— Ну? Ты идешь или нет?

— Я-то иду, а тебе что там делать? — буркнула она, подстраиваясь под мой шаг. — Тебя же не будет здесь во время бала.

— Во время бала — не будет. Но сейчас я все еще здесь, — напомнила я.

И получила несказанное удовольствие, когда все присутствующие в кабинете с энтузиазмом поприветствовали меня, а на Шивон едва посмотрели. А еще когда большинство моих предложений было принято, несмотря на то что ко времени бала я буду уже далеко.

Все было под контролем.

В этой комнате Шивон и ее слова не могли добраться до меня.

— У тебя измученный вид, — тихо сказала мне Анна, когда собрание кончилось.

Я не могла сказать ей, из-за чего именно уже в пятый раз за неделю видела один из старых кошмаров. Сегодня ночью он разбудил меня в три, и я больше не смогла уснуть.

— Просто устала. Пакуем вещи и все такое. Ну, ты знаешь.

— Знаю. Не напоминай мне. — Анна обняла меня за талию и притянула к себе. — Хейли рассказала еще что-нибудь о том типе?

— Немного. И я погуглила его.

Ее глаза распахнулись от любопытства:

— И что ты нашла?

Ничего компрометирующего. Но все равно пугающее до дрожи. 

— Хейли сказала, что он богат. В смысле — очень. Он из высшего общества. И она тянет туда же меня. Меня. В высшее общество.

При мысли о том, что вскарабкаться на верх социальной лестницы в Бостоне будет практически невозможно, я ощутила в груди растущую панику. Находиться внизу социальной иерархии было моим ночным кошмаром. Когда ты невидимка, люди не замечают тебя, и никому нет дела, случилось ли с тобой что-то плохое. Никто не бросится тебе помогать.

В мире Теодора Роберта Фейвезера, эсквайра, была совсем другая социальная лестница.

— Как я вообще впишусь туда?

— Не все в твоей школе будут богатыми.

К несчастью, Анна ошибалась.

— Не все, но большинство. Я иду в частную школу.

Она выглядела такой же перепуганной, какой чувствовала себя я.

— Без шуток?

— Без шуток.

— Типа, с маленькими клетчатыми юбочками и всем таким прочим?

— Я изучила школьный вебсайт, и, кажется, у них не введена единая форма, но там совершенно другой уровень обучения. — Что было хорошо для поступления в колледж, но означало, что придется прикладывать больше усилий, а это, в свою очередь, означало конец моим планам по социальному росту. — Плата за обучение просто безумная. По всей видимости, Теодор устроил меня туда без собеседования, благодаря одному своему имени.

Анна наморщила нос.

— Вау. Поверить не могу, что ты переезжаешь к мистеру Денежному Мешку, которого еще даже не знаешь. У тебя такая эксцентричная мама. Все прямо как в телешоу.

Я горько усмехнулась.

— Вся моя жизнь как телешоу.

Глава 2 

Дом в Вестоне, штат Массачусетс, оказался особняком. Настоящим особняком.

Я стояла на подъездной дорожке и, запрокинув лицо, рассматривала массивное здание из красного кирпича с крышей, выложенной серым сланцем, и ослепительно-белыми деревянными оконными рамами.

— Тебе нравится?

Я тяжело сглотнула и покосилась на жениха Хейли и свою будущую злую мачеху — то есть, отчима.

Теодор Фейвезер был высоким, атлетично сложенным мужчиной за сорок. Полагаю, он неплохо сохранился для своих лет. В довершении ко всему он владел домом, который был больше нашей калифорнийской квартиры раз в двадцать-тридцать.

— Такой большой, — ответила я.

Тео рассмеялся, и в уголках его глаз собрались морщинки. Видимо, он часто смеялся. Что, однако, не значило, что он добр. В этих смеющихся голубых глазах все равно могла таиться жестокость. В конце концов, люди были мастерами вводить в заблуждение.

— Большой, — согласился он.

— Ты знаешь, что мне он нравится. — Хейли положила голову ему на плечо. — Поверить не могу, что мы наконец-то здесь.

— Я тоже. — Он поцеловал ее в лоб. — Такое чувство, что я ждал вас вечность.

Тео встретил нас в аэропорту. Багажа у нас было мало, потому что Хейли велела не брать много вещей. Она сказала, что здесь мы купим одежду, которая поможет нам лучше вписаться.

О да.

Было заметно, что ее будоражит перспектива начать тратить наличные Тео. Я же не хотела быть обязанной этому типу ничем. К несчастью, я уже была должна ему тысячи долларов за обучение в какой-то пафосной бостонской школе.

— Идем внутрь.

Вслед за Тео мы миновали двойные парадные двери и ступили в отделанную мрамором прихожую с еще одними огромными двойными дверями, которые вели в главный холл. Навстречу нам спускалась, изгибаясь, широкая лестница. Я во все глаза пялилась на роскошную обстановку.

Пока я росла, я старалась изо всех сил не чувствовать себя отребьем. Хотя люди думали о нас именно так. Но я заставила себя запомнить: что бы они ни болтали, я была не такой.

Но стоя в дешевой одежде в этом большом, дорогом доме, я ощутила подавляющий страх, что здесь ко мне никогда не вернется контроль и власть над своей жизнью. Я ощущала себя неуклюжей. Неискушенной. Некультурной.

Отребьем.

И я — если такое было возможно — еще сильнее возненавидела Хейли и Тео за то, что они притащили меня сюда и заставили так себя чувствовать.

— Идем, Индия. Я покажу тебе дом и твою комнату.

От красоты дома меня стало подташнивать. Я потеряла счет потрясающе оформленным и шикарно обставленным комнатам, через которые нас провел Тео. Кухня была в два раза больше нашей квартиры. Наконец он привел нас в заднюю часть дома в более простую комнату отдыха. Три из четырех ее стен были стеклянными от пола до потолка, а двойные французские двери вели в просторный внутренний двор. Я смогла разглядеть гриль, большой стол для еды на свежем воздухе, шезлонги, а за ними — огромный бассейн и домик, который был мини-версией главного дома.

Вокруг бассейна, смеясь и болтая, сидела группа моих ровесников.

Увидев их, Тео нахмурился, но, заметив, что я наблюдаю за ним, улыбнулся. Эта внезапная перемена лишь укрепила мое решение быть с ним настороже.

— Это Элоиза с друзьями. Почему бы нам не подойти к ним? А позже Элоиза покажет тебе твою комнату.

Ничего хуже и придумать было нельзя.

Пока Тео и Хейли выводили меня на сентябрьское солнце, к моим ногам будто были привязаны гири.

— Элоиза, — позвал Тео дочь, и с шезлонга поднялась хорошенькая рыжеволосая девушка. На ней было красивое желтое шелковое платье, которое великолепно смотрелось на ее бледно-розовой коже и стоило, должно быть, целое состояние.

Она шагнула вперед и, увидев отца, просияла. Когда они обнялись, а затем улыбнулись друг другу, меня кольнуло что-то такое, что я отказалась называть завистью. В крепком объятии отца и дочери было столько чувства — чтобы его сымитировать, им нужно было быть по-настоящему талантливыми актерами.

Я не расслышала, что Тео сказал ей, но вид у Элоизы стал пристыженный.

— Прости, пап. — Элоиза посмотрела на Хейли в упор. — Прошу прощения, что не вышла надлежащим образом поприветствовать вас.

— Ничего страшного, дорогая. — Хейли махнула рукой, отметая ее извинения, а я между тем усиленно старалась не хмуриться. Дорогая? Серьезно? Насколько близки Хейли и ее новая в-скором-будущем-дочь?

— Элоиза, это Индия. Индия — Элоиза, — сказал Тео.

Светло-ореховые глаза посмотрели в мои, и я напряглась. Тепло в них исчезло.

— Добро пожаловать. — Она натянуто улыбнулась.

Я коротко кивнула ей, что заставило ее напрячься сильнее.

— Я помогу Хейли устроиться. Почему бы тебе не представить Индию своим друзьям? А потом ты можешь показать ей ее комнату.

— Само собой, папочка, — прощебетала она.

Хейли сжала мою руку и бросила на меня ободряющий взгляд, как будто ей было не все равно, что она бросает меня на погибель. Я отвернулась от нее и настороженно посмотрела на Элоизу.