Бенедикт согласился. Хотя и несколько лениво. Может, ему просто жарко?

Лариса Михайловна. Ну, тут просто праздник души, именины сердца. И возможности, и мотивы — только выбирай. Даже если «жених» и не посматривал налево — моему неискушенному взгляду показалось, что он на свою избранницу только что не молится, влюблен и доволен — тем не менее, остается шикарный мотив «сокрытие порочащих сведений». Что, если Лариса свет Михайловна сидела в студии, подчищая следы своих — не очень-то законных — манипуляций, а девушка Света явилась права качать и увидела то, чего видеть был никто не должен? Конечно, Лариса Михайловна не очень-то похожа на убийцу. Но, с другой стороны, кто бывает похож? Тут все зависит от того, что ей, как бухгалтеру, грозило в случае выведения на чистую воду. Если уголовное, ОБЭП, да «в особо крупных» — тут и убьешь, пожалуй.

Мои рассуждения о бухгалтерских возможностях вызвали у Бенедикта приступ буйной активности: он потыкался по углам, сделал по столу три круга с видом призового скакуна, нашел какую-то крошку и яростно поволок ее к себе домой.

Секретарша Оленька…

Должно быть, я сказала это вслух. Бенедикт, как ошпаренный, выскочил из своего убежища — не то доел уворованную крошку, не то спрятал ее в закрома — и начал карабкаться вверх с явным намерением «покорить» чайник. Никогда он этого раньше не делал, и не пытался даже, зная, что безнадежно — чайник слишком гладкий. И сейчас его броски достигали максимум пяти сантиметров от уровня стола, затем он или соскальзывал или прямо шлепался вниз. Тут уж мне пришлось с Бенедиктом согласиться: действительно, Оленька — это абсолютная глупость. Но, с другой стороны, все обстоятельства — не что иное, как верх кретинизма. Значит, и объяснения должны быть столь же идиотскими. Так?

Например, причина смерти Светы — убеждение Натали в том, что ей идет черное. Ведь оно ей таки действительно идет. А где можно наиболее эффектно покрасоваться в черном, как не на похоронах ближайшей подруги? О-ля-ля!

Может, я вообще не с той стороны подхожу к этому трупу? И надо чем глупее, тем лучше?

Бенедикт как-то сразу прекратил свои упражнения в альпинизме, остановился на краю стола и стал внимательно прислушиваться к моим рассуждениям, устало поводя усами. Увы, ничего более бессмысленного, чем убийство по причине пристрастия к черному цвету, я так и не придумала. Хотя могла бы.

18.

Радуясь чужим успехам, старайтесь не скрипеть зубами.

Всемирная Федерация Стоматологов

Вот уже год, как мой главный редактор почему-то вбил себе в голову, что Рита Волкова — Главный Специалист по вопросам потребительского рынка — если не в масштабах всего нашего почти полуторамиллионного города, то по меньшей мере в рамках нашей, отдельно взятой «Городской Газеты». Ох, знал бы он, сколько раз мне, прямо «сапожнику без сапог», доводилось покупать гнилую картошку — если продавец или продавщица казались мне достаточно симпатичными. Но о таких проколах я предпочитаю помалкивать. Вообще-то, когда тебя считают Главным Специалистом — это приятно.

Для поддержания репутации — тем более незаслуженной — требуется прикладывать определенные усилия. Как говорила одна литературная героиня, по профессии военный курьер — «если я скажу Шефу, что не могла добраться вовремя из-за того, что был закрыт двадцатикилометровый участок границы, он мне просто не поверит». Или, попроще, noblesse oblige — положение обязывает. Меня, в частности, обязывает поддерживать хорошие отношения с некоторыми организациями — потенциальными источниками информации.

С точки зрения «любимого» рынка таковых три — основных, разумеется — местное подразделение Госстандарта, торгинспекция и контора по защите прав потребителей. Не скажу, что акты проверок — это самое увлекательное чтение в моей жизни, однако и среди этой канцелярщины попадаются любопытные, а то и прямо полезные факты. Поэтому с «источниками» я, как могу, дружу и всячески их ублажаю — только что сказки на ночь не рассказываю.

Поскольку свой, черт бы его взял, рыночный раздел я сдаю обыкновенно по вторникам, в понедельник приходится посещать упомянутые организации — когда одну, когда две, когда и все три — на предмет «согласования» готовых текстов. Строго говоря, действие абсолютно бесполезное, ибо вот уже лет десять, а то и двадцать никто свои материалы у «соответствующих лиц» не визирует, но — «Святой отец, это стоит мне так мало труда, а ему столько удовольствия!»

Чиновники почему-то любят подобную необязательную «вежливость». Быть может, именно потому, что никто теперь не обязан приходить за «согласованием», а каждому, даже если он чиновник, хочется чувствовать себя незаменимым. Мне же пресловутая «вежливость» (ах, посмотрите, пожалуйста, все ли правильно изложено!) приносит хорошее отношение официальных лиц, а обходится всего-навсего в некоторое количество потерянного времени. Довольно большое, к сожалению: все три конторы расположены достаточно далеко как друг от друга, так и от моего дома. Да и от редакции тоже, иначе я посещала бы их по вторникам, перед сдачей.

И разумеется, show must go on — матч состоится при любой погоде. Не могу же я, в самом деле, сказать, что очередной визит вежливости отменяется по причине наличия у меня «на руках» трупа неясного происхождения. Дурдом. Нет уж. Трупы трупами, а работа работой.

К счастью, в понедельник, следующий за судьбоносной — а может, и не очень — экскурсией по сельской местности и столь же судьбоносным сообщением Ланы свет Витальевны о провале в биографии, моего драгоценного присутствия требовали лишь две точки из трех.

Выйдя из подъезда торгинспекции, я остановилась у края тротуара, задумчиво обозревая улицу в рассуждении попасть на другую сторону. Законопослушность требовала дойти до светофора, лень, непомерно разросшаяся по причине непрекращающейся жары — от тепла все объекты расширяются, — провоцировала нарушить и пойти прямо тут.

Вялую борьбу с собой прервал скрежет тормозов. Впритирку ко мне остановилась серебристая «тойота» с затемненными стеклами. Правая дверца гостеприимно распахнулась — садись, Маргарита Львовна! Ох, говорил паук мухе… Только сядь — стукнут по кумполу и айда!

Осторожная Маргарита Львовна, однако, забралась внутрь. Внутри работал кондиционер — счастье-то какое, теперь пусть убивают! За рулем сидел Виктор и убивать меня, кажется, вовсе не собирался. Был, как всегда, несколько угрюм и крайне немногословен. Неподвижная нижняя челюсть говорит об отсутствии чувств, как некогда пел Боярский с подсказки Юлия Кима.

Любопытно, почему он вообще остановился? Не Ким, конечно, а Виктор. Знакомые мы сугубо дальние, виделись раз пять-десять в жизни. Правда, однажды, когда он явился посередине устроенного Лидусей девичника, я, пытаясь предотвратить домашний скандал, размяла ему плечи, благо — редкий для меня случай — ногти были коротко подстрижены. Мышцы у мужика и вправду оказались сильно забиты, так что попытка вполне удалась: после пятнадцатиминутного сеанса разъяренный лев стал расслаблен и благостен аки объевшийся котенок. Но это же не повод для близкого знакомства?

Мне как-то не пришло в голову элементарное, как гвоздь, объяснение: очень естественно для мужика за рулем, увидев знакомую, хоть и дальнюю, остановиться и предложить подвезти. Проще пареной репы. Но простые объяснения вечно молчащему Виктору идут не больше, чем балетная пачка Шварценеггеру. Хотя, очень может быть, я ничего не понимаю в мужчинах.

— Может, тебя подвезти? Если не очень далеко.

— Мне в Дом Колхозника. Если тебе по дороге, я с удовольствием. Жарко очень.

От торгинспекции до Дома Колхозника — полчаса пешком. На транспорте — столько же, возможно, и дольше. Такие уж в нашем Городе транспортные маршруты: вдоль — запросто, а как поперек — пили на своих двоих или делай бешеный крюк в объезд. «Вдоль» и «поперек» — отнюдь не фигура речи, в длину Город тянется километров на двадцать пять — тридцать, в «ширину» (между Великой Русской Рекой и железной дорогой) — километров на шесть, лишь кое-где больше.