Боги принимают в храме царя, совершающего ритуалы. Рамессеум, Фивы

На храмовых рельефах часто изображается принесение жертв царем. Приношения могли быть самыми разными, но обычно состояли из пищевых продуктов или очистительных благовоний. Вверху: ритуальное поднесение благовоний. Внизу: перечень приношений. Храм Бехбейт эль-Хагара (Исеум)

Жертва предполагала обмен между богом и царем, посредником между богами и людьми. Приношение богу изображения богини Маат имело особое значение, воплощая собой божественный порядок, установленный демиургом в момент творения. На фото: царь Сети I подносит богу статуэтку богини Маат. Рельеф из Абидосского храма

Небесный свод мыслили в виде богини Нут, склонившейся над миром. На этом изображении богиня удвоена, чтобы изобразить дневное и ночное небо. В темных пространствах под телами богини солнечные ладьи обозначают различные этапы путешествия светила днем и ночью. Толпа изображенных здесь существ — это боги, которые сопровождают солнце или встречаются ему по пути. На фото: богиня Нут. Гробница Рамсеса VI в Долине царей

Солнце в зените плывет под чревом богини неба и освещает землю, представленную лежащим на боку богом Гебом. Папирус Неспакаэсхути, XXI династия. Париж, Лувр

Небо не могло бы удержаться на своем месте без помощи бога воздушного пространства Шу. вставшего между небом и землей, чтобы солнце могло освещать поочередно то мир живых, то мир мертвых. Папирус Джедхонсиуэфанха, XXI династия. Каир, Египетский музей

Иероглифы — отражение реальности мира, поэтому письмо призвано не только описывать мир, но и упорядочивать его, делать понятным для человека. Деталь саркофага Джедтотиуэфанха. Турин, Египетский музей

Осирис — прототип всех усопших. То, что он смог ожить после его убийства Сетом, позволило покойному царю, а потом и другим умершим, надеяться на возрождение после смерти и обретение всех благ нового существования. Чтобы получить доступ к этой новой жизни, египтянин должен был пройти нелегкие посмертные испытания, к которым он готовился всю жизнь. Вверху: статуэтка Осириса из позолоченного шифера. Париж, Лувр. Внизу: сцена взвешивания сердца умершего на суде Осириса. Рядом с весами — «Великая пожирательница», поедающая тех, кого суд сочтет виновными. Папирус эпохи Птолемеев. Париж, Лувр

Божество могло проявлять себя в самых разных воплощениях, и его нельзя было полностью постичь лишь в одном из них. Здесь мы видим, как несколько божеств изображены в формах, которые может принять солнечный бог Ра в ходе своего путешествия-возрождения в загробном мире. Вверху: процессия богов. Внизу: солнце в потустороннем мире. Гробница Рамсеса III, Долина царей

При перемещении все боги предпочитали использовать в качестве транспортного средства ладьи. Во время храмовых процессий они представали перед верующими именно в таких ладьях, которые несли на плечах жрецы. Вверху: божественная ладья на постаменте. Заупокойный храм Рамсеса III в Мединет-Абу. Внизу: бог Тот, научивший людей искусству письма. Сидя на корточках в позе писца, бог пишет пером — символом богини Маат. Лейденский папирус. Королевский восточный музей

Безвременно погибший Осирис не мог родить наследника, необходимого ля того, чтобы обеспечить преемственность своей божественной царской династии. Мумификация помогла ему обрести жизненную силу и позволила Исиде соединиться со своим супругом. Однако эту сцену никогда не изображали реалистически — чаще всего в момент соития Исида принимает форму птицы. Вверху: мертвый Осирис оплодотворяет Исиду. Рельеф из Абидосского храма. Внизу: холм с гробницей Осириса. Подножие саркофага. Марсель, музей Вье-Шарите

Каждый год, когда начинали прорастать посевы, возрождению Осириса посвящались особые церемонии. Во время этих церемоний изготовлялись два изображения бога: одно — из растительной массы и зерен, другое — в основном из минералов. Эти статуэтки, похожие на изображенную вверху слева, представляли вернувшегося к жизни бога. Ежегодно их заменяли новыми фигурками, в то время как старые хоронили на особом кладбище

Животные могли иногда служить вместилищем божества. Их мумии верующие или паломники приносили по обету в храмы и складывали в катакомбы, где они скапливались тысячами. Внизу слева: мумия кошки. Париж, Лувр. Внизу справа: мумия ибиса. Марсель. Музей Вье-Шарите

Еще одна особенность этих мест состоит в том, что здесь всё же живут люди. В других местах обитания богов они в принципе тоже присутствуют, но по-настоящему оказываются вовлечены только в одно событие — восстание против бога-демиурга. Среди зарослей папируса люди действительно вовлечены в перипетии жизни богов, словно это единственное место в мире, где их свободная воля может проявляться в их сосуществовании с богами. Здесь они перестают быть недифференцированной массой, смысл существования которой сводится к тому, чтобы, будучи сотворенными, поджидать часа восстания против бога. Их поведение здесь перестает быть стадным; внутри их общества вырисовываются если не характеры, то, по меньшей мере, определенные типы. Так, отправившись искать помощи для своего сына, Исида встречает на пути благородную даму, которая, заметив ее издали, захлопнула дверь, в то время как простая жительница болот великодушно распахнула перед ней свою.^{524} Но у нее не было лекарства от болезни. Встревоженная Исида обращается тогда к жителям болот: «К кому могу я обратиться среди людей, кто обратит свое сердце ко мне? Я стану взывать об этом к тем, кто в зарослях, чтобы они обернулись ко мне тотчас же. И люди болот пришли ко мне из своих домов, прибежав на мой голос. Все принялись плакать, говоря: „Велико твое горе!“ Но никого не было среди них, кто поддался бы чарам».^{525} Эти простые люди, полные сочувствия к горю, не знали, кто такая Исида. Когда Тот вмешался, чтобы вылечить младенца Хора, Исида попросила его не раскрывать собравшемуся народу, кто она. Она также попросила его использовать свою власть, чтобы побудить их постоянно заботиться о ее сыне и заметать все следы, которые могут привести к ребенку враждебные силы. Тот исполняет просьбу, но, со свойственным ему вкусом к красноречию, не раскрывая, кто такая Исида, говорит о судьбе царя, уготованной ребенку, и о магических способностях его матери.^{526} Собравшаяся толпа безмолвствует и выслушивает эти сведения, как будто они не содержат в себе ничего удивительного.