Берни молчал, все еще оглушенный и ошеломленный. Впрочем, все, что он хотел бы высказать Оливеру, потеряло всякий смысл. Молодой человек был сражен в полном смысле этого слова.

День уже давно склонился к вечеру, компания собиралась к вечерней трапезе, а Рони так и не появился в доме. Оливия сильно беспокоилась о нем и время от времени поглядывала то на дорогу в Смоки-Хилл, то в другую сторону.

- Куда он мог отправиться? - бормотала она себе под нос.

Она, конечно же, сообразила, что брат обиделся на нее, и теперь очень опасалась, что он, возможно, сразу же отправился к себе домой, в индейскую деревню. После своего неожиданного преображения девушка стала воспринимать окружающих ее людей совсем иначе, чем всего лишь полдня назад. Но вместе с тем ей было ясно, что все, кого она видит сейчас в наилучшем свете, могут снова измениться в мгновение ока, и поэтому ей надо быть еще более осторожной. Рони не должен был бросить ее просто так, не сказав ни слова. Он не мог оставить ее после сорванной маски в одиночестве, на произвол судьбы.

- Оливия, а Рони Уолкотт, правда, твой брат? - опустив глаза, Мэган постукивала в маслобойке мутовкой.

- Он тебе нравится, Мэгги? - Олив пытливо взглянула на проститутку. - Но…

- Не продолжай! - резко вскочив, Мэган бросила мутовку на стол и выбежала из дома.

- Олли, - миссис Мартин погладила девушку по коротким волосам. - Надо быть мягче к окружающим.

- Сострадать, прощать… - Оливия махнула рукой и села на место Мэган. - Она замужем, мэм. Сама же говорила, что в публичный дом ее продал муж. А продавший однажды готов продать и во второй раз, и в третий. Рано или поздно такие мужья возвращаются, чтобы снова сесть жене на шею. А я не хочу, чтобы моего дорогого Рони прирезали из-за женщины! Тем более из-за публичной… Миссис Мартин, как ты думаешь, брат простит меня?

- Не знаю! - миссис Мартин сокрушенно вздохнула, в последний раз помешав мясо с бобами и картофелем. - Да, Оливия, пора уже собирать на стол, а Рони так и не появился. Ты слишком его обидела. Он любит тебя и пытался вступиться за тебя, а ты так неуважительно воспротивилась!.. Но он вернется, Оливия, если ты хорошенько попросишь у него прощения.

Накинув теплую шаль, которую ей вручила миссис Мартин, Оливия торопливо пошла по тропинке. Но она еще никогда не ходила в платье, а подол все время упрямо цеплялся за траву и заворачивался. Было досадно, что она пока не умеет носить женскую одежду, кроме того, отправляться на поиски брата в таком неудобном одеянии нечего было и думать. Пришлось возвращаться дом, чтобы переодеться. К счастью, вместе с женской одеждой отец прислал ей новые штаны и куртку, как видно, догадываясь, что она вряд ли сразу привыкнет к неудобной для себя женской одежде. И впрямь, облачившись в привычный костюм, девушка почувствовала себя гораздо уверенней. Возвратив ненужную теперь шаль Лиззи, Олив поблагодарила старушку и, получив одобрительный кивок, в очень хорошем настроении вновь выбежала на крыльцо.

Раздумывая о том, куда бы мог отправиться индеец, Оливия остановилась на тропинке, ведущей к речному обрыву, и наморщила лоб. Может быть, стоило бы оседлать Лили и проехать в один из каньонов? Но ей почему-то казалось, что Рони не мог уехать далеко. Он должен быть где-то рядом, и, скорее всего, братец ожидает, когда же появится Оливия.

Она направилась к скале, той самой, где недавно нашел ее брат. Тогда Оливия горько плакала над судьбой укрощенных коней.

Девушка остановилась на краю тропинки.

- Рони! - тихо позвала она. - Рони Уолкотт, отзовись.

В ответ только горное эхо несколько раз так же тихо передразнило ее. Неожиданно из-под каменного козырька выскочила собака и помчалась прямо к ней. Оливия испуганно закрыла лицо руками, а страшный пес, очень похожий на волка, принялся прыгать вокруг нее, радостно повизгивая и норовя лизнуть.

- Господь Милосердный! Зверь, мой хороший! - Оливия принялась трепать пса по загривку. - А где Рони? Зверь, покажи мне, где прячется Рони.

Пес, сообразив, чего от него хочет девушка, побежал по каменным ступеням на площадку под карнизом.

Рони даже не шевельнулся, когда Оливия уселась рядом с ним, свесив ноги с площадки и сжав коленями сложенные лодочкой ладони. Какое-то время брат с сестрой молчали. Зверь попытался забраться между ними, и Рони немного отодвинулся влево. Довольный пес пристроился, внимательно поглядывая на молчащих людей. Ему не понравилась их необщительность, и потому он недовольно тявкнул.

- Что ты хочешь сказать, Зверь? - поинтересовался Рони, печально глядя на пса. - Твой хозяин, кажется, стал лишним в компании.

- Рони, не говори так, дорогой, - попросила Оливия брата нежным дрожащим голоском. - Прости, пожалуйста, свою глупую маленькую сестренку.

- Она ни в чем не виновата перед Рони Уолкоттом, это ее сердце разлюбило его. Оливия выросла и становится женщиной, и брату рядом с ней нет больше места. Место в ее сердце занято Берни Дугласом. Собирайся, Зверь, мы с тобой должны вернуться в деревню.

- Ты бросишь меня одну? Но ты дал слово Фрэнку Смитту, что позаботишься о его дочери! Как же так, Рональд Уолкотт? - укоризненно заявила Олив, уткнувшись лицом в колени и почти свесившись над краем обрыва. - Если ты меня не простишь, брат, то я упаду со скалы прямо в пучину, и пусть Гранд-Ривер унесет мое бездыханное тело далеко-далеко…

- Вставай, - Рони поднялся. - Я решил отвести тебя к боссу Берни Дугласу, вручить ему твою руку и судьбу и затем уехать в горы. Пусть только даст слово, что никогда тебя не обидит.

- О чем ты говоришь, Рони? Ты подумай, что тогда с тобой сделает Фрэнк Смитт. Он же тебя убьет!

- Фрэнку Смитту я скажу, что его маленькая девочка стала женщиной, и ей нужен надежный мужчина, который станет отцом ее детей.

- О чем ты говоришь, Рони? - Оливия поднялась, но не могла заставить себя посмотреть в глаза индейцу. Ей было невыносимо стыдно, лицо покраснело, а губы дрожали от обиды.

- Сегодня все и всем стало понятно без объяснений, Оливия. Ты любишь Берни, ты хочешь этого мужчину! - брат до боли крепко сжал ее узкую ладошку.

- Не смей так со мной разговаривать, Уолкотт. И ты делаешь мне больно! - она вырвала руку, показывая всем своим видом, что сердится. - И Берни меня вовсе не любит… - но при этих словах Олив с надеждой посмотрела на кузена, ожидая от него опровержения своего предположения. И обиженно поджала губы, когда Рони промолчал. Подождав немного, она нетерпеливо поинтересовалась: - Почему ты молчишь, Рони?

- Мне нечего тебе возразить, Оливия. Я не вижу пока, что Берни хоть немного любит тебя. Он лишь испытывает к тебе вожделение, только вожделение и похоть. Но ты на это и не посмотришь, если он уложит тебя с собой в постель, если придет в твою комнату и овладеет тобой. Это обязательно случится, и даже с твоего собственного согласия.

Оливия молчала. Ей нечего было возразить охотнику. Не мог же Берни полюбить ее в то мгновение, когда сообразил, сколько времени она его дурачила? Наверное, он возненавидел ее еще больше? И, возможно, как раз сейчас соображает, призвав на помощь весь свой ум, как бы отомстить ей!

- Как ты думаешь, Рони, он сильно зол на меня?

- Если ты спрашиваешь мое мнение, то, по-моему, на тебя невозможно по-настоящему злиться, Оливия! - Рони с обожанием смотрел на кузину. - Ты похожа на нежный, трогательный цветок, дитя природы и гор. - В особые минуты волнений он выражался точно настоящий индеец, немного высокопарно и красиво. - Так жалко, что ты не останешься моей маленькой Черной Пумой, которую я научил скакать верхом, стрелять из ружья и индейского лука, разжигать огонь с одной спички и ловить на сверчков серебристую форель!

- У меня и у тебя навсегда останутся сладкие воспоминания, Рони… А где Хелпо?

Олив оглянулась. Солнце уже село, на землю с востока накатывалась ночная мгла. Сонно посвистывали птицы, усыпляя своих птенцов. В кустах дикой розы пробовали свои голоса сверчки и цикады. Над головами бесшумно пролетела сова-полуночница. Зверь подпрыгнул и клацнул в воздухе зубами.