Здоровые инстинкты боролись с воспитанием секунд десять. Победило воспитание. Приняв единственно возможное решение — не дышать в сторону, точнее, со стороны очаровательной старушки, — я ухитрилась сгрести в охапку не пять, а все шесть горшков и двинулась к лифту, попутно соображая — каким из локтей удобнее будет нажать на кнопку вызова. На сообразительность любительницы цветочков надежда была слабая.

Отделаться от тети Флоры — так я для себя назвала милую старушку — удалось лишь через час. И нет худа без добра — диковинный персонаж сдвинул мысли с мертвой колеи. Подумаешь, динины пальчики! Задачка для дошкольника.

9. Д. Копперфильд. Вверх по лестнице, ведущей вниз

По чести сказать, лучше бы голова моя оставалась на месте. А еще говорят, что маразм не заразен. Как же! Уж если начался всесоюзный съезд крыш, никуда не денешься, поедешь вместе с окружающими.

Приехала я в итоге к некоей идее. В первый момент она восхитила меня своей бредовостью настолько, что я сочла ее гениальной. И внутренний голос меня не остановил — заснул, надо полагать.

А решила я — всего-то — понаблюдать за господином Гордеевым. Вопреки логике, вопреки собственным впечатлениям — из чистого абсурда. А вот!

Топография местности привела бы в восторг любого топтуна. Площадка между одиннадцатым и двенадцатым этажом позволяла устроиться так, чтобы не выпускать из виду гордеевской двери, оставаясь при этом незамеченной. Если, конечно, ему не взбредет в голову посетить мусоропровод. Или Танечке… У каждого из них тогда возникнет естественный вопрос — чего это я тут сижу — ответить на который будет весьма затруднительно. Или, хуже того, еще какая-нибудь гениальная идея родится у тети Флоры.

Да, ясно, что вот просто взять и устроиться посидеть — неосторожно будет. Я задумалась…

У любой уважающей себя героини современного детективного романа в случае необходимости при себе обнаруживается полный комплект барахла, потребного для радикального изменения внешности. Разумеется, дамская сумочка суть вещь в себе, наружные размеры которой не имеют никакого отношения к потенциальной емкости. Но все же, все же. Ведь они, героини, оттуда извлекают все подряд — от париков до армейских ботинок. Воля ваша, это уже магия. Скромная журналистка Рита Волкова такому, увы, не обучена. Отвертка или там плоскогубцы в моей торбе еще могут случиться — но не более того. Хотя армейские ботинки мне сейчас не помешали бы. Или даже лучше ролики. Плюс наколенники, налокотники и бандана. Подростка на роликах никто всерьез не воспримет. Увы, бесплодные мечтания…

Кое-что, если постараться, я найду — косметику там, пару булавок, шпильки. Прическу, положим, тоже смогу поменять. Ну и что толку? Воспринимается-то в первую очередь общий рисунок. Будь я хотя бы в джинсах, можно было бы не пожалеть и сделать из них шорты. Но как превратить мини-юбку в штаны или хотя бы в макси? Ярко-оранжевая маечка в смысле возможных трансформаций тоже не выглядит перспективно. Хотя вообще-то она очень даже выглядит. Бросается в глаза и запоминается.

Вот если бы поблизости нашелся какой-нибудь завалящий секонд-хэнд, проблема переодевания решилась бы радикально, быстро и недорого.

Ага, а если бы у дедушки были колеса, был бы не дедушка, а трамвай. А если бы у меня была шапка-невидимка, никаких проблем не было бы вообще.

Честертон уверяет, что лучшая маскировка — какая-то униформа. Например, почтальона или посыльного из бакалейной лавки. Их вообще никто в упор не видит. Логично. Только мы-то не в Англии. Почтальоны наши ходят, в чем бог послал, а как выглядит посыльный из бакалейной лавки, я себе что-то плохо представляю. Скорее всего, остальное население тоже. Разве что разносчик пиццы, но эта фигура для нашего Города пока почти экзотика. Можно еще попытаться раздеть ближайшего постового, но, боюсь, после этого мне придется либо просить помощи любимого майора, либо как минимум на неделю моя жизнь станет размеренной и… Стоп! Не отвлекайтесь, Маргарита Львовна! Униформа может быть разной, вопрос лишь в том, что именно считать униформой.

Часы сообщили, что с того момента, как тетя Флора скрылась в своей квартире, прошло две с половиной минуты. Пора, однако, чего-нибудь уже решить. Так. Помнится, в одном из соседних дворов мелькал пивной киоск. И еще не забыть для себя взять минералки, иначе точно помру от обезвоживания. Я вздохнула, проверила по карманам наличность и отправилась на подвиги.

10. М. Ходорковский. Кому на Руси жить хорошо.

Компания у трансформаторной будки, к счастью, еще не рассосалась. Более того, в печальных взорах, устремленных на остатки пиршества, без всякого переводчика читалось «маловато будет». Обстановка для знакомства имела место быть самая благоприятная. Если даже у народа и были какие-то сомнения на мой счет, предложение «а может, по пивку?» ликвидировало их в самом зародыше. Нужный мне подъезд от будки был виден, как на ладони, что позволяло более-менее убить сразу двух зайцев. Немного смущал час, потерянный с «тетей Флорой», но тут уж я ничего поделать не могла, оставалось надеяться на лучшее.

Меньше чем через полчаса я оказалась временной владелицей странного вида рабочих штанов типа «советская джинса», почти целой тельняшки и разбитых шлепанцев. Меня заверили, что «не сомневайтесь, чистое, для себя берегу», а запах подтверждал: совсем недавно барахло проходило через дезкамеру. Непонятно, но здорово. С покойника, что ли? Ладно, будем надеяться, что он помер не от проказы. В штанах, правда, могло поместиться две таких, как я, но тем лучше. Вместо пояса пришлось использовать ремешок от собственной сумки. Шлепанцы я, поморщившись, надела на босу ногу.

Поменять лицо — не проблема для любой женщины. Правда, обычный макияж призван улучшить внешность, но какая, собственно, разница? Тут главное — не переусердствовать. Орудуя тремя-четырьмя карандашами, я нарисовала себе мешки под глазами, наметила морщины и главное — сделала воспаленную, неровную кожу. Темные очки сняла. Волосы неровно, оставляя «петухи», зачесала, собрав в старушечий пучок на затылке. Чтобы не блестели, слегка намазала для жирности гигиенической помадой и потерла пудрой — пылью не отважилась, пожалела. Из зеркала на меня смотрело нечто почти бесполое, лет если и не шестидесяти, то уж пятидесяти — наверняка. Под девизом «жизнь ее пыталась прожевать, но от отвращения выплюнула». Великолепно!

Тот тип, что бегал за пивом — уже из чистого альтруизма, ей-богу — одолжил мне еще и пластиковый водочный ящик и даже самолично отволок его в нужный подъезд. Он вообще вился вокруг меня, как курица над только что снесенным яйцом. Щелкал зажигалкой еще до того, как я успевала достать сигарету, и все пытался угостить меня на мои же деньги купленным пивом. Кавалер, блин! Интересно, где он ванну принимает? А что принимает регулярно — мой нос свидетель. Остальная компания, кто меньше, кто больше, но благоухала вся. Такими, знаете ли, природными ароматами. А этот — нет, ничего. И зажигалочка у него была стильная, обтянутая по бокам светло-коричневой кожей, с гравировкой на металлической пластине. Небось, стырил где-то. Откуда бы у бомжа такая явно дорогая штучка?

Впрочем, что мне до чьих-то криминальных наклонностей? Зато устроилась я со всем мыслимым в данных условиях комфортом и в ожидании развития событий предалась размышлениям. Точнее, собралась им предаться. Мысли вились, как стайка комаров: приблизится, кольнет, только нацелишься его прихлопнуть — фигушки, он уже опять зудит в воздухе и ухмыляется, собака!

К комарам у меня вообще давняя любовь. Ладно бы только кусались — так ведь звенят, проклятые, никаких нервов не напасешься. Сосредоточишься тут, пожалуй.

Я подышала глубоко. Я подышала мелко. Я подышала диафрагмой. Не помогло. Строгую элегантность логических построений раздирал какой-то невидимый диссонанс. Или видимый? Окно, немытое со дня окончания строительства дома, превращало внешний пейзаж в скопление туманных полос и пятен. Только фантасмагорически устремленный к небесам ярко-синий колосс нового железнодорожного вокзала блестел весьма отчетливо… Тьфу на вас! Я повернулась к окну спиной, морок пропал, мысли перестали изображать из себя броуновские частицы и начали, наконец, сцепляться в какую-то правдоподобную конструкцию.