— И у меня бывают моменты.

— Еще какие.

Они нашли великанов и мотов чуть глубже в чаще. Это было не сложно — нужно было идти за примятой землей и на вопли Надин.

— Опустите меня! Я не могу помочь, пока свисаю над землей.

— Ты и на земле не поможешь, пылинка, — фыркнул Деклан.

Она завопила при виде него. Ее ноги уже бежали, и великан опустил ее. Надин так резво бросилась к Деклану, словно хотела броситься ему на грудь. Но в последний миг она замерла.

— Ты грязный.

— Ага, знаю. Я помоюсь.

Она коснулась его руки, пока он проходил, и проводила взглядом, и Элена смогла подобраться к ней сзади.

— Что вы делаете в Срединах?

Надин не мешкала и обняла Элену.

— Откуда ты? Каждый раз меня удивляешь.

Многие люди раздражали ее прикосновениями. Но объятия Надин всегда были теплыми, ее руки обнимали и успокаивали, а не душили. Она понимала, что Элена не любила объятия, но ей было все равно.

Это было странно… и мило.

— Наши пути снова пересеклись. Похоже, у нас возникал одна и та же глупая мысль, — Элена посмотрела поверх головы Надин. Ее сердце искало с надеждой, глаза выглядывали, а желудок сжимался со страхом. Она хотела спросить, но губы не слушались и сжались.

К счастью, Аэрилин спросила за нее:

— Джейк не с вами? Я ждала, что Средины вспыхнут в любой миг.

Темные глаза Надин тут же погасли, улыбка увяла.

— Нет. Я думала… вы пришли, значит, слышали.

— Что слышали? — сказала Аэрилин.

Элена застыла. Каждая капля крови застыла в венах. Она прочла ответ в глазах Надин задолго до того, как та заговорила, как она вытащила разбитые очки из кармана и вложила в ее руку.

Она держалась в отчаянии за миг. А потом слова ударили по ней, и мир рухнул.

— Джейка забрали. Его держат в замке.

Высоко в стенах над ней были окна. Тепло лилось в них и хоть немного отвлекало от холодного камня на ее спине. Килэй не открывала глаза, огонь покидал ее кости, и в ее голове была только одна мысль:

Каэл в порядке. Прошло несколько часов с тех пор, как королевство содрогнулось, и краски мира начали угасать, но Килэй не сомневалась, что он выжил.

Она открыла глаза и увидела теплые и яркие краски. Вечернее солнце светило на нее через стекло. Свет окутывал большой зал, озарял потолок и пол золотом. Даже линии цемента почти сияли от этого света, словно вены тихого неподвижного зверя.

Грудь Килэй стала свободнее от красок. Ее сила вернулась. Наступит момент, когда враги моргнут, когда они расслабятся. Прошло пару дней, она ждала трещины в броне Средин. Она думала, что осталось ждать еще пару дней.

Но было сложно терпеть.

— Как тебе, Драконша? Теперь будешь послушнее?

Голос Ульрика донесся сквозь пелену боли. Все кости в ее теле были не на месте, ее мышцы ужасно натянулись. Она скалилась, кожу пробивала чешуя, но она не кричала.

Она не давала ему повода улыбаться. Сколько раз Ульрик ни заставлял ее менять облик, она не издавала ни звука.

— Мне скучно, если честно, — сказала Килэй, переведя дыхание. Ее конечности так дрожали, что если она попробует встать, то выдаст себя. Она лежала на полу, сунула руки под голову. — Думаю, архимаг короля мог придумать что-то интереснее смены облика.

— Сломанные кости тебя не веселят? — сказал Ульрик.

Килэй пожала плечами.

— Я, наверное, ждала холода и жара… и заклинаний сложнее.

Ульрик ненавидел, когда его чары оскорбляли. Наверное, потому он и приполз к Кревану: пока все маги в королевстве были скованы, никто не смеялся бы над ним.

И Килэй решила смеяться как можно больше.

— Я сама виновата. Я столько ждала от архимага, что забыла, что он никогда и не был сильнее торговца зельями…

— Я перерос это, — резко сказал Ульрик.

Она изучала его мгновение, и это дало ей сил остановить дрожь в ногах.

— У тебя была хорошая идея давным-давно. Но проклятие мешает многому, да? — она потянула за ошейник и боролась, чтобы скрыть боль от магии. — И оно не лучшего качества.

— Не лучшего?

— Это мягко сказано, — ответила Килэй. — Думаю, от него больше вреда, чем пользы. Посмотри на себя, — она выдавила улыбку. — Ты потеешь больше меня.

Это столкнуло его с края.

Глаза Ульрика выпучились, его большие уши покраснели. Она была уверена, что капли пота на его подбородке шипели, капая на потемневшее кольцо его ошейника. Он заговорил, выдавливая слова сквозь зубы.

— Что ж, может, стоит добавить… вызова.

Килэй улыбалась, он пошел к ней. Она заставляла себя не смотреть на чары на его пальцах, не думать, какой ужас ждет ее дальше.

Темные глаза Ульрика беспощадно сияли из глубин черепа. Свет заклинания ударил по его лицу, и его кожа блестела от пота. Он направил заклинание на ее глаза, почти слепя сиянием. Но он не успел выпустить его, одно большое ухо задергалось.

Заклинание угасло. Ульрик хмурился и скрипел зубами, и дрожь унялась. Он оживил чары, но ухо задергалось снова.

— Что? — он повернулся и посмотрел на стену. — Сам решай. Я посреди…

Нечто, похожее на гром, перебило его слова. Зал задрожал, и стекла вылетели из окон. Килэй прикрыла голову рукой, осколки сыпались на них. Когда все утихло, она подняла голову и увидела лиловый дым за окнами.

Ульрик отпрянул от дыма, чуть не споткнулся о Килэй в спешке. Но дым пропал, не коснувшись пола.

— Отведи Драконшу в северную башню. Глаз с нее не спускай, — завопил Ульрик, тыча пальцем в темный угол комнаты. Он схватил Килэй за безрукавку.

В его лицо и шею впились кусочки стекла. Было видно по выступившим венам, что он пытался ее поднять. Но его жалкие руки не могли поднять ее кости.

— Мне привстать?

— Плевать, что говорить король, — прорычал Ульрик, его окровавленное лицо оказалось перед ней. — Когда я вернусь, я отправлю тебя в другое царство… по кусочкам.

— Только если путь будет интересным.

Рев Ульрика сменился ругательствами, он вырвался из зала. Чары с его руки выбили дверь, и стражи на другой стороне отбежали.

Килэй улыбалась, слыша стук других выбиваемых дверей, ругательства Ульрика становились все изобретательнее. Она не знала причину взрыва, но Ульрика она злила. Может, ее миг настал.

Она так сильно прислушивалась, что не уловила, как человек из угла прошел к ней.

— Ты смелая, Килэй.

Она подняла голову и увидела Девина, он пристально смотрел на нее.

— Нет, я раздражена. Ульрик такой дурак, что хочется его побить.

— Он узнает. Он будет ранить тебя, пока ты его не впустишь, — Девин почесал шипы, что росли среди его темных волос. Он отвел взгляд, тень упала на глаза, и он добавил. — Он найдет, что большее всего… и будет хуже. Проклятие усилится, и будет сложнее бороться с ним. Даже боль не очистит голову. Ты будешь в ловушке… навеки. Держись, пока можешь.

Килэй знала, о чем он. Когда боль была сильнее всего, она слышала сотню голосов. Они окутывали ее своими тревогами и страхами. Они лишали ее надежды. Она словно сидела на краю обрыва, и голоса тянули ее вниз.

Но она знала, что там не будет отдыха, там будет лишь пытка.

— Он не может тебя убить. Он тут в ловушке, как мы, — Девин присел у ее головы. Хотя его взгляд был мягким, в синеве словно кружилась тысяча мыслей. — Никогда не пойму, почему кто-то с такой силой решил быть скованным.

— Он тебе это сказал? Я знала Ульрика какое-то время, — сказала Килэй, когда он кивнул. — Уверяю, он скорее продал себя случайно, чем намеренно.

— Правда?

— Его зелья никогда не работали.

Девин молчал мгновение. Он скривился, когда вспыхнул от приказа ошейник.

— Идем в башню.

Он легко поднял ее на ноги. Проклятие сделало его таким высоким, что голова Килэй не доставала до его груди. Они пошли по извилистым коридорам, и Девину почти все время приходилось пригибаться.