Послышался тяжелый вздох.

Я не знаю.

Ну, удачи тебе. Надеюсь, ничего серьезного, принужденно выдавила девушка, расстроенно прислоняясь спиной к стене и рассматривая белый, нервно смятый листочек.

Нет, ничего, заверил Подольский. Обычная командировка. Я приеду к концу недели. Если успею.

Я тоже хочу поговорить, ребенок дернул теплый махровый халат, привлекая к себе внимание. Катя! Дай мне! Я тоже хочу.

Она не хотела портить настроение еще и малышу.

Ты сейчас очень занят?

Михаил настороженно замолчал.

А что? через некоторую паузу ответил он.

Просто спрашиваю.

Вообщето да. Я сейчас коекакие дела обсуждаю. И пока вышел покурить, тебе позвонил. А ты чего хотела? спохватился мужчина.

И както все так налегло в один момент и обида, и разочарование, и недовольство, что Катю передернуло. Грызло чтото еще, о чем она думать и вспоминать не хотела, но старые воспоминания все равно плясали на опасной грани, грозя в любую минуту захлестнуть разум.

Кирилл очень чутко почувствовал перемену в ее настроении, и спал с лица. Лихорадочная улыбка сползла с детского лица, задорно сверкавшие глазки потухли, а плечи расстроенно ссутулились. Это стало последней каплей.

Ничего, холодней, чем нужно было, чтобы Миша ничего не заподозрил, процедила Катя. Иди. Мы тоже пойдем.

Стой. Я не понял...

Миш. Иди...дела обсуждать, а?

Мужчина явственно скрипнул зубами, совершенно недовольный ее раздраженным ответом и тоном.

Что случилось?

Ничего.

Я нормально спросил.

А я нормально тебе ответила...Кирюш, одевайся, мы сейчас гулять пойдем.

Какой гулять? Ты на часы смотрела?

Мы в магазин, она продолжила упрямо гнуть свою линию. У нас чай закончился.

А завтра нельзя сходить?

Нет.

На что ты обижаешься сейчас? недовольно поинтересовался Миша, не скрывая злости. Непонятно только, на что именно злился. Что я не приехал? У меня работа.

Ну а у меня ребенок, с которым надо сегодня погулять. Кирилл не может целыми днями дома сидеть.

А днем нельзя было?

А днем мы тебя ждали, не сдержав ярость, выкрикнула Катя. Знаешь, Миш, я все понимаю, но предупредить не так уж трудно, как мне кажется. Ты не сейчас уехал, а наверняка утром. А мы тебя ждали!

Миша странно осекся, сначала собираясь ей както возразить, но, видимо, передумал. Молчал только и не собирался ни оправдываться, ни ругать ее.

Девушка глубоко вздохнула, мысленно считая до пяти, и сдала немного назад.

Ладно, все нормально. Извини, я сорвалась немного. Но нам действительно нужно идти. Пока.

И она быстро положила трубку, чтобы не засомневаться в своем решении. Чтобы не слышать голос, который наверняка начнет чтото проникновенно говорить, совершенно сбивая ее с толку. К черту. Все это к черту.

Потом, конечно, на смену обиде и разочарованию, пришла злость на себя вкупе со стыдом. Ведь если так подумать, здраво, беспристрастно и без предвзятости, то ничего такого страшного не произошло и не случилось. Михаил не обидел их, не задел ничем и, по правде сказать, не дал повода в себе усомниться. Уехал, да, но, наверное, действительно по важным делам, сорвался так внезапно и, замотавшись, просто забыл их предупредить.

Забыл. Это слово крутилось в голове щекочущимся, раздражающим волчком все дни с его отъезда. Забыл. Такое короткое, емкое и обидное слово. Не столько по отношению к ней, сколько к Кириллу, который даже после того злополучного звонка Мишу ждал. И спрашивал, когда тот придет. Катя отвечала, что скоро, а у самой в голове ненавязчиво крутилось слово "забыл".

И она сама себя ругала за такие мысли. За глупости. И корила себя за то, что так несправедливо сорвалась на Мишу.

Безусловно, потом она позвонила и извинилась, заверив, что все в порядке, а ее в запале сказанные слова последствия плохого настроения. Подольский ничего не сказал на такое заявление, скорее, простонапросто пропустил ее извинение мимо ушей и сделал вид, что ничего не было. Катя никогда глупой не была, поэтому довольно быстро перехватила эстафету, прекрасно притворяясь радостной и счастливой.

Но только если она притворялась, пусть и с трудом, но все же, то Кирилл не умел этого. И не скрывал своей обиды и разочарования. И что делать с этим Катя не имела ни малейшего понятия.

Кирюш, не расстраивайся ты так, Катя присела перед мальчиком на корточки, обхватила за плечи и заставила посмотреть себе в глаза. Племянник шмыгнул носом, трогательно посмотрел на нее исподлобья, пряча взгляд, но внимательно прислушивался к ее словам она точно знала. Миша обязательно приедет, просто попозже. Он в командировке, в другом городе и не может сейчас приходить.

А когда он приедет?

Скоро, родной, скоро.

Правда? с надеждой спросил Киря. Ей оставалось только кивнуть. Теперь, если потребуется, она Подольского за шкирку, но приведет. Катя его предупреждала и всячески ограждала, а вот это все не ее вина. И ее ребенок страдать изза Миши не будет. Точка.

Конечно. А сейчас прекрати хлюпать. Поехали лучше домой.

Хорошо, домой, смирившись, кивнул Кирилл и одел курточку. Встал рядом с ней, терпеливо ожидая, пока Катя застегнет все пуговицы и завяжет шарф. Я сок хочу.

Купим. Что вы сегодня делали?

Английский учили, без особого энтузиазма начал рассказывать ребенок, вяло ковыряя носком ботинка квадрат линолеума.

И как?

Хорошо.

Поняв, что сейчас говорить с Кириллом бесполезно, девушка сдалась. Иногда ее ребенок мог быть чертовски упрямым и замкнутым. И обиженным, так что выдавить из него хоть слово в такие моменты было равносильно поиску иголки в стоге сена. Практически невозможно, только нервы друг другу мотать.

Приказав себе не расстраиваться, Катя взяла Кирилла за руку, и они бодрым шагом потопали к остановке.

***

Подольский еще раз посмотрел на знакомый дом и взглядом нашел нужные окна. В одном из них горел свет, а через легкую полупрозрачную газовую ткань, если присматриваться, конечно, можно было увидеть силуэт маленького ребенка, которым с какойто палкой Миша, правда, знал, что это светящийся меч джедая, прыгал около телевизора. Мужчина позволил себе улыбнуться уголком губ.

Оказывается, он соскучился. И было чтото еще, что не позволяло сосредоточиться в Калининграде. И это "чтото" мыслями возвращало его в Питер, разъедая и прожигая изнутри. Чтото пошло не так. Не так, как должно было быть.

Физически Подольский все это время сидел в Калининграде, а мыслями здесь в этом доме. А ведь помнится, он жил здесь когдато. Сколько лет прошло? Двадцать или около того, наверное. Несколько лет квартира напротив Катиной была его домом. Но вот Миша ее не помнил. Возможно, Катя там тогда и не жила. Но то, что они могли оказаться рядом, так тесно друг к другу, приятно грело и будоражило.

Он помрачнел, вспомнив недавний разговор с девушкой. Обиду, которая сквозила в каждом звуке ее голоса. Он сначала не понял, что вообще сделал не так, где ошибся и почему Катя так расстроилась. Но в ней была такая убежденность, уверенность, заставившая Подольского лихорадочно вспоминать свои проступки за последние часы. Да вроде ничего.

И все равно эта мысль что он чемто обидел, сделал ей больно не давала покоя, лишая и сна, и спокойствия, и возможности логически мыслить. Как переклинило.

Ни о какой работе и речи идти не могло. Поэтому он сорвался и вот сейчас уже был около знакомого дома, и глядел в знакомые окна, ощущая странную приподнятость и умиротворение. Как будто был там, где и должен был быть.