– Констанция! К чему ты клонишь? Ты искренне поверила, что они любовники? – Адам увидел, как жена многозначительно подняла брови. – Извини меня, но Иден… Нет, это невозможно. Иден вдруг скажет: «Бери меня, Рэмсей, дорогой»?

– В конце концов, она наша дочь. И в ней течет наша кровь. Я не исключаю, что по неизвестным причинам она испытала какие-то чувства к Рэмсею Маклину. Когда она злилась на него, это было единственное, что походило на эмоции – с тех пор, как она вернулась.

– Может быть, она просто презирает его, не больше.

– Ничто не бывает «просто», когда речь идет о страсти женщины, Адам. Я знаю, ты давно это понял, – на щеках Констанции вспыхнула краска, Адам раздраженно взмахнул руками и плюхнулся в большое кожаное кресло.

– Если она даже согласится, чего никогда не произойдет, что это будет за союз? Что бы ни произошло там, наверху, уверен, она не позволит ему коснутся себя вновь!

– О, он коснется… Я сомневаюсь, что она будет долго сопротивляться, – Констанция опустилась на ручку кресла Адама, положила руку ему на плечо, глядя прямо в глаза мужа, в которых таяло сомнение. – Он сын Гаскелла Маклина.

– Гаскелл Маклин… – Адам был поражен.

– Да. Тот самый.

– Тогда этот человек – угроза всему женскому роду. А мы хотим бросить нашу милую, воспитанную Иден в объятия этого поработителя, в его жадные лапы!

– Да, Адам, – губы Констанции насмешливо изогнулись. – На прошлой неделе она была жеманной, щепетильной ханжой. И стоило только обнаружить мужчину в ее постели, как она превратилась в милую, воспитанную и слишком хрупкую для «жадных лап»!

Адам открыл рот, чтобы возразить, но не нашел, что сказать. На его лице ясно читалось смятение.

– Он кажется благородным. Во всех аспектах. И вполне может быть представительным, если его подлечить и привести в порядок. У него есть титул – пусть и шотландский. Верю, он действительно хочет заполучить Иден. И если пробудил в ней женственность, то кому, как не ему, стать ее мужем? Если кому и учить Иден супружеским радостям, то лучше всего сыну Гаскелла Маклина.

Адам нахмурился. Как, интересно, Иден прореагирует на это?

– Констанция, она никогда не согласится. Назовет его грубым крестьянином и поклянется, что никогда не выйдет за него, – Адам вздохнул, думая о беспросветном будущем. – И у меня под носом всегда будет бродить мученица собственного благородства – до конца моих дней!

– Ты на удивление плохо знаешь собственную дочь, Адам Марлоу. Да, она казалась бесчувственной, увлеченной только соблюдением приличий с тех пор, как вернулась домой. Но я уверена, в глубине души она до сих пор та маленькая девочка, которая пряталась под кроватью Джеймса, чтобы увидеть, как тот бреется, – губы Констанции ласково изогнулись при этом воспоминании. – Нужен человек, который сможет дать волю этой малютке. Мне кажется, Рэмсей Маклин подходит для этого.

– Констанция! – Адам смотрел на нее, не веря своим ушам. Но убежденность, написанная на лице жены, что-то доказала мистеру Марлоу. Он нахмурился, обдумывая решение.

Констанция откровенно улыбнулась и погладила рукав его сюртука.

– Предоставь это дело мне, дорогой.

– Иден, мы, конечно, поражены. Этот джентльмен никогда не навещал тебя… и вдруг оказался в твоей постели. Поверь, это выбило всех из колеи.

Иден подняла глаза, ярко выделявшиеся на бледном лице, чтобы возразить, но встретила взгляд матери и смутилась. Она сжала бледные руки, вяло лежащие на коленях, сердце бешено колотилось. Вот и пришло время отвечать за события той ужасной ночи.

Иден съежилась на диванчике у окна. Ей так хотелось проскользнуть в свою комнату и умереть, чтобы разрешить все проблемы. Ощущение заботы семьи тяжким грузом легло на сердце. К счастью, ее вызвала к себе мать. По крайней мере, пока она избавлена от гнева отца и возмущения братьев.

– Как ужасно скрывать от нас свои любовные дела, – Констанция фыркнула, чтобы добиться нужного впечатления, внимательно следя за выражением лица дочери. – Конечно, мы поговорили с его светлостью, он заявил, что любит тебя…

– Любовные дела? Любит? – лицо Иден было белым как мел. Неужели они считают, что она сама пригласила его в свою постель. Она покачала головой.

– Он заявил…

– Конечно, все можно объяснить, – Констанция взмахнула рукой, словно не заметив реакции дочери. – Сильная любовь может затмить человеку разум, таковы уж мужчины. Но от тебя я ожидала лучшего, – она взглянула на Иден и отвернулась, удовлетворенная тем, что ее материнское неодобрение уязвило гордость дочери.

Иден содрогнулась при мысли, что потеряла не только честь, но задето доброе имя семьи – в тот самый момент, когда в лице вернувшейся Иден должен быть воплощен образец добропорядочности.

Девушка склонила голову, плечи тяжело ссутулились.

У Констанции защемило сердце – она только хотела заставить Иден взять себя в руки. Но и тут таилась опасность: если не удастся убедить дочь выйти замуж за лорда Рэмсея, то что ее ждет в будущем? Горькая участь старой девы, отрекшейся от всех благ жизни из-за греха, совершенного в юности? Нет, только не ее дочь! Констанция про себя дала клятву – Иден выйдет замуж, и ее брак должен быть удачным, даже если девушку доставят к алтарю связанной.

Иден вновь вспомнила невероятные события, приведшие ее к падению. Этот змей соблазнил ее в саду, а потом прокрался через окно в ее комнату, в ее постель! И вновь добился своего. Чувство унижения, словно волна, окатило Иден. Но превратилось в гнев, когда она подумала о подлом предательстве Рэма. И глубина его непорядочности теперь понятна – чтобы избежать последствий, он заявил, что любит ее! Пытается на свою похоть навесить ярлык чистой страсти!

– Я должна сказать, что когда он ПОПРОСИЛ твоей руки, отец и я были столь же удивлены, сколь и почувствовали облегчение, – Констанция боялась предоставить Иден время для размышления.

– Облегчение? – выдохнула девушка, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Слово «попросил» запечатлелось в мозгу. Рэмсей ПОПРОСИЛ ее руки? Заявил о своей любви перед всей семьей и действительно готов жениться? Иден пыталась осознать новость. Это слишком неожиданно. В саду его слова были подобны потоку – он говорил о чувствах мужчины, которыми воспылал к ней. Неужели он действительно хотел сказать…

– Да! – твердо произнесла Констанция. – Облегчение. Не каждый джентльмен в его положении почувствовал бы себя обязанным. Нетрудно понять – его мужественность произвела на тебя впечатление. Он образованный, сильный, красивый, благородный. И окончив школу миссис Данливи, ты, конечно, могла увлечься подобным кавалером.

Констанция села рядом с дочерью, положив руки на колени, напустив на лицо выражение печали.

– Я разочарована. Очень разочарована, потому что ты, Иден, не доверяешь мне. Мы могли бы спастись от больших проблем, от того унижения, что тебя застали в постели с человеком, с которым ты встречалась ТАЙНО.

Она сделала ударение на последнем слове, от чего у Иден закололо в груди.

Нет смысла отрицать, она сама позволила себе обмануться, и ее чувственная женственность привела к тому, что она в какой-то мере ответила на его… посягательства. Стоило ему протянуть руку, и что-то упрямое, чувственное откликнулось в ней. Так что же еще подумать, кроме того, что в глубине души она хочет встреч с ним? Рэм прокрался в ее комнату не без некоторой уверенности, что ее тело потянется к нему. Неужели так может быть – мужчина любит женщину и в то же время готов похотливо обладать ею при каждой встрече?

– Иден, единственный верный путь ясен, – голос Констанции стал жестче. – Свадьба может состояться не раньше чем через две недели. Нужно сделать оповещение в церкви. Какое-то особое разрешение на брак вызовет комментарии, хотя без них все равно не обойтись.

– Свадьба? – Иден подняла на мать свои страдающие глаза и встретила ее успокаивающий взгляд. – Выйти за него замуж? Как я могу вообще встретиться с ним? – слезы потекли по щекам, голос дрожал. – О, мама, – девушка закрыла лицо руками. Констанции показалось, что Иден дрожит.