Дверь Аджая была приоткрыта.

Он чуть не убился, тормозя – направил кресло в стенку, чтобы остановиться полностью, и инстинктивно откинулся подальше, фиксируя себя и зашипев от боли в сломанной ключице. Иисусе. Он поднялся, отпихнул кресло обратно в коридор и вошел, постучав и распахнув дверь пошире.

Аджай сидел у окна.

– Ты в порядке? – спросил Макс. – Рик так быстро ушел…

– Эшли ждет его в машине, – ответил Аджай, едва сдерживая слезы.

По полу были рассыпаны таблетки. Множество, они крошились под ногами

– Что здесь произошло? – спросил Макс.

– Ничего.

– Перевернул бутылочку тайленола? – спросил он, зная, что не в этом дело.

Наклонился и подобрал одну таблетку, чтобы рассмотреть поближе.

– Да, – сказал Аджай, – так и случилось. У меня болит голова. Ужасно. Думаю, я прилягу…

– Это не тайленол, – сказал Макс.

– Забавно, – отозвался Аджай, – потому что на бутылочке написано…

– Что ты сделал? – спросил его Макс. – Украл для своего брата таблетки из медицинского шкафчика, вот только взял не ту бутылочку?

– Нет! Пошел ты! Ты ни черта не знаешь!

– Я знаю, что Рики был под кайфом. Что он принял, Аджай? Метамфетамин?

– Убирайся!

– Ему, вероятно, нужны деньги, верно? Это дорогая привычка…

– У тебя нет права приходить сюда…

– И еще я знаю, – сказал Макс одновременно с ним, – что случается, когда украденные лекарства, отпускаемые по рецепту, продают на улицах для развлечения. Кто- то берет их, чтоб накидаться и похихикать, садится за руль, не понимая, насколько искажено восприятие, и ведет свою машину прямо в другую машину, и убивает целую семью.

Просто стирает их с лица земли.

– Я не крал их! – выкрикнул Аджай. – Я не крал! Он хотел, чтобы я это сделал, но я не крал. Он сказал, что они держат в кладовой какой-то «Окси», что там баночки, и я просто могу взять их, и никто даже не заметит. Только они держат наркотики запертыми и переписанными, а даже если бы и нет, я не вор. Он – может быть, но я – нет! Это мои таблетки, только он их не захотел…

Макс понял, что на полу больше одного типа таблеток – дюжины доз лекарств, которые Аджай выманил у медсестер, лишь притворяясь, что принимает, но на самом деле те даже никогда и не были у него во рту.

Потому что он берег их для своего психованного, жуткого сводного братца.

Будь оно проклято!

– Эй, ребята. – Джина постучала и толкнула дверь. – Что…

– Позови медсестру, – приказал Макс. – Этот идиот не принимал ни одной таблетки с…

Он взглянул на Аджая.

– Как долго?

– С Рождества, – признался тот сквозь слезы. – Мне так жаль. Я только хотел, чтобы он пришел меня навестить, так что я сказал ему, что у меня есть то, что ему нужно, только это не то, и он швырнул их в меня…

Джина почти сразу вернулась, сопровождая не только Гейл, но и Дебру и дежурного врача.

– Ты напортачил, – сказал ему Макс.

– Я знаю, – плакал Аджай, – я знаю.

Джина схватила его за руку и потянула к двери.

– Они должны осмотреть его.

– Прости, – сказал ему Аджай. – Я не хотел, чтобы ты злился на меня, Макс.

– Очень плохо – я злюсь на тебя, – высказал Макс. – Ты знал, что у твоего брата проблемы и не попросил о помощи. Знаешь, что бы сделал я, будь у моего брата проблемы с наркотиками? Я бы попросил помощи, потому что даже несмотря на то, что я много знаю, я ничего не знаю о том, как помочь наркоману. Ты ребенок. В инвалидном кресле. С серьезными медицинскими проблемами. Как ты собирался помочь Рику? Подкупая его, чтобы он приходил тебя навестить?

– Думаю, ему и так достаточно плохо, – сказала медсестра по имени Гейл и попыталась подтолкнуть его оставшуюся часть пути к коридору.

Но Макс не закончил.

– Так ты ему не помогал, – сказал он Аджаю. – Ты поступил эгоистично.

– Я знаю, – захлебывался от рыданий Аджай, – я знаю.

– Ты хочешь помочь своему брату? – спросил Макс паренька. – Я помогу тебе найти, с кем поговорить насчет того, что мы можем сделать, только, должен предупредить, некоторых просто невозможно спасти. Он должен захотеть помощи сам…

– Мистер Багат, прямо сейчас вы совсем не помогаете.

Гейл выглядела готовой вырубить его.

Макс не отступал.

– После того, как доктор тебя осмотрит – если глупый отказ от лекарств на более чем три недели не отправит тебя в госпиталь, – сказал он Аджаю, – приходи в комнату отдыха.

Я буду там с Джиной. Может, и Гейл захочет к нам присоединиться. У нее могут быть кое- какие соображения насчет помощи твоему брату.

После того, как поговорим, можем окончить нашу игру, потому что у меня на руках хорошая карта и я не собираюсь это так оставить.

Усилия Джины и подталкивания медсестры наконец вытеснили его в коридор, и дверь закрылась практически перед его носом.

Он стоял, качая головой, чертовски злой. Три недели. О чем Аджай думал?

И о чем думал он, вот так вот сорвавшись?

Джина обняла его сзади за талию, прижалась мягким телом.

– Она ошибалась, ты же знаешь. Что ты не помогаешь.

– Ага, – криво усмехнулся Макс, – всегда полезно назвать искалеченного ребенка дураком и эгоистом.

– Ты был честен, – сказала Джина. – Поэтому ты ему так и нравишься, понимаешь?

Ты не вешаешь ему лапшу на уши.

И не затыкаешь ему рот. Ты просто… разговариваешь с ним, – она сжала его крепче, а затем отпустила.

– Мой брат социальный работник.

Она вынула сотовый телефон и повела Макса обратно к комнате отдыха, пролистывая список телефонных номеров.

– Он в Нью-Йорке, но может знать о каких-нибудь программах тут, в округе Колумбия. Понимаешь, для Рика.

Кто из ее трех старших братьев был?..

Биржевой маклер, учитель, пожарный…

Джина приложила телефон к уху.

– Пожарный – Роб – еще преподает в Хофстре[23]. Вик – брокер, но Лео тоже работает на Уолл-стрит. Он заработал достаточно денег к двадцати восьми, чтобы выйти из игры, но заскучал и снова пошел учиться и… – Она отвернулась поговорить по телефону. – Да, Тэмми, это Джина. Мой брат рядом? – Она рассмеялась. – Да, спасибо. – Снова Максу: – Ты бы знал моих братьев получше, проведи мы больше времени за разговорами, вместо… Да, Ли, это я, привет.

Она выразительно пошевелила бровями Максу – безмолвное окончание предложения.

– Нет, я все еще в Колумбии, – говорила она брату. – Ладно, на самом деле в пригороде, в Вирджинии…

Комната отдыха была пуста, и Макс пошел к окну, пока Джина разговаривала по телефону. Ее смех витал вокруг него.

Ирония состояла в том, что они достигли того момента в отношениях – если можно это так назвать – когда ему не хотелось говорить. Он научился действительно хорошо притворяться спящим.

Джина в свою очередь стала действительно хорошо избегать смены темы.

– Он перезвонит и назовет несколько телефонных номеров, – сказала Джина Максу и положила телефон в сумку на длинном ремне. Она села на подоконник лицом к нему спиной к стеклу.

– Знаешь, мне правда жаль, что ты не можешь быть со мной таким же честным, как с Аджаем.

Проклятье. Макс вздохнул.

– Послушай, я знаю, что тебе сейчас это не надо, – тихо произнесла Джина. – Я знаю, ты беспокоишься за Аджая и… Хорошо, Джулз сказал мне, что доставил еще больше файлов – значит, ты больше работаешь – что противоречит указаниям врача, могла бы я добавить, но… я нашла женщину, психотерапевта, она консультирует пары.

О боже.

– Джина…

– Я говорила с ней по телефону, – сказала Джина. – Почти два часа. Я рассказала ей все. Про изнасилование и… все.

Если и было что-то, чем она могла заткнуть его, то вот оно. Он закрыл глаза, избавляясь от вспыхнувшей картины Джины, брошенной на пол в кабине того авиалайнера, пытающейся уползти, кричащей от ужаса и боли…

– Она мне понравилась, – добавила Джина. – Большинство психотерапевтов бесили меня, но она… Я думаю, ей действительно не все равно. Так что… Я записалась на прием к ней в среду.