Давно Мунис стала его обманывать? Когда он в первый раз услышал имя Анатолия Назаровича? В прошлом году. Осенью.

Рахим не сразу заметил официантку. Она поставила перед ним фужер на длинной ножке и откупорила бутылку. Открыла блокнот и, что-то вписав карандашом, сказала:

— Пожалуйста, рассчитайтесь сразу. Боюсь, что потом с вами будет трудно объясняться, — дерзко пошутила девушка.

Рахим усмехнулся. В другое время он возмутился бы. А сейчас его чувства была притуплены. И как ни странно, эта резкая девушка почему-то нравится. Резкость ее была напускной, вполне соответствовала ее по-девчоночьи наивному лицу. Задиристый носик, широко распахнутые глаза. Своим звонким голоском она отвлекла его от мрачных мыслей.

— Вы должны хотя бы пригубить. Сегодня я… Родился я сегодня, понимаете?

— Ах, у вас день рождения? А я-то думала…

Она сбегала за фужером. Рахим Саидов наполнил его. Спросил:

— За что выпьем?

— Вы же сказали, — насторожилась девушка, — что день…

— Ах да!

Рахим Саидов выпил до дна, до последней капли. Девушка пригубила, пожелав ему счастья. А будет ли он когда-нибудь счастлив?

— А я, как вас увидела, даже испугалась, — призналась девушка.

— Почему? — удивился Рахим.

— Думала, вы с утра уже где-то… Взгляд у вас был такой — понимаете? — как у пьяного.

Рахим провел по лицу ладонью.

— Дела у меня, сестренка, не совсем ладны. Спасибо вам.

— За что?

— Поговорил с вами, и легче стало.

Рахим попрощался с девушкой и вышел на улицу. Славная девчушка. Ему даже показалось, что она чем-то похожа на Мунис.

Первая волна гнева отлила от сердца. Сейчас он уже обвинял себя в том, что проглядел жену, что мало уделял ей внимания. И вдруг вспомнились слова капитана: «Вы знаете всех ее знакомых? Вы ничего необычного не замечали в поведении жены? Вы никого не подозреваете?»

Какой стыд! И никому не расскажешь, чтобы облегчить душу. А может, все это только беспочвенные предположения? Их метод работы такой — выдвигать всякие версии. Неизвестно же им, кто хорош, а кто плох. Они вынуждены подозревать всех, кто попадет в поле их зрения. Такая работа… Ведь во время беседы с капитаном он почувствовал даже, что тот подозревает его самого, Рахима Саидова. А значит, возможны ошибки. Так рассуждая, Рахим немного успокоился. Но состояние успокоенности мгновенно покинуло его, как только вспомнил о драгоценностях.

Чьи же все-таки эти драгоценности? Как они попали к Мунис? Может быть, в день похорон хозяева колец и серег не посмели тревожить его вопросами? Никто и полусловом не обмолвился, припоминает Рахим Саидов. Может, явятся еще, и тогда все объяснится, имя Мунис очистится. А что, если самому порасспрашивать всех? В этом нет ничего зазорного. Только звонить по телефону все-таки удобнее из дому, чем с работы. Рахим Саидов раздумал ехать в институт и направился домой.

Мухаббат, младшая сестренка, поселилась на время у него. Может, она что-нибудь знает? Подумав об этом, Рахим Саидов ускорил шаги. Мухаббат, в отличие от матери, дружила с Мунис. Мунис тоже ее любила. Даже дарила ей свои вещи.

Рахим Саидов отпер дверь и вошел. Сестра сидела на кухне, готовилась к семинару.

— Ну что?

— Обычные вопросы.

Рахим Саидов посмотрел на сестру и раздумал ее расспрашивать. Если бы она что знала, сказала бы сама. А ему лишь еще более стыдно станет и горше. Зачем втягивать Мухаббат, которая с давних пор боготворит своего брата, в такую нечистую историю?

— Портфель дома оставил, — придумал он, — Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. — И ему стало неловко, что приходится лгать. — Ты почему не на занятиях?

— У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…

— Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.

Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой «ф». Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи «Фар». Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.

— «Интурист»? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?

— Спасибо. Как вы? — спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.

— Ничего. Около вас есть кто-нибудь? — осведомился он и тут же подумал: «А какая разница!»

. — Никого. А что? У вас секреты? — И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.

— Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?

— Я вас не понимаю. Что, к примеру?

— Ну, там, серьги, перстень…

— Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?

— Наоборот, нашлось.

— Что?

— Перстень, — вынужден был признаться Рахим Саидов. — Серьги с бриллиантовыми камешками.

— Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?

— Да, похожи…

— Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!

— Я?! — удивился Рахим Саидов.

— На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?

— Где? — Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.

— На Урде! Правильно? — засмеялась Фарида. — Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.

— А перстень? — сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.

— Что? Плохо слышно! Але, але!..

— Про перстень спрашиваю. Может, тоже…

— Какой перстень?

— Золотой, с большим рубином.

— Не знаю. Я такого не видела у нее.

— Извините, — пробормотал Рахим Саидов. — Значит, у вас она ничего не брала?

— Нет, Рахимджан-ака.

— Благодарю.

Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам «купил» эти серьги, которые никогда не видел.

Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.

Рахим Саидов разыскал в книжке телефон. Позвонить? Попытка не пытка. Можно рискнуть. Набрал номер.

— Пригласите, пожалуйста, Зубайду.

— Кто ее спрашивает?

— Знакомый.

— Извините, но знакомых у нее чересчур много, а телефон один — на моем столе. Что ей передать?

— Я вас очень прошу. Мне необходимо поговорить с ней лично.

В трубке послышались вздох, потом звуки удаляющихся шагов. Скоро он услышал красивый грудной голос:

— Я слушаю.

— Здравствуйте. Вас беспокоит Рахим Саидов.

— Кто?

— Рахим Саидов, муж Мунисхон.

— А-а, здравствуйте, Рахим-ака! Я вас слушаю.

— Хочу у вас спросить кое-что. Мунис… у вас ничего не брала?

— А что, Рахим-ака? — В ее голосе послышалась тревога.

— Нашел кое-что в доме. Не знаю, у кого она могла взять.

— Если это журналы, умоляю вас, никому не показывайте! Мунис выпросила их у меня всего на денек.

— Нет, это не журналы.

— Что же тогда? — удивилась Зубайда.

— Перстень.

— Ах, перстень! — расхохоталась Зубайда. — А я-то думала… У меня всего два перстня, и оба на руке. А какой?

— Золотой. С рубином. Я думал, он ваш.

— Нет, не мой. Может, спросить подруг? У Хадичи, помнится, был подобный перстень.

— Кто она?

— В инязе работает. Мы вместе учились.

— Спросите, если не трудно. Мне подождать?

— Я вам позвоню.

У Рахима Саидова разболелась голова. Хадичу он ни разу не видел. И Мунис, кажется, ничего о ней не говорила. Но не исключено, что он просто забыл.

Голова разламывалась. Он открыл форточку. Сел у окна на стул и закурил. Они, кажется, ни о чем не догадались. Ни Фарида, ни Зубайда. Ну и что с того, что догадаются? Может, они знают и… знакомых Мунисхон? Нет, нет, об этом спрашивать нельзя! Уж лучше провалиться сквозь землю. И потом, они ни за что не скажут, если даже знают что друг про друга. Может, вместе развлекались?