Ох, черт.

– Хорошо, да, – сказал Джоунс. – Я знаю, что это.

Ритуал обряда полового созревания для женщин, и это так же ужасно, как звучит.

Медицинский термин – клиторэктомия. Но обычно процедуру выполняли люди без медицинского образования, используя ножи или даже куски стекла, которые даже не стерилизовали. Эта мысль заставила его содрогнуться.

– Я думала, что знаю, что это, – сказала Джина, – а потом приехала сюда.

– Это очистительный ритуал, – пояснила Молли. – Некоторые культуры верят, что женские гениталии нечисты, что контакт с необрезанной женщиной опасен для мужчины.

Джоунс недоверчиво рассмеялся.

– Так что: «Смотри! Я собираюсь прикоснуться к тебе своими нечистыми частями!» – и все мужчины убегают с криком?

Он прибыл из совершенно другой культуры.

– Обрезание лишь часть процесса, – сказала ему Молли. – Некоторые племена также практикуют кое-что под названием инфибуляция[22].

– Это когда сшивают вместе то, что осталось, так, что, когда заживет, девушка по сути остается с зарубцевавшимся шрамом и отверстием величиной с булавочную головку, – сказала Джина. – Эквивалент физического пояса целомудрия – способ хоть куда, чтобы держать всех девушек и женщин в узде, ха? Если полное удаление клитора не умаляет их страсти, их останавливают невозможностью проникновения.

– И еще хуже, – сказала Молли, сочувствуя его бледности, – когда они выходят замуж, в их брачную ночь жених должен разрезать или порвать шрам, чтобы…

– Да, – сказал Джоунс, – я понял.

Хорошо, это заставило бы его убежать с криками.

– Это если они выживут после обряда инициации, – сказала Джина. – Нарари не выжила.

Нарари была… О, проклятье, эти маленькие девочки в госпитале…

Им же не больше тринадцати лет. Он взглянул на Молли, та кивнула.

– В Кении теперь новый закон, – сказала ему Молли, – который вроде бы запрещает обрезание девушек младше шестнадцати лет. И, по идее, она должна дать свое согласие на процедуру.

– Но в этой части света нет супергероев, – добавила Джина. – Девушка без шрама не может доказать свою чистоту, так что мужчины не хотят на ней жениться. Что означает, семья не получил выкуп за невесту. Девушка может сказать «нет», а потом ее семья говорит «да»…

– Люси, – пояснила ему Молли, – сказала «нет».

Джоунс кивнул.

– Ладно, – сказал он, – раз Пол Джиммо в реанимации, как мы собираемся доставить ее в Марсабит?

ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН, ВИРДЖИНИЯ

9 ЯНВАРЯ 2004

СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Старший брат Аджая наконец пришел его навестить.

Пропустив и Рождество, и Новый год, он просто появился без предупреждения и вошел в комнату отдыха, где Макс и Аджай играли партию бесконечного кункена, ожидая, пока появится Джина.

– Йоу, Джей-мен…

Аджай посмотрел вверх. Моргнул.

– Привет, ничего себе, Рики! – Ребенок выглядел странно невеселым, учитывая, с каким благоговением он всегда отзывался о брате. – Наконец добрался, ага?

Высокий и тощий, Рик Моусли был старше, чем Макс предполагал – лет двадцать пять. А еще он был очень белым, как скандинав, с волосами, которые были бы светлыми, потрудись он их вымыть.

Он не потрудился. Да и одежда выглядела так, словно в ней спали.

Даже при том, что множество юношей упорно трудились, чтобы достичь небрежного вида и неопрятной прически, это не походило на дань моде. Парень выглядел, словно ночевал за мусорными контейнерами.

И он двигался, как будто не мог долго стоять на одном месте.

– Чувак!

Рик обошел стол по широкому кругу и двинулся к большим венецианским окнам, что выходили на пригород.

– У тебя здесь неплохой вид, ага?

– Да, отозвался Аджай, – он великолепен.

Рик не обнял Аджая, не прикоснулся даже к плечу мальчика. Возможно, он не хотел подходить ближе, чтобы не смутить мальчика зловонием, но Макс в этом сомневался. Рик даже не смотрел на Аджая. Он отводил глаза весь разговор. Если только можно назвать этот никчемный обмен репликами разговором. Почему не спросить «как дела»?

Аджай попытался сменить тему, когда стало понятно, что Рик этого не сделает.

– Эй, как Синди?

– Эшли, – поправил его Рик. – С Синди покончено. Эшли гораздо круче. Она, мм, ну, понимаешь, снаружи в машине… Ага, так вид тут…

Макс откашлялся.

– О, да, это Макс, – подал реплику Аджай. – Макс, Рики. Мы сводные братья, если тебе интересно, – пояснил он. – Мой папа устроил «Семейку Брэди» с его мамой. У нас появилась единокровная сестра, но она не… Ты знаешь.

Макс знал. Она не выжила в автокатастрофе.

У окна Рик провел ладонями по лицу.

Правда, ему, вероятно, тяжело было потерять всю семью. Без сомнения, видеть младшего брата в инвалидном кресле, неспособного ходить, с ужасно травмированными руками, тоже тяжело. Макс мог лишь представить.

Однако отказ Рика смотреть на мальчика был воспринят как отвращение – по крайней мере, так показалось Аджаю. Он убрал руки из поля зрения, спрятал под полы чрезмерно большой рубашки, как будто они были чем-то, что необходимо скрывать.

– Макс, – наконец повернувшись, произнес Рик. – Ты тут работаешь, Макс? Я спрашиваю затем, что не мог бы ты отвезти кресло Аджая в его комнату, чтобы мы могли…

– Макс – пациент, – сказал Аджай, и его тон был немного выше обычного. – Веришь ты или нет, он играет со мной в карты, потому что хочет.

– Счастливчик Макс, – произнес Рик, приближаясь к креслу Аджая, – кое-кому из нас нужно оплачивать счета.

Он потянул кресло, но оно не двинулось с места.

– Как, мать его, работает эта штука?

– Тут тормоз, – сказал Макс, указывая. – Вы должны отпустить… Знаете, Аджай может управлять…

– Нет, я могу…

Рик попытался отпустить тормоз слишком резко, так что Аджаю пришлось схватиться за подлокотники. Но он быстро спрятал руки обратно.

Макс поднялся, но Рик наконец-то справился с креслом и покатил брата прочь.

– Как сестры за тобой присматривают? Хорошо?

Макс услышал вопрос, пока брат вез Аджая по коридору.

Он не услышал ответ Аджая.

Макс обнаружил, что идет за ними – не по пятам. Он все еще не мог развивать такую скорость.

Но когда он добрался до регистратуры, коридор, ведущий в комнату Аджая, был пуст.

Он и его брат исчезли.

Макс стоял в искушении прогуляться мимо двери Аджая, посмотреть, не закрыта ли она, не может ли он услышать разговор.

Но это просто сумасшествие. Он определенно слишком долго занимается правоохранительной деятельностью. Не все кругом преступники.

Рик не был опасен, он не был угрозой, по крайней мере, не для собственного брата.

Он просто бездельник двадцати с чем-то, который хорошо погулял субботней ночью, и изо всех сил пытался собрать свою жизнь обратно после ужасной трагедии. Его не было в той машине с Аджаем, но очевидно, что во многом отношении он тоже ужасно травмирован.

Макс заставил себя повернуть направо и прошел через передние двери в сад к симпатичному участку с лавочками, защищенному от ветра. В такой не по сезону теплый день, как сегодня, там хорошо было ждать Джину.

Приятно и на людях.

Едва он присел, как передняя дверь открылась от слишком сильного толчка и со стуком врезалась в стену здания.

Это вышел сводный брат Аджая.

Странный визит. Не прошло и пяти минут, с тех пор как он вывез Аджая из комнаты отдыха.

Парень двигался быстро и громко выругался, когда чуть не столкнулся с пожилым человеком – приятным парнем по имени Тед, младшим офицером во время Второй мировой войны – который пришел навестить сестру.

Макс поднялся.

– Эй!

Рик не остановился, даже не притормозил.

Пока Макс доволочил ноги до двери центра, Рик подбежал к своему автомобилю – битому пикапу с номерами Западной Вирджинии – забрался на водительское сидение и покинул стоянку, только шины завизжали.

Старая миссис Лейн оставила свое инвалидное кресло у дамской комнаты, и Макс воспользовался им, усевшись на сидение. Он пронесся по коридору.