— Лезь давай, — сдавленно ответил Юдин и протянул ему фонарь. — На вот, подсвети там…

Тевлоев кивнул и скрылся в подполе. Юдин видел отражение светового пятна, слышал какую-то возню. Что-то обсыпалось, Тевлоев пробормотал что-то невнятное.

«Если ничего нет, — промелькнуло в голове лейтенанта, — придётся вернуться в колонию. Скажу, что хотел самостоятельно операцию провернуть. Схлопочу выговор за несогласованные действия».

Через несколько минут в проёме появилось лицо Асланбека. Он бросил что-то наверх под ноги Юдина, тот отступил на шаг. Судя по звуку, это было что-то бумажное, но тяжёлое.

— Тут что?

— Деньги, — ингуш протянул руку и положил фонарь у края лаза.

— Какие деньги? — не понял Юдин и взял фонарь.

— Обычные, советские, — отозвался Асланбек и стал выбираться по лесенке из подпола.

— А рыжьё где? Куда золото делось?

— Здесь, — Асланбек выпрямился перед лейтенантом, руками держа за лямки большую кожаную сумку, — всё здесь, гражданин начальник.

Юдин затаил дыхание. Фонарь в его руке дрогнул, луч скользнул по фигуре Тевлоева и остановился на его лице.

— Не нужно в глаза, гражданин начальник, — и тут голос Тевлоева дрогнул. Свет, бивший в его глаза, не позволял ему видеть лейтенанта. В груди похолодело. — Не на допросе же, не нужно в глаза…

— Пошли, — нетерпеливо проговорил Юдин и поднял с пола пакет с деньгами. — Пошли быстрее. Я хочу посмотреть.

У двери лейтенант пропустил Тевлоева вперёд. Юдин напряжённо следил за движениями Асланбека, стараясь уловить малейшие подозрительные признаки в поведении ингуша. Но тот шагал спокойно, чуть нагнувшись вперёд под тяжестью сумки. Во дворе они остановились.

— Вот, лейтенант, здесь всё.

Асланбек впервые назвал его лейтенантом, и Юдин почему-то вздрогнул.

Из-за соседнего дома послышалось блеянье барана. Ветер усиливался, деревья качались сильнее.

— Пошли в машину, нечего тут светиться, — буркнул Юдин.

Быстрым шагом они дошли до «москвича».

— Покажи, — велел лейтенант, когда они сели в автомобиль и захлопнули двери.

Асланбек молча достал из сумки мешочек из искусственной кожи, распустил верёвку и отвернул края:

— Вот.

Юдин протянул руку и ощупал мелкие, с небольшую горошину, золотые самородки. Сердце его учащённо заколотилось.

— Что теперь? — спросил наконец Асланбек.

Юдин поглядел на ингуша и наморщил лоб. Сняв фуражку, он провёл рукой по взмокшей голове.

— Делить будем, — тихо произнёс Юдин и водрузил шапку обратно на голову. Его лоб покрылся крупными каплями пота.

— Думаешь, обману? Нет, Асланбек никогда не нарушает данного слова, — ингуш разложил у своих ног пять мешочков. — Вот они, все тут, в каждом примерно поровну.

— Примерно?

— Меня точность не интересовала. Я просто хранил его. В каждом мешке около пяти килограммов.

— Два тебе, два мне, — Юдин облизнул губы, — пятый тоже пополам, Бек.

Тевлоев ухмыльнулся.

— Ладно, давай сначала отъедем подальше от села, — Юдин нервно вздохнул. — Не нравится мне торчать тут… Ещё увидит кто… — он повернул ключ зажигания. Мотор неохотно завёлся. «Москвич» дёрнулся и поехал вперёд по дороге.

Тевлоев и Юдин молчали. От села дорога спускалась круто вниз, справа чернел густой лес, облепивший пологий горный склон.

Минут через десять Юдин остановил машину.

— Всё, шабаш, — Юдин с силой потёр глаза пальцами, — надо отдохнуть. Нервно мне как-то.

— Это всего лишь золото, начальник, — хрипло засмеялся ингуш. — Зачем так нервничаешь? — и он снова повторил свой давешний вопрос. — Думаешь, обману?

— А что это за деньги? — спросил Юдин.

— Обычные деньги. Двадцать пять тысяч рублей, — с неохотой сказал Асланбек. — Но про деньги мы не договаривались. Деньги мои.

Лейтенант заглушил двигатель и устало положил голову на руль. Асланбек видел, как Юдин сглотнул несколько раз подряд, шевельнув выступающим кадыком, будто что-то мешало ему в горле.

— Что? На душе тяжко? — спросил Асланбек.

Юдин молчал.

— Не горюй, кум, — Тевлоев легонько ткнул его кулаком в плечо. — Я тебя понимаю: закон нарушать нелегко, если ты к этому не привык. Но первый шаг сделан, так что теперь будет легче.

— Легче? Что легче? — вяло отозвался Юдин. — Разве всё кончено? Главное ещё впереди, Бек. Главное ещё может не сложиться…

— Ты рискнул, — голос Тевлоева звучал гораздо увереннее прежнего, он окончательно почувствовал, что офицер не хитрил, организовывая побег, — а раз ты рискнул, то колебаться нельзя. Всё или ничего.

Юдин выпрямился и медленно повернул голову. Ингуш выставлял у себя в ногах тугие мешочки.

— Я возьму сумку себе, лейтенант, — сказал он, — в неё и высыплю половину пятого мешка…

— Не нужно.

Тевлоев поднял глаза и увидел прямо перед собой ствол пистолета. Жерло ствола расплывалось в темноте и казалось чёрным пятном, заполнившим едва ли не всё пространство.

— Ты что, гражданин начальник? — голос Тевлоева сорвался.

— Ничего.

В глаза Тевлоеву ударил огонь. Выстрел отбросил его к двери автомашины и завалил набок.

— Ничего, — повторил Юдин, — ничего не надо делить, Бек.

Он сидел и смотрел на неподвижное тело Асланбека, ещё не осознав, что он только что убил человека. И вдруг его руки затряслись.

— Твою мать…

Зубы мелко стучали.

Он попытался спрятать оружие в карман, но пальцы отказывались разжиматься и продолжали судорожно стискивать рукоятку «макарова». Тогда лейтенант, испугавшись, что ненароком может снова нажать на спусковой крючок, распрямил руку и положил её на неподвижное тело Асланбека.

Юдин сидел и терпеливо ждал.

Постепенно дрожь унялась, и привычным движением большого пальца он поставил пистолет на предохранитель.

— Ну вот, — сказал он, — дело сделано. Обратной дороги нет.

Рядом с ним лежало золото. Юдин несколько раз косил на раскрытую кожаную сумку, где лежало золото. Золото! Теперь это слово материализовалось, стало осязаемым, приобрело вес, тяжесть, объём, реальный смысл… Слово превратилось в настоящее золото. Юдин физически ощущал присутствие золотых самородков: они будто жгли ему кожу ладоней, кожу спины, кожу лица. Должно быть, причиной этого странного внезапного жжения было внезапно скакнувшее кровяное давление, нервный срыв… Но Юдину казалось, что жгло золото. Оно излучало неведомую силу, проникало под одежду, распаляло и холодило одновременно. Лейтенант чувствовал выступившие крупные капли пота, рубашка промокла насквозь в считанные секунды и неприятно прилипла к спине. Пот побежал по наклонённой голове с темени на лоб, торопливо проторил горячую дорожку вдоль переносицы и капля за каплей (почти непрерывной струйкой) стал падать с кончика носа. Юдин задрожал и зажмурился.

Прошло минут пятнадцать, а он всё не двигался. В голове шумело. Лейтенант тяжело вздохнул и опять посмотрел на сумку. Протянув руку, он нащупал кончиками пальцев верхний мешочек с золотом и погладил его бугристую поверхность. Затем Юдин быстро перевёл взгляд на запрокинутое лицо Тевлоева, оскалился и погрозил покойнику пальцем:

— Смотри у меня, Бек! Без фокусов!

Полковник Ушкинцев, заместитель начальника ООДП по оперативной работе, взял в руки тетрадь и окинул взглядом аудиторию.

— Сейчас я прочту вам, товарищи, слова, которые произнёс Леонардо да Винчи, появившись перед герцогом Людовико Мора, чтобы предложить свои услуги. Он отрекомендовался следующим образом: «Я знаком с механикой, архитектурой, баллистикой, химией, астрономией, математикой, искусством вести оборону и осаду крепостей, пиротехникой, строительством мостов, тоннелей, каналов, а также могу рисовать и ваять наравне с кем угодно», — полковник опустил тетрадь и снова посмотрел на сидевших за столами милиционеров. — Историк добавляет к этому, что Леонардо божественно пел, играл на лютне, сочинял стихи и музыку, гнул подковы, ломал в пальцах серебряные монеты, а также изобрёл и построил первый летательный аппарат… Вы, конечно, спросите, зачем я говорю вам об этом и какое это имеет отношение к вашей работе. А говорю я это по той причине, что речь идёт о профессионализме. Настоящий профессионал никогда не бывает однобок. Я думаю, вы успели заметить, что вам, когда вы находитесь на посту, приходится не только номера автомобилей фиксировать, но и за поведением случайных прохожих наблюдать и многое другое делать. Не так ли? Любой человек, товарищи, совмещает на своём рабочем месте очень много разного, хотя не всегда это бросается в глаза. И чем разностороннее ваша подготовка, тем увереннее вы чувствуете себя и тем легче вам справляться с вашими обязанностями. Скажем, не знаете вы ни одного иностранного языка и в результате этого не можете общаться с работниками посольства. Верно? А если и знаете язык, то не владеете темой разговора, так как эрудиции вам не хватает… Но чтобы развиваться, так сказать, расти вширь и ввысь, у вас должна быть любовь и уважение к самому себе и к выбранной вами профессии. Труд, которому вы решили посвятить себя, не должен быть в тягость. Для этого вы обязаны сделать его интересным… и ценным. Я достаточно ясно выражаюсь?