Машина остановилась, и Гленн подал Джоанне руку, помогая выйти. Опираясь на его крепкую руку, Джоанна вновь почувствовала, что время не властно над памятью сердца, и сама ответила на свой вопрос: можно!

В ресторане их явно дожидались, хотя бурных проявлений радости старались не допускать. Зато их ланч превратили в такое пиршество, что у Джоанны глаза округлялись при виде изысканных блюд, которые им подавали. Лучшие итальянские вина были выставлены на подсобном столике, по обеим сторонам которого возникли два молодых официанта, которые то и дело подливали их в бокалы Джоанны, Гленна и Серджио. Преодолев неловкое молчание, Молинари наконец удалось вовлечь Джоанну в общий разговор об особенностях национальной итальянской кухни. Было понятно, что хозяин ресторана оседлал своего любимого конька. Даже Гленн начал улыбаться, глядя на него. А Джоанне стоило неимоверных усилий отводить глаза от лица Гленна, но надо было соблюдать приличия. Тем более что под ее взглядом лицо Гленна словно каменело. Все ее робкие попытки завязать с ним разговор терпели неудачу, ни на один из ее вопросов Гленн, по сути, ухитрился не ответить, отделываясь общими вежливыми фразами. В перерыве между блюдами он вдруг извинился и вышел из-за стола, сославшись на то, что ему нужно срочно позвонить.

Серджио, извиняясь за молчаливость своего друга, сообщил, что Гленн около года назад похоронил свою жену Барбару, с которой прожил больше десяти лет. Рассказал он историю их дружбы с Гленном, которая началась с того, что на верфи под Кейптауном, владельцем которой является Гленн, он, по рекомендации друзей, заказал себе прогулочную яхту.

— Значит, вы уже давно дружите, — сказала Джоанна. — И, наверное, были знакомы с его женой?

— Да, мы с женой каждый год с тех пор проводили у них свой отпуск. У Гленна в Кейптауне прекрасный дом с большим садом. Моей Сандрелле там очень понравилось, и с Барбарой они быстро нашли общий язык, поскольку обе замечательные хозяйки. — Серджио вздохнул. — До сих пор не верится, что Барбара умерла. Совсем еще молодая женщина. А в этом году Гленн приехал по делам и поселился в отеле, хотя у нас довольно большой дом. — Он слегка нахмурился, видимо обиженный тем, что друг предпочел их дому отель, и немного помолчал. — Гленн Холландс самый порядочный человек из всех, кого я знаю, — вдруг заявил он решительно.

— Жена его была красивой? — неожиданно для себя спросила Джоанна.

— Красивой? Не знаю. — Серджио пожал плечами. — Она была очень доброжелательной и гостеприимной, совсем как итальянка.

Видимо, в устах Серджио это было наивысшей похвалой для женщины другой национальности.

Джоанна тепло улыбнулась ему.

— Она очень любила Гленна, — добавил он.

Джоанна испытала болезненный укол ревности, хотя какое она имела право ревновать, тем более к женщине, которой уже нет в живых. Значит, личная жизнь Гленна Холландса сложилась счастливо, чего нельзя сказать о ее личной жизни. Только не хватает мне расплакаться, подумала она. Торопиться на работу в этот день ей было не нужно, а дома никто не ждал, тем не менее она с озабоченным видом посмотрела на часы.

— О, мне уже пора вернуться к своим обязанностям, — бодрым голосом сообщила она Серджио. — Спасибо вам, все было чудесно. Давно так вкусно меня не кормили. — Она поднялась из-за стола.

— А как же десерт? И Гленн еще не вернулся, — растерянно произнес Серджио, тоже поспешно вставая.

Но в этот момент к их столику подошел Холландс.

— Как-нибудь в другой раз, сейчас времени нет, — оправдывалась Джоанна, вымученно улыбаясь. При виде Гленна ей снова захотелось плакать. — Полагаю, у вас все будет в порядке, мой друг, — покровительственным тоном сказала она своему клиенту и обернулась к Холландсу, который пристально смотрел на нее. — Прощайте, мистер Холландс, — с трудом произнесла она, — желаю вам удачи.

— Я провожу вас, — твердо заявил Гленн. — Вы ведь без машины.

— Возьми мою машину, — предложил Серджио. — Микаэль стоит справа за углом, на стоянке.

Кивнув на прощание Серджио, Джоанна быстрым шагом направилась к выходу. Следом за ней шел Холландс. Удивительно, какой чувствительностью обладает спина, думала Джоанна, ощущая его взгляд.

В машине они словно поменялись ролями. Теперь Гленн Холландс пытался вовлечь ее в разговор. Он задавал какие-то пустяковые вопросы, связанные с ее работой, на которые Джоанна отвечала односложно, потом принялся рассказывать забавный случай, приключившийся на охоте, когда Серджио приезжал к нему в отпуск. Сознание Джоанны, погруженное в мрачную бездну безысходного отчаяния, плохо воспринимало его рассказ. Натянуто улыбаясь, она делала вид, что внимательно слушает, но избегала смотреть Гленну в глаза. К счастью, она сумела продержаться до конца поездки.

Водитель Серджио доставил их туда, откуда они отъехали не более двух часов назад. Но как изменилось ее мироощущение за такой короткий отрезок времени! Сознание своего одиночества лишило Джоанну былой уверенности и спокойствия, которые столько лет защищали ее в этом далеко не безопасном мире. Оно пробило такую брешь в ее внутреннем мире, что, казалось, жить дальше так, как она жила до сих пор, невозможно. Из последних сил цепляясь за остатки былого чувства собственного достоинства, она быстро отняла свою руку, когда Холландс помогал ей выйти из машины.

— Мы еще увидимся? — негромко спросил он, не отходя от нее и не давая ей уйти.

— Кто знает, — каким-то чужим голосом ответила Джоанна, отворачиваясь. — Вы ведь завтра улетаете.

— Я могу еще задержаться, — поспешно сказал Гленн.

— Тогда приходите в пятницу на открытие выставки картин моего мужа, Алессандро Вителли, — пригласила Джоанна. — Бывшего мужа, — нехотя добавила она.

— Спасибо за приглашение. Я подумаю, — тихо произнес Гленн не сразу.

Расправив плечи, Джоанна медленно пошла в сторону стоянки к своей машине. Она так и не оглянулась, но по тому, как ей сразу стало холодно, поняла, что его больше нет рядом. Ей хотелось только одного — спрятаться от той безжалостной правды, которая погрузила во мрак ее душу в такой ослепительно солнечный апрельский день.

Надо что-то делать. Надо что-то делать, твердила себе Джоанна, бродя по своей квартире, которая показалась ей похожей на склеп. Иначе я сойду с ума. Документы из очередного дела, которые дожидались ее на письменном столе в кабинете, не смогли отвлечь ее от мыслей о Гленне.

Зачем я пригласила его на вернисаж Алессандро? Что меня толкнуло на это? Ревность к его счастливой жизни в течение этих пятнадцати лет? Как глупо! Того Гленна больше нет, и к этому факту теперь придется заново привыкнуть. Есть чужой мужчина с таким же именем. Как просто в теории, а на практике? Стоило ему приблизиться, как ее тело, молчавшее столько лет, вдруг снова заговорило на давно забытом языке любви.

Джоанна подошла к зеркалу, но увидела в нем не себя, а лицо того Гленна, из прошлого. Его короткие светлые волосы шевелил морской ветер, яркие голубые глаза, выделявшиеся на загорелом лице, смотрели на нее с веселой нежностью. Впрочем, он мало изменился, подумала Джоанна. Морщинки возле глаз у него были и тогда, в пятьдесят седьмом, а вот глубокие складки у рта, наверное, появились после смерти жены. Она подумала о его жене и на этот раз ничего не испытала, кроме тихой грусти и сострадания к переживаниям Гленна. Разве сейчас он менее несчастен, чем она? Как же можно было позволить себе так распуститься и позволить ему уйти? Жгучие слезы катились по ее щекам, но облегчения не приносили.

Чтобы смягчить горечь неизбывного страдания, Джоанна прошла в кабинет, сняла с шеи цепочку, на которой висел маленький ключик, и открыла им один из ящиков секретера. В конце концов, прошлого у нее никто отнять не в силах. Выложив из ящика несколько футляров с драгоценными украшениями, она достала из самой глубины небольшую старинную шкатулку из потемневшего серебра. Вернула футляры на место, задвинула ящик, а шкатулку понесла в гостиную, где, забравшись с ногами в широкое кресло, открыла ее. Вот где скрывался молчаливый свидетель ее короткого счастья. Джоанна бережно достала простое на вид золотое кольцо с вкраплениями крошечных бриллиантов и надела на тот палец, на который когда-то надел его Гленн.