Он догадывался, что нравится в нём его друзьям: то, что они оба, такие и настолько разные, могут чувствовать себя с ним... хорошо. Просто хорошо. Ведь это же так важно, чтоб у тебя был человек, с которым тебе легко и просто!

       -- Ты влюбился в неё, да? -- сочувственно потрепал Акакия по плечу Степан.

       Мерзлихин пожал плечами:

       -- Нет, наверно. Наверно, я просто всегда любил её, только понял это лишь сегодня. Понимаешь, нет?

       Рауль и Степан за его спиной ударили по рукам, словно до этого бились об заклад:

       -- Вот видишь!

       -- Ну а я что говорил!

       Акакий развернулся к ним, упирая руки в боки:

       -- Это вы о чём?

       -- Успокойся!

       Рауль положил левую руку на плечо Мерзлихину, Степан -- правую:

       -- Успокойся, товарищ!

       -- Мы твоих чувств никому не выдадим, если, конечно, ты сам себя не выдашь.

       -- Ну а мы постараемся тебя поддержать и оградить от нападок этого безумного, безумного мира...

       -- И поможем завоевать сердце неприступной красавицы, несмотря на то, что у тебя в ближайших соперниках Вольдемар и Озолотин!

       Акакий крепко взялся за плечи друзей:

       -- Спасибо!

       Над их головами пронеслась стайка летучих мышей.

       -- Я клянусь...

       Пронеслась ещё одна стайка.

       -- ...клянусь не останавливаться и не успокаиваться до тех пор, пока Карина Лебедева не будет всецело принадлежать мне. И только мне!

       Мышиные стайки нестройным писком на пределе слышимости выразили своё полное согласие с решением Акакия.

       -- Мы тоже клянёмся, -- сказал Рауль сразу за себя и за Стёпу, -- клянёмся помогать тебе, в чём ни попросишь.

       -- Честное вампирское! -- выставил клыки Степан, и друзья хором рассмеялись.

       Полчаса на крыше в компании пары пакетиков донорской крови пролетели незаметно. Стёпа раззевался и уже не намекал, а прямым текстом объяснял, что даже вампирам иногда не мешало бы спать, и пора бы им всем всё-таки спускаться с крыши, да и завалиться на ночёвку к Мерзхлихину, потому что по домам расползаться уж как-то очень влом. Акакий ничего не имел против ночёвки друзей, зная, что и бабушка Селестина не скажет ни полслова поперёк, и все уже дружно шли к люку, ведущему вниз, когда вдруг Рауль замер истуканчиком, напрягся всем телом и громко, хрипло, чужим страшным голосом воззвал:

       -- Акакий!.. Акакий!..

       Акакий не успел испугаться, а вот Стёпка присел, зажимая уши ладонями.

       И тут завертелось: громадная чёрная тень метнулась по крыше, сбила Рауля с ног. Акакий успел схватить друга в охапку и ловко сбросить в люк -- закостеневшее тело загремело по лестнице -- а потом самого Акакия сгрёб за шиворот и швырнул в люк Степан, спрыгнув сверху.

       Лампочка, секунду назад освещавшая лестничный пролёт, взорвалась. Перед глазами заплясали пёстрые пятна. Акакий вскочил на ноги -- слава богу, всё цело! -- и зашарил руками вокруг, в поисках друзей. Нашлись они одновременно, Рауль под левой рукой, Стёпа под правой. Рауль стонал и, кажется, ощупывал себя. Степан рычал и пытался боксировать с пустотой.

       Сверху, от люка, доносилось глухое ворчание, словно оттуда вниз пытался прорваться гигантский зверь. Глаза быстро привыкали к темноте, и вскоре Акакий уже тащил обоих друзей вниз, вниз... если глаза ему не соврали, то из люка к ним протягивались здоровенные лапы, похожие не то на кошачьи, не то на... кроличьи.

       Карина сама от себя не ожидала, что будет раз за разом возвращаться мыслями к этому странному человеку... вернее, вампиру -- Акакию.

       Он был, с одной стороны, прост, как две копейки. Однако было в нём и что-то... настораживающее? Цепляющее, привлекающее внимание, заставляющее раз за разом вглядываться в тени за спиной в ожидании лёгкого дуновения, сквознячка по спине...

       Сегодня у Карины состоялось свидание. Её новый ухажёр, Сергей Сафрончиков, предложил выбраться в новомодный ресторан, где можно было, согласно словам Сергея, "спокойно выпить хорошего вина, сжевать пару-тройку замысловатых и вычурных, но при этом вкусных блюд и послушать приятную музыку". Карину интересовало, он сам придумал такое определение ресторану или вычитал где-то в рекламном проспекте? Дело в том, что вин хороших в ресторане отродясь не бывало, готовить вкусно не умели в принципе, а "приятной музыкой" называли что-то неопределённого стиля, более всего напоминающее помесь шаманского горлового пения с цыганскими романсами.

       В принципе, Сергей ей нравился и даже очень. В нём, точно так же, как и в Акакии, было что-то этакое, необъяснимое, но интригующее, вызывающее интерес. Только, в отличие от Акакия, Сергей не носил дурацкой бороды и регулярно мыл голову, а также одевался не в выгребенное с помойки барахло, а современные модные костюмы.

       Но Акакий, Акакий!..

       Карина мечтательно прикрыла глаза, вспоминая его запах.

       Вспоминала и свой давний разговор с Александром...

       -- Донорская кровь, -- вещал с трибуны доктор медицинских наук Николас ван Дарейн, -- открывает перед цивилизованными вампирами широчайшие горизонты. Благодаря донорской крови мы с вами можем полностью управлять своим самочувствием, сдерживать инстинкты и контролировать свой разум...

       -- Слишком красиво поёт, чтобы это было правдой, -- обдавая ухо жарким дыханием, шептал Александр, и Карина переставала понимать, о чём там бормочет Николас.

       -- А ты же сам пьёшь донорскую кровь, -- еле слышно проговорила Карина и почувствовала лёгкое прикосновение клыков к мочке уха.

       -- Да, мррр... я пью в том числе и донорскую кровь, согласись, ведь вместе с кровью живых существ в нас попадает частица их силы... а это так приятно, когда живое существо... само... дарит тебе...

       -- Ох...

       Карина не могла больше сдерживать себя. Она тоже склонила голову на плечо другу -- нащупывая клыками его сонную артерию.

       Рука Александра медленно гладила её волосы, уложенные в аккуратную причёску.

       Возможно, в другой момент и другой лектор и обратил бы внимание на то, что парочка на самом последнем ряду лектория занята вовсе не его увлекательным докладом, но близорукий ван Дарейн слишком уж увлёкся перспективами, открывающимися перед вампирским сообществом вместе с распространением донорской крови.

       Карина резко втянула в себя воздух. На какой-то миг ей показалось, что она чувствует запах Александра, но нет -- то были всего лишь воспоминания.

       А вот Акакием пахло, да ещё как!

       Лебедева метнулась к двери. Запах усилился. Им тянуло с улицы!

       Вот чего ей только не хватало, так это соседа Мерзлихина! Конечно, покупая квартиру в этом доме, она ещё не знала о существовании этого Акакия, но... ну только бы он не был её соседом!

       Карина осторожно выглянула в глазок.

       Тишина, темнота.

       Аккуратно, стараясь действовать бесшумно, открыла дверь. В щель хлынул ночной воздух, щедро расцвеченный ароматами соснового леса, Акакия и зоопарка. Тут же что-то загрохотало, сверху, с самой крыши, посыпалось вниз, и Карина сочла за лучшее поскорее закрыть дверь.

       Что-то манило её посмотреть в дверной глазок.

       Ночное зрение позволило увидеть, как по лестнице спускаются три фигуры.

       Обоняние помогло опознать в них Акакия, Степанищева и ле Ружа. Сдержать истерический тихий смех не получилось, да Карина и не очень-то старалась.