Рахим встряхнул головой, как бы желая отогнать от себя этот кошмар. «Нет, не может быть! — думал он, стараясь себя успокоить. — Им ничего не известно. Мунис… Она была скрытная».

Зазвонил телефон.

— Рахим-ака? Зубайда говорит. Я разговаривала с Хадичой. Это не ее перстень.

— Извините, столько доставил вам хлопот!

— Что вы, разве это хлопоты? — Зубайда помолчала, видно размышляя над чем-то. — Рахим-ака, а может, это перстень Мунисхон?

— Может быть… Конечно, скорее всего, так и есть.

Есть ли смысл звонить дальше? Проклятый перстень!

Не могла же она его найти на дороге. Рахим попытался все спокойно продумать и путем логических сопоставлений прийти к определенному умозаключению. Но мысли вновь и вновь возвращали его к тому, на что недвусмысленно намекнули в милиции.

Вдруг он бросился в спальню и застыл посреди комнаты. Здесь все было как при жизни Мунисхон. Только на тумбочке трельяжа нет больше флакончиков, пестрых коробочек.

Рахим шагнул к шкафу и открыл дверцу. Почти все в нем — наряды Мунисхон. Белые, желтые, коричневые платья… Некоторые Рахим Саидов видел, а о существовании кое-каких и не подозревал. Мохеровая кофта, костюмы из джерси… Вон висит и та черная английская кофта. Рядом пальто. Три пальто. Шуба. На полках — аккуратно сложенное тряпье. Что это, Рахим Саидов даже не знает. Но все вещи еще хранят запах ее тончайших духов.

Рахим Саидов опустился на корточки и стал перебирать нижние ящики. В первом ящике он обнаружил носки, чулки. Второй был забит всевозможными тканями, из которых жена шила себе платья. Выдвинул самый нижний ящик. Он был доверху наполнен тесемочками, лентами, катушками ниток и всякой всячиной. Он разгреб это и увидел черную шкатулку с тремя русскими богатырями на крышке. Красивая шкатулка палехской работы. Это подарок жены Хафиза. Он открыл шкатулку, поверх пуговиц лежало ожерелье. Это ожерелье он видел раньше. «Поглядите, похоже на настоящий жемчуг, — сказала Мунисхон, когда принесла его. — Настоящий знаете сколько стоит? Пятьсот шестьдесят рублей — всего одна нить! А это — две нити четыре рубля. По виду же ничем не отличается от настоящего… Но уж, дорогой муженек, когда станете доктором наук, купите настоящий».

Спустя несколько минут Рахим Саидов был в ювелирторге на Урде. У прилавка стоял знакомый продавец. Заметив, с какой торопливостью Рахим Саидов вошел в магазин, он огорченно воскликнул:

— Какая досада! А я только вчера то кольцо продал, все ждал вас, поверьте.

— Я… по другому делу… Вот это… — Рахим Саидов извлек из кармана блестящий, переливающийся моток, протянул на ладони. — Это жемчуг или подделка?

Продавец долго рассматривал ожерелье.

— Это, конечно, жемчуг, — сказал он наконец. — Собираетесь купить или продаете?

— Покупаю… — дрожащим голосом произнес Рахим.

Рахим, едва передвигая ноги, направился к выходу.

Теперь-то ему было ясно все. Он обманут! Мунис, любимая жена, ему лгала. Стало жарко, будто внутри вспыхнул огонь. Сел на скамейку и обхватил голову руками. Его трясло как в лихорадке. Долго сидел он неподвижно. Что делать? Ну что же ему делать?

Для начала он должен себя взять в руки, успокоиться. Вот так. Несколько глубоких вдохов — и придет успокоение.

Да, он должен успокоиться и все продумать. Жемчуг, серьги, перстень… Что еще обнаружится?

Вернувшись домой, он позвонил.

— Хафиз? Это я, Рахимджан.

— Здравствуй, дружище. Что не пришел?

— Ты мне очень нужен.

— Я весь внимание, говори.

— По телефону не могу. Можешь приехать ко мне?

— Вот только отпущу лаборантов. Могу тебя обрадовать. Коробочки на кустах, подкармливаемых нашим препаратом, открылись. Крупные, по шесть-семь граммов. Если и на опытном поле получим такие же результаты, считай, наша взяла!

— Превосходно. Я рад… Так ты приедешь?

— Минут через двадцать буду.

Рахим Саидов обыскал всю квартиру. Заглядывал во все углы и щели. Переворошил все в ящиках трюмо. Перебрал бумаги в письменном столе. Но ничего больше не нашел.

Появился Хафиз.

— Не вчерашний день ищешь? — пошутил он.

— Драгоценности.

— Ого! У тебя их столько, что не знаешь, где хранятся?

— Мунис мне оставила огромное наследство, — проговорил Рахим Саидов и горько усмехнулся.

— Ладно, шутки в сторону. Зачем ты звал меня?

— Для того и позвал, чтобы показать наследство.

Хафиз несколько мгновений недоуменно смотрел на друга.

— У тебя не бред?

— В детстве я слышал одну притчу, — начал Рахим, Он наполнил два фужера пивом, один придвинул Хафизу. — Жила старуха, бедная из бедных. Однажды явился к ней во сне пророк добра Хизр и молвил: «Ступай на базар, купи черную курицу. Да не вздумай торговаться!» Чуть свет побежала старуха на базар. Отыскала там черную курицу без единой светлой крапинки. Сколько за нее попросили, столько и отдала, возвратилась домой к себе с покупкой. И начала та курица нестись. Что ни яичко, то драгоценное, золотое или алмазное. Здорово!

— Здорово-то здорово, а к чему ты мне это рассказываешь?

— Вот и мне попалась такая курица…

— Что ты все к аллегориям прибегаешь! — рассердился Хафиз. — Говори толком!

Рахим Саидов вынул из кармана жемчуг.

— Тысяча рублей!

— Ну и что? — проговорил Хафиз.

— Нашел у себя дома! Нашел, понимаешь?.. Это ее, Мунис! В милиции тоже… всякие там серьги, перстни!

— Ну и что же? — повторил Хафиз.

— Где она взяла их? На какие деньги купила?

Хафиз только теперь понял, куда клонит Рахим.

Рахим Саидов стукнул о край буфета кулаком.

— Съезжу в Коканд. Может, все это ей мать надарила? — с надеждой сказал он. — Я знаю, что эта старая лиса многое скрывает от своего мужа и дочь этому учила…

— Конечно, съезди. Может, так оно и есть, — обрадовался Хафиз. — Я провожу тебя. И знаешь, не надо думать плохо.

Хафиз обнял Рахима за плечи. Они вышли на улицу, Им подвернулось такси. Ехали молча, пока Рахим Саидов, повернувшись к Хафизу, не спросил в упор:

— Скажи честно, ты ничего не замечал?

— Что именно?

— Да не притворяйся! — озлился Рахим.

— Нет. Не замечал.

— А жена? Она тебе никогда ничего не говорила?

— Нет, не говорила. Но Вазира твою жену недолюбливала. Не знаю почему, но это так.

— Может, знала про нее что?

— Вот тебе мой совет: никого не слушай. Может, твои подозрения беспочвенны.

У Хафиза в аэропорту оказались знакомые. Велев Рахиму Саидову ждать у входа, он зашел в международный отдел и вернулся с билетом.

Через два часа Рахим Саидов был в Коканде.

Родители Мунисхон жили в центре, неподалеку от театра. Рахиму издавна нравился этот уютный город. И не только потому, что жена его была родом отсюда. Сам город очаровывал тишиной и необыкновенно яркой зеленью. Вечерами, когда выходишь погулять на свежем воздухе, прямо в центре можно услышать пение соловья. Рахим восхищался седобородыми стариками, разъезжающими на велосипедах. Иногда они с тестем отправлялись в одну из ближайших чайхан и заказывали плов из девзиринского риса. Кокандцы, как никто другой, любят посидеть в чайхане. Здесь в каждой махалле имеется своя чайхана. Кроме того, каждый кокандец имеет в ней свое излюбленное место. Убайдулла-ака считал самой лучшей в городе чайханой ту, что в махалле Теракзор — Тополиная роща. Там под сенью высоких, в три обхвата, серебристых тополей стоят семь или восемь сури — помостов, сколоченных из досок. Рядышком протекает арык. Вокруг всегда полито, — чисто подметено. И тишина. Кто ни придет сюда, забывает, что живет в городе.

Тесть несколько раз водил туда Рахима и сам готовил плов. Плов у него получался отменный. Каждая рисинка — что жемчуг. Тьфу ты! Проклятый жемчуг не выходит из головы.

Тесть был дома. Он стоял на складной лестнице и обертывал бумагой кисти зреющего винограда — от птиц. Увидев зятя, осторожно спустился вниз.

— Добро пожаловать, сынок! Здоровы ли сваты?