Дальше все должно было быть, как говорится в спортивных репортажах, исключительно делом техники. А ее у бойцов Бошту было вполне достаточно. И опыта тоже хватало. Безобидные и невзрачные с виду, и тот, и другой начали воевать раньше, чем бриться, а потому вдвоем стоили в бою чуть ли не взвода сопляков с российских окраин, пригнанных на Кавказ как те бараны на убой.

Он взглянул на часы: пора. Эти двое клоунов наверняка уже валяются в грязи с завернутыми за спину, связанными ластами и тихо повизгивают от боли и страха.

– Едем! – машина тронулась.

Все будет хорошо, очень хорошо. Сейчас этих лохов загрузят в машину и отвезут на окраину города, на улицу имени Павлика Морозова, где их уже второй день дожидается Сириец. Что он с ними будет делать? Ничего плохого, сначала с ними поговорят, причем достаточно жестко. Может, даже покажут короткий фильм о том, что происходит с врагами независимой Ичкерии. Потом, когда эти двое изойдут соплями, их пожалеют, успокоят, угостят чаем или, может, даже водочкой. А еще им дадут денег, не так уж и мало денег. Правда, при получении их придется написать расписку с указанием, от кого и за что получена данная сумма. Деньги, кстати, придется отработать, а заодно и немного поумнеть. Насчет этого можно не беспокоиться, руководить агентурой Сириец умеет. Кстати, не забыть бы на обратном пути остановиться у развалившегося дома по соседству с кафе, забросить в условленное место ржавую консервную банку с донесением для особиста. Иногда Бошту позволял себе развлечься и понаблюдать через окошко кафе, как тот заскакивает в развалины за донесением. Не забывая, конспиратор хренов, каждый раз метров за десять до подхода к месту начинать расстегивать ширинку, приспичило, дескать.

Так что волноваться не о чем. Тогда почему, черт возьми, так ноет сердце? Машина заехала в переулок. Увиденное удивило: эти двое, вместо того чтобы валяться в грязи мордами вниз, преспокойно беседовали и курили, не вынимая рук из карманов камуфляжных курток, Васы и Айдамира в переулке не было, по крайней мере, не было видно. Увидав машину, рванулись к ней и затормозили в нескольких шагах. Заорали вразнобой каждый свое:

– Че так долго, Толстый? – «предъявил» воин с квадратной башкой.

– К девкам-то едем или как? – полюбопытствовал второй. И тут Бошту все понял.

– Ах, шайтан! – взвизгнул он, с неожиданным проворством ухватил пистолет в кобуре и почти успел его вытащить.

Сулим въехал в ситуацию чуть позже, но сказалась многолетняя выучка, поэтому он успел достать свой «ТТ» из-под ремня.

И все равно оба они опоздали, потому что те, кого они так искренне считали лохами, оказались кем угодно, только не ими. Они открыли стрельбу первыми, даже не доставая стволы из карманов. Впрочем, на точности это никак не сказалось. Сулим получил одну-единственную пулю между глаз и навсегда выпал из данного повествования, а заодно и из жизни. Бошту прострелили оба плеча, и на некоторое время он потерял от боли сознание.

Пришел в себя от того, что его лупят по щекам. Не со всей возможной дурью, но и не особо-то и сдерживаясь. Раскрыл глаза, посмотрел влево-вправо и наконец, на себя. Пока он находился по ту сторону сознания, эти двое успели куда-то деть Сулима, а самого Бошту перетащить из кабины в салон, довольно-таки умело перевязать и даже вколоть обезболивающее.

– Ну, что, очухался? – спросил наклонившийся над ним. – Или еще разок добавить? – и от души размахнулся.

– Очнулся. – Тихо проговорил Бошту и вдруг усмехнулся. – Представляете, – вдруг проговорил он, – какая жесть, только что собрался человек съездить в Кисловодск, – его акцент куда-то пропал, зато появился московский говорок... – Пустяковое, казалось бы, дело...

– Но и этого совершить не может, – отозвался «контрактник», – так как неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай. – И, обращаясь к напарнику, продолжил: – Вот ведь как бывает, коллега. Человек получил две пули в организм, отрубился, а когда пришел в себя, стал лучше нас с вами говорить на нашем же языке и бойко цитировать Булгакова. Чудеса, да и только!

– Подумаешь, бином Ньютона, – отозвался тот, – Булгакова он цитирует. Да наш друг, если хочешь знать, «Слово о полку Игореве» помнит лучше, чем ты дисциплинарный устав. На филфаке МГУ дипломы первым встречным не раздавали.

– Красные, – уточнил его собеседник.

– Именно, – согласился «прапор». – Ну, что, дружок, – он тихонько потрепал Бошту по щеке, – как говорится, сдавайте валюту! Ночь на дворе, пора ехать.

– Куда? – хриплым голосом спросил пленник.

– Куда-куда, к Сирийцу, не к девкам же, – и деловито полюбопытствовал: – Так все расскажешь или желаешь помучиться?

До мучительства дело не дошло, потому что Бошту форменным образом «потек». И сломало его даже не то, с какой ловкостью эти двое управлялись с оружием, а то, что эти боевые киборги, оказывается, умели читать и брали в руки не только «Спид-Инфо». А еще то, как лихо они водили за нос его самого и весь штаб соединения в придачу. В общем, процесс пошел, поначалу, естественно, вяло, но потом все наладилось.

Группа спецназа выдвинулась на окраину города и незаметно для посторонних глаз блокировала невзрачный домишко по улице имени Павлика Морозова.

– Чего ждем, Бегемот? – тихонько спросил командира невысокий худощавый мужик, которого тот называл Боксером, а все остальные бойцы группы – исключительно дядей Володей.

Абсолютно, между прочим, на то время гражданский человек, всего-навсего отставной капитан, выпнутый в начале девяностых из армии без пенсии и добрых слов вдогонку. Проходящий сборы офицеров запаса исключительно вместе с бывшим командиром и по его просьбе.

– Там везде датчики, Боксер – отозвался тот. – Просто так не войдем, придется подождать.

– Чего, интересно? – лениво полюбопытствовал тот.

– Не чего, а кого... – прижал ладонь к уху, поправляя наушник. – Да.

– Командир, это Тихий... – прошелестело в ухе. – Двое идут в нашу сторону, оба в форме и совсем бухие. Перехватить?

– И не думай.

– Понял.

– Ну, вот, Вова... – командир группы подполковник Волков зябко повел плечами... – Ты спрашивал, чего мы ждем. Смотри и слушай.

Ка-а-амбат батяня, батяня ка-амбат

Ты сердце не прятал за спины ребят...

Летят самолеты и танки горят!..

...Двое в камуфлированной форме, трогательно поддерживая друг друга, вернее, цепляясь друг за друга, прошли в десятке метров от того места, где залегли Бегемот с Боксером. Никого и ничего, конечно же, не заметив. Военным было очень хорошо, поэтому они пели негромко, как им самим казалось, зато с большим чувством. К пению немедленно присоединились собаки во дворах, кое-где в окнах зажегся свет.

Волков тихонько хмыкнул.

– Ты что?

– Здорово горланят, как тот мужик в Средней Азии, помнишь? Думаю, даже громче.

– Ну, их же двое.

– Точно, – постучал ногтем по микрофону: – приготовиться, работаем по команде.

Парочка подошла к тому самому дому и остановилась у ворот. Один из исполнителей заботливо прислонил товарища к забору (тот бессильно сполз по нему на землю), разбежался и со всей дури приложился пудовым армейским башмаком к железным воротам, а потом заорал дурным голосом, как может голосить только в три доски ужравшийся россиянин:

– Алле, гараж, бля! Есть живые? Сорок пять секунд па-а-адъем!

И невдомек ему было, пьяному дураку, что его собственная и собутыльника жизни не стоили в тот момент и рубля в пересчете на демократические цены конца девяностых. Они оба уже давно были бы трупами, если... Правильно, если не перебудили бы своими песнями и плясками половину улицы. Правильно говорят, что дуракам и пьяницам везет, хотя любому везению приходит конец.

Дежуривший во дворе джигит, перекинулся парой фраз с напарником, прислонил автомат к стене, открыл калитку и вышел наружу, держа руку с ножом за спиной.

– Тебе чего, брат? – ласково спросил он, глядя на собеседника сверху вниз, потому что был его почти на голову выше.