердца.

Он сжал руки, и Килэй сглотнула.

— Дорча, прошу…

— Ты должна их помнить. Ты помнишь, — он развернул ее. Желтые глаза впились в нее и искали. — Я не забыл ни одной ночи, где ты лежала рядом со мной.

— Она ушла, — тихо сказала Килэй. Она была готова к огню, но удивилась, когда он угас. — Твоя пара ушла, Дорча. Умерла в тот миг, когда Дерево отозвало ее душу. Мы с ней стали новым созданием, полудраконом с новыми воспоминаниями и новым сердцем.

— Этот… человек? — прошипел Дорча. Его взгляд пылал от ее кивка. — Ты не можешь ничего чувствовать к нему. Он слаб и глуп.

— Он не слабый, — сказала Килэй. — И он глупит порой, но я не лучше.

— Ты не глупая.

— Глупая. Во мне человек. И мне нравится думать, что так интереснее.

Дорча с рычанием столкнул ее с колена.

— Твой человек мертв. Я раздавил его тело на болоте.

Килэй выдержала его хмурый взгляд своим. Ей было плевать на Дорчу. Он был злым созданием, цеплялся за прошлое, как пьяница за грог: это медленно убивало его, травило, начиная с сердца. Она видела тьму в его глазах и теперь. Проклятие погасит его огонь.

Если душа Дорчи потухнет, королевство ничего не потеряет. Но Девин был другим делом.

Хотя он имел право злиться, он не сдавался. Тьма не впилась в его глаза. В нем было столько хорошего — почти детское выражение в глазах. Она верила, что он хотел лишь быть в мире со всем вокруг него.

Он поддастся Дорче в конце. Он отступит, а не раздавит дракона. И когда он откажется бороться, Дорча раздавит его сильной волей.

И Килэй решила бороться за него.

— Ты не убил мою пару. Я бы ощутила его смерть. Это раздавило бы меня, забрало весь свет из моего мира…

Дорча сжал ее горло, его лицо ожило от ярости.

— Не оскорбляй валтас! Ты не можешь делить такую сильную связь с маленьким существо.

— Могу.

Дорча покраснел и зашипел:

— Врешь. Валтас нельзя сломать.

— Верно. Твоя-Дорча любила тебя до своего конца. Но она ушла, — тихо сказала Килэй. Она пыталась не дрогнуть, когда Дорча сжал сильнее. — То, что было между вами, прошло, когда ее душа оставила кости…

— Нет! Не прошло! Ты можешь отгонять ее от меня, но валтас не остановить, — он убрал руку от ее горла и ударил кулаком по стене рядом с ней, камень содрогнулся.

Его глаза были все ближе к тьме, к безумной черноте проклятия. Он закричал:

— Я встречу ее снова в смерти!

Килэй не дрогнула. Тьма в его глазах говорила, что у Девина мало времени. Она не могла тратить время на страх.

Она коснулась кулака Дорчи. Ее пальцы задели шрамы на его костяшках, следы от жара ее крови.

— Если бы Твоя-Дорча была здесь, разве она не боролась бы за тебя? Разве ее сердце не говорило бы правду.

Килэй скользнула по шрамам к стене. Кровь выступила там, где его пальцы столкнулись с камнем. Она замерла там и вдохнула.

— Если не веришь мне… поверь валтасу.

Хотя она знала, что будет больно, огонь в его крови потряс ее.

Тысячи раскаленных игл ужалили ее плоть. Они впились в кончики ее пальцев с такой силой, что ей показалось, что они отрезаны. Но боль растекалась, проникла в ее кости, и рука задрожала.

Она вскрикнула, и Дорча притянул ее руку к себе. Он вытер кровь краем изорванной туники. Он оскалился, в глазах была агония, но тьма пропала.

Он смотрел на волдыри на ее пальцах.

— Это правда, — прошептал он. — Я боролся бы за Мою-Дорчу каждым дыханием, каждым ударом сердца. Обещание валтаса давало мне силу терпеть во времени, терпеть пытки. Но… это прошло, да?

— Нет, — тихо сказала Килэй. — Валтас не уходит, и он всегда будет в твоей душе. И однажды ты найдешь того, с кем разделишь его. Но нельзя отгонять Девина. Он тоже в этом теле. Его сердце тоже важно. Ты не найдешь цель без него.

Килэй улыбнулась, когда Дорча отвел взгляд. Боль прояснила ее голову. Впервые она не ощущала ошейник…

И хотела использовать это.

— Какую цель? — прошептал Дорча. Его ладонь дрожала над железом вокруг его горла, он хмурился. — У меня теперь нет цели. Мой огонь уже не нужен, нет смысла биться…

— Борись за Девина, — Килэй прижала кулак к его сердцу и смотрела ему в глаза. — Боритесь друг за друга. Ни одно проклятие не длится вечно, и оно закончится раньше, чем ты думаешь. И когда вы будете свободны, вы увидите другой горизонт.

— Какой? — простонал он.

Килэй пожала плечами.

— Не знаю… но вы можете это обсудить, когда проснетесь.

Дорча слишком затерялся в сожалении к себе, чтобы увидеть кулак Килэй. Он не боролся. Он обмяк и подставился под ее удары. От первого он пошатнулся, от второго упал на колени. От третьего в челюсть он уснул.

— Продержись немного, — прошептала она, опуская его голову на пол. — Обещаю… все закончится быстрее, чем ты думаешь.

Вечерокрыл никогда еще не видел такой стаи. Там были всякие люди: пираты и великаны, мелкие моты и дикари. Он помнил лица некоторых, но многие были новыми. Он долго пытался запомнить их, и глаза заболели от усилий.