Поставив ногу на первую ступеньку, я остановился. Мне показалось, я услышал какой-то шорох, скорее всего, в кладовой для хлеба и масла, находившейся слева от лестницы. Я был там в начале своего обхода и все же не сомневался, что слух меня не обманывает. Собравшись, почти без колебаний, я вошел в кладовую, держа лампу над головой, и сразу же увидел, что комната пуста, в ней лежали только большие куски масла, разделенные кирпичными стойками. Но только собрался уйти, как понял свою ошибку. Когда я поворачивался, свет лампы отразился от двух ярких пятен за окном. Я всмотрелся. Они медленно вращались и отбрасывали попеременно то зеленые, то красные искорки, так, во всяком случае, мне показалось. Я понял, что это глаза.

Постепенно я различил неясный силуэт одной из тварей. Казалось, она держалась за оконные решетки и собиралась лезть по ним. Я подошел к окну и поднял лампу повыше. Здесь нечего было бояться: решетки стояли крепко, и можно было не опасаться, что эти существа их сдвинут. И вдруг, несмотря на то, что я мог чувствовать себя в безопасности, ко мне вернулся ужасный страх, поразивший меня ночью неделю назад, — то же ощущение беспомощности и сотрясающая все тело дрожь. Я смутно понимал, что взгляд этой твари неотрывно направлен прямо мне в глаза, стремясь подчинить меня, и попытался отвернуться, но не сумел. Теперь окно было видно как в тумане. Потом появились еще глаза и стали смотреть на меня, и еще, и еще; казалось, целая вселенная злобных, уставившихся на меня зрачков держит меня в плену.

У меня кружилась голова, в венах пульсировала кровь. Я вдруг ощутил резкую боль в левой руке. Она становилась все сильнее, и я был принужден, буквально вынужден, обратить на нее внимание. Со страшным усилием я опустил взгляд, и тут чары, опутавшие меня, рассеялись. Я увидел, что в волнении случайно схватился за горячее ламповое стекло и сильно обжег руку. Я снова посмотрел в окно: туман рассеялся, и там, снаружи, сбились в кучу не меньше десятка звериных рыл. В гневе я поднял лампу и швырнул в окно. Разбив стекло, она пролетела между двумя перекладинами решетки и упала в саду, разливая кругом горящее масло. Я услышал громкие крики боли, а когда глаза мои привыкли к темноте, увидел, что твари исчезли.

Собрав все силы, я стал ощупью искать дверь, а найдя ее, поднялся по ступенькам, спотыкаясь на каждом шагу. Я был в полубессознательном состоянии, как после удара по голове. Но даже страшная боль в руке не могла заглушить ярость, клокотавшую во мне при мысли об этих тварях.

Добравшись до кабинета, я зажег свечи. Свет отразился в металлических частях стоявших на стойке ружей. Тут я вспомнил о своей силе, уже явленной прежде, оказавшейся столь же роковой для этих чудовищ, как и для обычных животных. Я решил обороняться.

Первым делом я перевязал руку, боль была невыносимой. После перевязки стало легче, и я направился через всю комнату к стойке с ружьями. Выбрал тяжелую винтовку — старое испытанное оружие — и, запасшись патронами, поднялся в одну из башенок, венчавших дом.

Однако разглядеть что-либо невозможно — сады казались расплывчатой тенью, немного более темной там, где были стволы. Я понимал, что бесполезно стрелять просто в темноту. Единственное, что можно было сделать, это дождаться появления луны, тогда, может быть, мне удастся нанести врагу потери.

Я сидел неподвижно и прислушивался. В садах было довольно тихо, до меня доносилось лишь единичное хрюканье или повизгивание. Мне не нравилась эта тишина, она заставляла меня раздумывать над тем, что еще может прийти в голову этим существам. Дважды я спускался с башни и обходил дом — все было спокойно.

Потом послышался шум со стороны ямы — казалось, там произошел еще один обвал. Сразу после этого в течение минут пятнадцати обитатели сада взволнованно перекликались, затем все стихло.

Примерно через час над далеким горизонтом появился свет луны. Он был виден над деревьями, но пока луна не поднялась, я не мог как следует рассмотреть сады. Впрочем, и тогда я не заметил никого, пока не подался вперед: несколько свиноподобных существ лежали ничком у стены дома. Что они делали, я разобрать не мог. Однако это была возможность, которую не следовало упускать, и, прицелившись, я выстрелил в одну из тварей. Раздался пронзительный крик. Когда дым рассеялся, я увидел, что существо лежит на спине, слабо подергиваясь. Потом оно затихло. Остальные исчезли.

Тут до меня донесся громкий визг со стороны ямы, многократным эхом отозвавшийся во всех частях сада. Получив, таким образом, некоторое представление о численности моих врагов, я понял, что все намного серьезнее, чем мне представлялось.

Пока я так сидел и наблюдал, мне не раз приходило в голову: «Почему это происходит? Кто эти твари? Что это значит?» Затем я мысленно вернулся к своему видению — хотя даже сейчас меня не оставляют сомнения относительно того, было ли это видение, — равнины безмолвия. «Что это значит?» — раздумывал я. А эта тварь на арене? Фу! Наконец я подумал о доме, который видел в тех далеких местах. Тот дом всем своим внешним видом так походил на этот, что, возможно, был сделан по его модели. Или этот по модели того? Я никогда прежде не думал об этом…

В этот момент из ямы раздался еще один долгий визг, за ним, через секунду, два коротких. И сразу же сад наполнился ответными криками. Я вскочил и перегнулся через парапет. В лунном свете казалось, что заросли кустов ожили. Они качались во всех направлениях, словно их клонил сильный ветер, дующий с разных сторон, а топот бегущих лап и шорох становились все слышнее. Несколько раз я видел, как в лунном свете блеснули белые фигуры, бегущие в зарослях, и дважды выстрелил. Второй раз после выстрела эхом отдался короткий крик боли.

Через минуту в садах все стихло. Из ямы неслись резкие звуки свиного говора. Время от времени воздух сотрясал злобный визг, ему отвечало многоголосое хрюканье. Я расценил это как некое подобие совещания, возможно, обсуждалось то, как проникнуть в дом. Казалось, они были в ярости от моих удачных выстрелов.

Я подумал, что сейчас самое время осмотреть линию обороны, и сделал это немедленно: снова обошел весь нижний этаж, проверил каждую дверь. По счастью, все они, как и задняя дверь, были сделаны из массивного дуба и обиты гвоздями. Затем я поднялся наверх, в кабинет. Эта дверь вызывала у меня наибольшее беспокойство. Явно более поздняя, чем остальные, она хотя и была довольно крепкой, не могла сравниться по прочности с другими.

Следует объяснить, что дверь кабинета выходила на небольшую лужайку на возвышении. Окна кабинета по этой причине были зарешечены. Все остальные входы — за исключением ворот, которые никогда не открывались, — находились на нижнем этаже.

Некоторое время я раздумывал, как укрепить дверь кабинета. В конце концов, отправившись на кухню, не без труда нашел несколько тяжелых досок, приставил их под углом к двери и прибил вверху и внизу. Около получаса я трудился в поте лица и, на мой взгляд, доски в значительной мере усилили дверь.

Мне стало легче. Я подобрал куртку, сброшенную во время работы, и собирался сделать еще одно-два дела, прежде чем вернуться в башню, но тут услышал, как кто-то за дверью дергает задвижку. Я молча ждал. Вскоре раздалось тихое перехрюкивание нескольких существ. Через минуту все стихло. Вдруг раздалось отрывистое хрюканье, и дверь заскрипела под сильным напором. Она бы подалась, если бы не поставленные мною опоры. Попытки выломать дверь прекратились так же внезапно, как и начались, снова послышались разговоры.

Одна из тварей тихонько взвизгнула, и я услышал, как приближается подкрепление. Последовало краткое совещание, потом настала тишина. Я понял, что они подзывают своих собратьев. Чувствуя, что настал решающий момент, я приготовился, держа ружье наготове: если дверь не выдержит, по крайней мере, перестреляю столько тварей, сколько смогу.

Снова тихий сигнал, снова дверь трещит под сильнейшим напором. С минуту, наверное, напор не ослабевал, я с тревогой ждал, что дверь вот-вот с треском вылетит. Но нет, подпорки выдержали, попытка не удалась. Затем снова ужасное, с хрюканьем и взвизгами совещание, во время которого я услышал, что прибыли свежие силы.