Разве что…

Старший мастер достал магическую цепь, медленно и сосредоточенно намотал её на левый кулак, очертил в воздухе круг, затем положил руку на клинок ближе к острию. Правой рукой сжал рукоять меча и застыл, глядя перед собой обманчиво рассеянным взглядом. Перед внутренним взором его предстал образ человека, о котором он много думал в последнее время. Старый магвой надеялся, что ему удастся использовать древний способ связи меж адептами учения Магармуса, хотя это было неимоверно трудно сделать, когда оба магвоя находились вне стен школы. Но Героск знал, что его сил хватит. Только бы у беглого капитана сохранились при себе меч и цепь магвоя…

…Силж внезапно почувствовал, как задрожал в ножнах его клинок. Одного мгновения было достаточно, чтобы понять, чем это может быть вызвано. Магвой остановился и прижал к губам палец, призывая к тишине Ильнату, которая с грустью сетовала на то, что Зоклас ушёл, не разбудив её и не попрощавшись. Девушка моментально замолчала и с тревогой посмотрела на Силжа. Тот достал меч и цепь, отошёл на пару шагов и встал так, чтобы за его спиной не было никого. Потом поднял клинок на уровень груди параллельно земле, поддерживая его у самого острия левой рукой с цепью.

Над вспыхнувшим синими рунами лезвием начал формироваться нечёткий образ. Ильната разглядела лишь такой же бритый, как у Силжа, затылок и одинокую длинную прядь седых волос. На всякий случай Просветлённая отошла подальше. Она почувствовала, что это некий способ связи, основанный на силах Дня, а потому не желала подслушивать разговор, не для неё предназначенный. Девушка пару раз взмахнула руками, беззвучно приглашая Аламелу и Тихого последовать за ней. Магические звери поняли, и Силж остался один на один с тем, кто желал с ним поговорить.

Капитан тем временем с удивлением узнавал вырисовывающиеся в воздухе черты Героска. Вот уж кого он был искренне рад видеть!

— Старший мастер! — капитан почтительно склонил голову. — Да озаряет ваш путь свет Великого Дня!

— И тебе того же, Силж Зорхаж, — донёсся спустя некоторое время сильно искажённый голос Героска. — Время тратить на любезности не будем, его мало. Мне очень трудно удерживать связь, поскольку я не в Магармусе. Ведомо мне, что ты где-то скрываешься. Рад тому, что ты жив и здоров. Надеюсь, и Зоклас тоже.

— Да, Старший мастер, он тоже. Хотя временно наши тропы разошлись. Но скоро, надеюсь, мы вновь воссоединимся.

— Здравия ему от меня пожелай. Но то, что я хочу сказать, тебя касается в первую голову, — взгляд Героска стал жёстче и сосредоточеннее, изображение слегка затряслось, будто задрожала рука старого магвоя, держащая меч. — Правитель Саргеж, похоже, разум совсем теряет в своём стремлении к полновластию. Знай, что я с легионами, изрядно ослабшими, вот-вот начну битву за Джантру в долине, что на подступах к столице. Не исключено, что головы мы тут сложим все…

Речь неожиданно прервалась, хотя губы ещё шевелились. Силж начал и по себе ощущать, каким трудом даётся эта связь. Он поспешил вставить:

— Страший мастер, если только это уместно, и на то будет ваше дозволение, мы готовы при первой возможности открыть Иной путь и присоединиться к вам. Наша, а особенно Зокласа, помощь в этой битве будет нелиш…

— Ни в коем разе! — голос Героска наполнил слова силой безусловного приказа. — Не смейте сюда соваться. Это не ваш бой. Не твой. Ты можешь принести больше пользы нашей родине, Силж. Потому, прежде всего, ты должен сейчас надёжно схорониться и не попасться в руки Саргежа. Поведай мне, хотя бы примерно, где тебя искать, и тебя найдёт тот, кто скажет больше…

Звук снова оборвался, образ задрожал сильнее.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Старший мастер. Что я должен сделать? — быстро проговорил магвой.

— …думать. Помни, кто ты есть, Силж Зорхаж, не забывай этого, — долетел, становясь всё тише, голос Героска. — И помни всё, чему я, все мы — Старшие мастера — учили тебя в стенах Магармуса. Наши идеалы стоят того, чтобы…

Силж сосредоточился как можно сильнее, пытаясь улучшить связь. Он начал понимать, куда клонит Героск. И по спине пробежали мурашки, а в голове заворочались неоднозначные мысли. Этот путь слишком тернист, чтобы ступать на него, не подумав тридцать три раза…

— Мастер Героск, но почему вы не решитесь на неповиновение Саргежу? Мы с радостью поддержим вас…

— …не мой путь, — перебил его далёкий голос. — Я уже слишком отстранился от всего того, к чему только может страстно стремиться Саргеж. А твой путь, я думаю, только начинается.

Силж промолчал, стараясь осмыслить каждое слово Старшего мастера, всегда бывшего для него непререкаемым авторитетом.

— Хочу напомнить тебе, Силж, одну простую, но важную мысль, ибо она пригодится. Вся сознательная жизнь человека — это движение в одном из двух возможных направлений: либо к освобождению от несущественных условностей и обретению вольного духа, либо ко всё большему порабощению и угнетению грузом излишних ограничений. Выбирать тебе.

— Если отречься от всех запретов и ограничений, — покачал головой Силж, — то есть тех самых «условностей», можно дойти до неконтролируемого хаоса души, позабыть суть понятия «зло», а значит — стать таковым.

— Я же сказал — несущественных, — отозвался Героск. — Моральные рамки ты устанавливаешь себе сам. Если разум крепок, ты не допустишь для себя полной вседозволенности, которая есть погибель, саморазрушение. Ну а если нет, — дурака не жалко. Найдутся те, кто такового дурака вгонят в нужные рамки, а то и вовсе прикончат, каких бы высот и сил он ни достиг. Вот к таковому финалу, думается мне, Саргеж и приближается. А ты — не повтори никогда…

Силж, почувствовал, что связь вот-вот прервётся. От большого напряжения у него уже разболелась голова. Старшему мастеру наверняка было ещё труднее…

— Я не забуду ваши слова, — проговорил магвой. — Но надеюсь, мы сможем однажды продолжить эту беседу, сидя рядом, за одним столом. Да поможет вам свет Великого Дня в предстоящей битве!

Дрожащий образ Старшего мастера начал таять в воздухе. До слуха капитана долетело лишь одно тихое слово:

— Где..?

Силж только успел почти прокричать, что находится на южных рубежах Нифериса, и образ Героска пропал. Синее свечение над рунами погасло. Магвой обессилено опустил меч и уселся на землю, ощущая сильную усталость.

Мысли в гудящей голове последнего Зорхажа громоздились одна на другую, расстилая перед ним бессчётные развилки грядущих путей. И он понимал, что избежать выбора не удастся.

Колышущиеся на ветру буйные травы доставали до пояса, а местами — и вовсе до груди. Полевые растения цвели, привлекая гудящих в воздухе пчёл и шмелей. Воздух, казалось, пропитался терпкими ароматами разнотравья, способными одурманить неосторожного путника…

На сей раз путников, уверенно пересекающих море трав, было двое, и оба были весьма осторожны. Вокруг них вились едва заметные в послеполуденном мареве шлейфы тонких разноцветных сил. Они позволяли магам Заката видеть всё бескрайнее поле, как если бы они смотрели на него с высоты птичьего полёта.

Зоклас полной грудью вдыхал пьянящий воздух и думал о том, что это место они с Эль-Ифархом выбрали неспроста. Очень уж напоминало безымянное поле у самой южной границы Нифериса то, которое явилось в видении старого мага. Но это, конечно же, было не оно. То поле под разделёнными небесами символизировало всю Накельту, оба её континента. И на судьбу всего мира предстояло повлиять троим магам, сошедшимся вместе в том видении, а потом и в реальной жизни…

Зоклас шёл и шёл, с наслаждением дыша этим чудным воздухом и любуясь сочными травами, лёгкими облаками в глубокой синеве бездонного неба, редкими птицами, стремительно пролетающими над полем. Первому магу Заката, потерявшему и обретшему столь многое, отчаянно хотелось, чтобы его неспешные шаги длились вечно, или чтобы можно было слиться с этим дивным местом и веками пребывать здесь, возрождаясь к новой жизни каждой весною, подобно этим травам.