Вест взглянул на Бичера, притворившись, что едва знаком с ним, и произнес:

— Благодарю вас, я полностью с вами согласен, — затем он взял кошельки и кивнул проходившему мимо официанту: — Окажите мне услугу, передайте это шерифу. Скажите ему, что я не имею понятия, зачем Блейк Хастингс швырнул мне их на стол да еще обвинил в присутствии стольких людей в связях с бандитами. Пусть шериф сам найдет семьи этих людей.

— Да, сэр, — поклонился официант, принимая кошельки.

Бичер поднялся из-за стола, оплатил счет и вышел из ресторана, направляясь к дому Уолтерсов. Он прекрасно понимал, чего ожидал от него Вест. Больше всего ему не хотелось, чтобы Блейк Хастингс сблизился и подружился с семьей священника и с Самантой: это усилило бы ряды аболиционистов. Теперь, когда выяснилось, что Хастингс жив, нужно было помешать ему обосноваться в Лоренсе. Эту задачу и предстояло выполнить Бичеру. Он собирался настроить преподобного Уолтера против Блейка и воспрепятствовать возникновению каких-либо отношений между ним и Самантой.

Блейк тщательно отгладил пиджак из тонкого коричневого сукна и шелковый жилет, опасаясь, что выглядит так, словно изо всех сил старается произвести впечатление. Все вещи, начиная от модной широкополой шляпы и заканчивая высокими коричневыми ботинками, были совершенно новыми. Сегодня Блейк целый час провел в бане, стараясь усмирить свой гнев и прийти в хорошее настроение, прежде чем отправиться с визитом к Саманте Уолтерс. Кроме того, он чисто выбрился и оставил свой шестизарядный револьвер.

Блейк почти месяц не видел Саманту. Интересно, прочитает ли он в ее глазах прежнее желание?

Прежде чем войти в дом священника, Блейк несколько минут изучал красивый морозный рисунок на стекле передней двери, думая о том, как бы ему хотелось когда-нибудь иметь такой же: со ставнями на окнах, кружевными занавесками, широкой верандой, на которой они бы сидели по вечерам вместе с Самантой и обсуждали прошедший день. Если все сложится так, как он задумал, Блейк решил, что будет много работать, чтобы купить Саманте прекрасный дом.

Наконец, Блейк решительно постучал в дверь, оглянувшись, чтобы убедиться, что его черный мерин, купленный недавно в Индепенденсе, надежно привязан, а когда повернулся, перед ним уже стоял преподобный Уолтерс. Блейк быстро снял шляпу.

— Здравствуйте, преподобный отец. Рад вас снова видеть.

Уолтерс приветливо кивнул, пожав ему руку, но в его глазах светилась какая-то странная тревога.

— Здравствуй, Блейк, проходи. Джордж с тобой?

— На этот раз он решил не идти со мной: я объяснил, что этот мой визит — очень личный.

Взгляд священника стал еще более печальным.

— У меня тоже сложилось такое впечатление. Пойдем в гостиную.

Блейк с готовностью последовал за ним, повесил шляпу на вешалку возле двери, подумав о том, какая прекрасная хозяйка Милисент Уолтерс: деревянный пол был отполирован до блеска. В гостиной преподобный отец предложил Блейку сесть и плотно закрыл раздвижные деревянные двери. Блейк почувствовал смутную тревогу. Судя по всему, что-то случилось. Он так надеялся, что Саманта спустится вниз, чтобы поздороваться с ним.

— Милисент понесла наверх чай для Саманты, — объяснил Говард Уолтерс, устраиваясь на стуле напротив Блейка. — Она скажет Сэм, что ты здесь. Пусть дочь сама решит, захочется ли ей увидеться с тобой. Однако, я не уверен, что это будет полезно вам обоим.

Блейк нахмурился.

— Я ничего не понимаю, преподобный отец. Почему Саманта может не захотеть увидеть меня? Она ведь знала, что я вернусь и сама просила навестить ее. Скажу вам более откровенно: я пришел просить вашего разрешения видеться с Самантой. Кроме того, я собираюсь обосноваться в Лоренсе, преподобный отец. Мы с Джорджем уже уволились из грузовой компании. Уолтерс удивленно приподнял брови.

— Ну, что ж, это хорошо. Возможно, жизнь в Лоренсе убережет тебя от необдуманных поступков и насильственных действий.

— Насильственных действий? Боюсь, вы меня с кем-то путаете, преподобный отец.

— Я имею в виду то, что произошло сегодня днем в ресторане, — преподобный Уолтерс увидел, как лицо Блейка исказилось от гнева. — Поверь, я так же как и ты негодую по поводу позиции, занимаемой людьми, ратующими за сохранение рабства. Однако, я не призываю к насилию и не хочу, чтобы Саманта имела к этому отношение. Несчастья, кажется, преследуют тебя, а ей и так уже достаточно пришлось перенести…

— Что вы имеете в виду под «достаточно пришлось перенести»? О чем вы умалчиваете? Почему вам нужно спрашивать Саманту, захочет ли она увидеть меня? Честно говоря, я ожидал, что она сию же секунду спустится вниз, узнав о моем приезде.

Преподобный отец тяжело вздохнул и наклонился вперед, поставив локти на колени.

— Несколько дней назад в типографии произошел неприятный инцидент. Группа парней под предводительством Фреда Брустера — один из самых отъявленных городских хулиганов, поддерживающий к тому же сторонников сохранения рабства — напала на типографию Джо Стетсона и разгромила ее. Стетсон сейчас находится в тяжелом состоянии, до сих пор не пришел в себя, возможно, умрет. После того, как станет ясно, выживет он или нет, состоится суд над ними.

— Какое отношение это имеет к Саманте? Преподобный отец помрачнел, глаза его стали печальными.

— Она… э… в это время находилась в задней комнате типографии: помогала мне выверять опечатки. Брустер со своими головорезами появился сразу же после моего ухода. Они напали на Саманту… избили ее… — голос Уолтерса задрожал от волнения и прервался. — К тому времени, когда мы появились, ее… одежда была вся разорвана… ее очень унизили. С тех пор Саманта в отчаянии, она считает себя опозоренной.

— О, Боже! — гневно воскликнул Блейк, вскочил на ноги и в волнении заходил по комнате. — Эти ублюдки изнасиловали ее?

— Нет. Мы с матерью все время стараемся убедить Саманту, что ей нечего стыдиться. Но после осмотра доктора она чувствует себя еще более униженной. Доктор Беккет сказал, что у Саманты только синяки, ссадины и, конечно, эмоциональный стресс, но ее не… они не успели сделать то, что хотели. Фактически, Брустер тоже пострадал: Саманта ударила его по голове тяжелым стальным прессом для бумаги.

Услышав последние слова священника, Блейк с трудом сдержал улыбку, отчетливо представив, как отчаянно сопротивлялась Саманта.

— Я надеюсь, Брустера повесят. А если этого не произойдет, то я сам позабочусь о нем, — хриплым от гнева голосом произнес он, глядя в окно на проезжающий экипаж.

Уолтерс вздохнул и поднялся со стула.

— Это и есть одна из причин, почему мне бы не хотелось, чтобы ты встречался с Самантой. Твой невыдержанный характер…

— Кто рассказал вам о том, что случилось в ресторане? — неожиданно прервал его Блейк, повернувшись лицом к преподобному отцу.

Уолтерс выпрямился и настороженно спросил:

— А что? Я услышал об этом от Клайда Бичера, который был здесь примерно час назад.

Глаза Блейка гневно сверкнули.

— Что ж, я совсем не удивлен. Я не доверяю этому человеку, преподобный отец, и вам тоже не советую!

Клайд Бичер — преданный христианин и хороший друг семьи, — округлив от удивления глаза произнес Уолтерс.

— Преподобный отец, Бичер просто хочет отдалить меня от вас и Саманты, потому что понимает, что, объяснившись, нам будет легче бороться за свободный штат.

Священник отмахнулся от него.

— Этому просто невозможно поверить.

— Я вас понимаю, но, тем не менее, твердо уверен, что Клайд Бичер — очень нехороший человек, такой же, как и Ник Вест. Правда, у меня нет доказательств, но я это чувствую нутром. Вы даже не хотите узнать, почему я сегодня поскандалил с Вестом? Ради всего святого, преподобный отец, ведь я на вашей стороне! Вы должны понимать это.

Разумеется, я все понимаю и восхищаюсь вашим мужеством в защите Джорджа и тем, что ты помогаешь мистеру Хейлу. Но я против насилия, Блейк.

— Иногда без него невозможно обойтись. Я ведь рассказывал вам о своем отце. У меня есть полное право не доверять Нику Весту! Неужели вы считаете случайным совпадением то, что месяц назад после моей ссоры с ним буквально через две ночи на нас напали во время ночной стоянки? Четыре человека неотступно следовали за нами все это время, преподобный отец, четверо! Если бы мы с Джорджем не соорудили из одеял «куклы» и не положили бы их у костра, в каждом из нас было бы по двенадцать отверстий, и мы бы лежали глубоко под землей, если бы эти подонки вообще потрудились бы похоронить нас! У меня до сих пор болит раненое в перестрелке плечо! И мне точно известно, кто должен ответить за это. А то, что я устроил Нику Весту сегодня в ресторане, — это самое малое из того, что он заслуживает! Поверьте, по натуре я совсем не жестокий человек, и как и все хочу мира и спокойствия. Но в противоположность вашему учению я не собираюсь подставлять другую щеку, преподобный отец. Извините меня, но я не думаю, что Господь хочет, чтобы его учение понимали так буквально. Я считаю, когда мы уверены в своей правоте, Бог может позволить нам быть более агрессивными. Иначе как объяснить то, что Он сам утопил египтян в Красном море, а весь мир, полный грешников, во время Великого Потопа? Почему тогда…