Как ни странно, мне показалось, что уважаемый гражданин Гордеев очень неплохо к незнакомой мне Дине относится. И однако, все, что он говорил, свидетельствует против нее. Честный очевидец?

Мотив для убийства Челышова мог, судя по всему, быть у тысячи людей. Ну, пусть, не тысячи, пусть у десяти. Одна из обиженных дам, один из обманутых мужей (ведь у кого-то из «дам» были мужья? или могли быть), один из тех, кто знал, что у покойника были деньги, один из тех, кому он поставлял «товар». В общем, кто угодно. Ну и что? Будь их хоть миллион, это не объясняет, как убийца попал в квартиру — мимо недреманного соседского «глазка» — и как он вышел. Ну, положим, войти еще можно было, а вот исчезнуть — особенно если учесть, во сколько появилась там Дина — это вряд ли. Не так невероятно, как падение метеорита на главную городскую площадь, но почти.

Неужели Ильин ошибается, и это банальное бытовое убийство? То есть, Дина?

Правда, в ее пользу, если соседу не померещилось — это непонятное «хватит» и звук падения. По времени получается, что Дина входит в квартиру, тут же заявляет что-то вроде «хватит, мне все это надоело, оставь нас в покое», в то же время подхватывает с кухни нож, бьет им хозяина — видимо, для придания дополнительного веса своим словам… После этого непонятно чем занимается в квартире еще около двадцати минут — и уходит, бросив возле трупа нож со своими отпечатками. Если бы не эти пятнадцать-двадцать минут, все неплохо бы укладывалось в «состояние аффекта». Если все случилось быстро, про нож — на нерве — могла от потрясения и забыть.

Но ведь чем-то она эти двадцать минут занималась? Любовалась на лицо бывшего возлюбленного? Так он лицом вниз лежал, так что любоваться можно было в крайнем случае затылком. Деньги искала? Следы своих визитов в эту квартиру? Чушь! Тогда точно от ножа избавилась бы, тут уж на потрясение не свалишь. Да и эксперты говорят, что никаких таких особых поисков в квартире не производилось. Значит, пришла, накричала, убила, посидела четверть часика — и восвояси отправилась? Бред! Таких идиотов не бывает. Даже идиоток таких — все равно не бывает.

А предполагаемое поведение самого хозяина? Разгневанная женщина — если Гордеев не ослышался с этим «хватит» — предъявляет ему претензии — а он, лапочка, спиной к ней поворачивается. Ничего ни с чем не вяжется. Ах, да, нож-то хозяйский, из кухонного набора. То есть, Дина входит и одновременно с объяснениями «милый, ты не прав» успевает сходить на кухню за ножом. А хозяин на все это благодушно смотрит и даже предупредительно подставляет спину. Воля ваша, такого не может быть, потому что не может быть никогда!

Хороший адвокат от подобных обвинений камня на камне не оставит. Особенно, если дело будет перед присяжными рассматриваться — а это опять же, от адвоката зависит. Кстати, что-то такое Валентина Николаевна насчет адвоката говорила, а я не слушала…

Однако насчет «хватит» и звуков падения Гордеев мог ослышаться.

Тогда Динины дела плохи. Совсем плохи. Уж больно складно все подобралось. Предполагаемый мотив — для меня он сомнителен, а на деле очень может быть. Любовь, понимаешь. Народ вокруг нее такого, бывает, накрутит, что Шекспир в гробу ворочаться начнет. От зависти. Значит, мотив у Дины, в общем, был — это раз. Пальчики на ноже и кровь на одежде — два. Гордеевские показания, то есть отсутствие других подозреваемых — три.

А если не Дина, то кто? Понять бы — как, так, глядишь, пойму и — кто. Если убийца пришлый, очевидно, он должен был уложиться в те восемь-десять минут, которые прошли между «визитом» Гордеева и появлением Дины. Прокрался, значит, пристукнул Челышова и смылся. Да еще ухитрился сделать это так, чтобы сосед его не заметил. Шустрый такой убивец. Прямо Карлсон какой-то.

Нет, все-таки со временем что-то не то. Перчики-помидорчики соседу Гордеев принес — это и Танечка сказала. Даже если хлеб, ветчину и осетрину Челышов нарезал до соседского визита — салат он начал готовить после. Чтобы все помыть — кладем минуту, вряд ли меньше. Начинаем резать. Одна помидорина, даже маленькая — полминуты, перец не меньше минуты, из него еще серединку вычистить надо. И что получается? Четыре помидориины и три перца — уже как минимум пять минут получается. Да еще зелень.

К тому же салат покойник резал на кухне, а убили его в комнате. То есть, сложил он все в миску, и в этот момент прилетел наш шустрый Карлсон, сделал свое черное, ох, пардон, кровавое дело и испарился. Тут и Диночка появилась, дабы свои пальчики оставить и в крови испачкаться. А через полчаса после того, как двое соседей видели Челышова еще живым, и труп, и нож, и пальчики были уже на месте. Не то со временем, совсем не то. Получается, что у Карлсона на все про все было от силы минуты две, а скорее всего, и того меньше. Пришел, зарезал, улетел? Или все не так происходило?

Или господин Гордеев врет? Видел кого-то, кого не желает называть? Или, быть может, он сам соседа жизни лишил? Это хорошо объяснило бы противоречие между явной симпатией господина Гордеева к Дине и убийственными для нее его показаниями. А за мотивом и ходить далеко не надо. Деньги должны были у Челышова иметься. Уже тысяч десять долларов для скромного пенсионера — сумма почти фантастическая. А могло быть и гораздо поболе. Но почему тогда господа эксперты не нашли следов гордеевского пребывания в квартире покойника?

Впрочем, чушь все это несъедобная. Гордеев это или еще кто-то неназываемый или чудом незамеченный — как Он ухитрился на орудии убийства динины пальцы оставить?

И собственно, чего это я тут сижу? Курить вредно, сидеть на камне — тем более. А теперь, после трех сигарет подряд, еще и пить хочется по-страшному. Может, зайти еще раз к Гордееву, стакан воды попросить, а лучше сразу ведро.

Или к Танечке?

Ох, нет, эту девушку я больше не вынесу! Лучше погибнуть от жажды! Лет через двадцать чей-нибудь запоздалый гость, не дождавшись лифта, наткнется на мою иссохшую мумию в углу и, сраженный ужасом, даст страшную клятву — больше никогда, ни капли, даже кефира…

На двенадцатом этаже открылась чья-то дверь. Я передумала становиться мумией и вскочила со ступеньки. Из квартиры над гордеевской явилось фантастическое создание. Из-под крошечной шляпки сияли чистые голубые глаза, розовое улыбающееся личико обрамлялось седыми кудряшками, почти букольками, ручки были чинно упрятаны в беленькие нитяные перчатки. Создание не то растерянно, не то задумчиво обвело ясным до прозрачности взглядом окружающую действительность. Заметив меня, оно улыбнулось так, точно я была подарком небес.

— Деточка, вы ведь мне поможете?

Я изобразила на лице самую любезную и доброжелательную из улыбок и поднялась к открытой квартире. Создание повело ручкой:

— Видите? Им ведь нехорошо без свежего воздуха, правда? Им тоже погулять хочется. А я одна не справлюсь.

Сразу возле двери в квартиру, на подзеркальнике трюмо, еще более древнего, чем сама хозяйка, красовалось полдюжины цветочных горшков. Герань, фиалки, алоэ и еще какая-то обыденная растительность. Вся наличная флора явно знавала лучшие времена. Не знаю, как насчет свежего воздуха, но пропылесосить бы их не помешало.

Голубенькие глазки глядели на меня с безграничной надеждой. Судя по всему, бабуля решила вынести своих питомцев на прогулку. На прогулку. Цветочки. Да. А ведь такой ясный взгляд…

— В обычный день они и дома посидят, а сегодня пенсию принесли, несправедливо, если я буду одна радоваться?

Я обреченно наклонилась к подзеркальнику, соображая, как бы это ухватить пять горшков сразу — надо полагать, с одним-то хозяйка и сама справится. Нагнувшись, я оказалась с ней примерно одного роста, и меня едва не снесло к противоположной стене — от божьего одуванчика шел та-акой факел, что мой бедный организм не вынес токсического удара и немедленно потребовал закуски — причем в совершенно непарламентарных выражениях.

Праздник, говорите, пенсию, говорите, принесли? Ну-ну. А общественное мнение полагает, что к старости нужно относиться с почтением. С детского сада долбят.