Глядя в окно на мокрые деревья, на почерневшие от дождей придорожные строения, Михаил Иванович думал о том, как странно получилось в его жизни: изъездил половину России, с малолетства считает себя тверяком, а вот в «столицу» губернии собрался первый раз, да и то в унылое осеннее время.

Раньше всегда приезжал и уезжал из Верхней Троицы либо через Кашин, либо через Кимры, губернский город оставался в стороне. И теперь не простое любопытство влекло его в Тверь, а горькая надобность добыть хлеб голодающим.

Поезд замедлил ход. Михаил Иванович надел пальто, теплую каракулевую шапку. Взял портфель.

Секретарь губкома партии был в отъезде. Калинина встретил заместитель секретаря Андрей Александрович Жданов: широкоплечий, осанистый, с жесткими короткими усами на смуглом лице. Кожаная фуражка, шинель, сапоги - почти военная форма. Сильно тряхнул руку Калинина, представил своих товарищей. Предложил:

- Сюда проходите.

Михаил Иванович оглядел красивую сверкающую машину. Такой еще не видел.

- Это что за марка? - поздоровавшись, спросил оп водителя.

- «Берлие».

- Французская?

- Выходит, так. Одна у нас на весь город. Командир полка в ней ездит.

- Вы что, ее мобилизовали? - повернулся Михаил Иванович к Жданову.

- Для вас, - улыбнулся тот. - По городу провезем, Тверь покажем.

- Если останется время, - кивнул Калинин.

Через два часа в Большом пролетарском театре начался митинг. Михаил Иванович привык к многолюдью, но тут даже он удивился. Зал был заполнен так, что ни один человек больше не вместится. Люди теснились в дверях, стояли в фойе, в коридорах. Калинин сразу заговорил о главном:

- Я приехал к вам, дорогие мои земляки, с большой просьбой. Вы знаете, что сейчас в Поволжье страшный голод. Недавно мне пришлось побывать там. Нет слов, чтобы рассказать обо всем, что я видел. Дети пухнут от голода, вымирают целые деревни. На Волге голодает более двадцати миллионов человек. Все наши люди откликнулись на эту беду. Москва отчисляет из своих заработков часть денег на помощь голодающим. Украина и Сибирь посылают хлеб. Курская губерния дала восемьдесят вагонов зерна...

Ему вспомнились вдруг печетовские бабы, несущие в волостной исполком зерно. В мешочках, в тряпицах, в лукошках. Сами не наедавшиеся досыта, плохо одетые, они отдавали не лишнее, отдавали кровное, отрывая от своих детей. Понимали - умирают же люди, а здесь уж как-нибудь протянем до весны на капусте, на пустых щах.

- А ведь вы тоже волжане, - повысил голос Калинин. - И на вас, товарищи, мы очень надеемся. Нам известно, что Печетовская волость Кимрского уезда собрала для населения Поволжья вагон хлеба. Если в каждой волости будет собрано по одному вагону, мы спасем тысячи жизней. Тверская губерния не очень уж пострадала от войны. Нынче здесь вырастили в общем неплохой урожай. Нужны энтузиасты, которые развернули бы работу по сбору хлеба в каждой волости, в каждом селе. Я думаю, что мы тут с вашими руководителями договоримся обо всем. Но и город не должен стоять в стороне. И опять я обращаюсь к вам, товарищи, с той же просьбой - не забудьте, что на пашей родной Волге сейчас гуляет черная беда - голод!

Он кончил короткую речь, и тут же, в зале, началась организационная работа, которая продолжалась потом в губкоме, на предприятиях, в учреждениях. Повсюду были созданы группы помощи голодающим Поволжья. В уезды отправлялись лучшие агитаторы.

Лишь на следующий день смог Михаил Иванович выкроить немного времени, чтобы проехать по улицам Твери, посмотреть наконец свой губернский город.

Вскоре после того как Михаил Иванович возвратился в Москву, его пригласил к себе Владимир Ильич. Подробно расспрашивал о результатах последних поездок, о работе Помгола. Пытливо посмотрел в лицо:

- Скажите, товарищ Калинин, вы очень устали?

- Нет, ничего.

- Я знал, что вы ответите именно так. Но если бы даже вы ответили по-другому, я все равно попросил бы вас отправиться в новую поездку. Это нужно, это нам просто необходимо. Я прошу поехать на Украину вместе с товарищем Петровским, побывать вот здесь, здесь и здесь, - показал он по карте. - В Полтаве, в Миргороде, в Белой Церкви, в Житомире и Одессе. Там есть хлеб, есть сахар, есть другие продукты. Постарайтесь убедить крестьян, чтобы они помогли голодным. Вы умеете это. Разберитесь с накопившимися здесь делами и отправляйтесь. Спасение голодающих - задача наиважнейшая.

- Да, - сказал Калинин. - Я думаю, что Украина еще способна помочь.

И опять потянулись нескончаемые пути-дороги, опять начались многочисленные митинги, собрания, сходки, беседы. День за днем, от станции к станции, от города к городу двигался поезд «Октябрьская революция», и везде, где побывал Калинин, где он выступил, оживала, усиливалась партийная и советская работа.

Не помнил Михаил Иванович, чтобы когда-нибудь второе полугодие в жизни страны отличалось от первого столь разительно, как теперь, в 1922 году. Будто разжалобилась наконец природа. Полновесно одарила она людей от своих великих щедрот.

До самого лета выкашивал голод в Поволжье целые деревни. Опустели многие волости и уезды. Настолько там стало безжизненно, что даже волки, по словам очевидцев, покинули эти выморочные края.

Усилия всей страны были направлены на то, чтобы спасти от гибели как можно больше народа. Михаил Иванович считал: благодаря принятым мерам удалось вырвать у смерти не менее десяти миллионов человек.

В мае стало легче - щавель с крапивой пошли в чугунок. А потом подоспели новины, урожай везде выдался хороший и на хлеб, и на овощи. Вскоре от страшного голода осталась только черная память: избы с заколоченными окнами да великое множество крестов на деревенских погостах.

Удивительно, как в два-три месяца изменилась жизнь. Люди могли теперь питаться если не вволю, то вполне споено. Оживилась промышленность, получившая сырье. Все ощутимее становились плоды новой экономической политики. Появилось изрядное количество ресторанов и кафе, гостиниц и пансионатов, кондитерских и булочных, магазинов галантереи, парфюмерии, трикотажа.

Расширился товарооборот государственных предприятий. Ну и, конечно, - одно связано с другим - укрепился советский рубль. Настолько укрепился, что появилась возможность увеличить заработную плату рабочим и служащим, начать восстановление и ремонт городского хозяйства. Набирали силу тяжелая промышленность, транспорт, энергетика и другие ведущие отрасли, находившиеся непосредственно в руках Советской власти. Постепенно налаживались торговые связи с другими странами. Теперь уверенно можно было сказать, что самое трудное время осталось позади.

Об этом размышлял Михаил Иванович, трясясь в стареньком черном «паккарде» по ухабистой гравийной дороге. Ехал в Горки - к Владимиру Ильичу.

Сентябрь только начался, но уже ощущалась торжественная печаль осени. Поблекли некоей овражных склонов, побурела трава при дороге, зато ярким пламенем запылали клены, привлекая к себе взгляд. Червонно-золотые леса осыпали мокрую землю мелкой монетой листвы. Над опустевшими полями хороводились стаи грачей, стремительно проносились ласточки, прощаясь с родными местами.

Как и многие крестьяне, Михаил Иванович особенно любил это время года, когда убран урожай и закончены главные сельские работы, когда полны закрома. И хлебороб, и сама мать-земля могут наконец отдохнуть от долгих трудов. Даже у обремененных неисчислимыми заботами баб появляется время, чтобы сходить за грибами, за последней ягодой. И погода благоприятствует этому - обязательно установится на неделю-другую теплая солнечная благодать, будто вернется лето, чтобы смогли деревенские труженики со спокойной душой полюбоваться красочным многоцветьем природы, вдоволь подышать пряным и прохладным воздухом лесов и полей.

Однако самостоятельный мужик не только нынешним урожаем живет. Есть запас до следующего года - хорошо. Но уже и теперь тревожит его забота о следующем лете, и если виды на будущее неплохие, то и на сердце у крестьянина светлая радость.