- Но какой же именинный пирог без цукатов и свечек, миссис Лиззи? - и Оливия возмущенно подняла брови.

После полуденного ланча, когда все снова отправились в каньоны, Оливия выскочила на кухню, вновь одевшись в мужское платье и перетянув грудь повязкой.

- Миссис Мартин, я съезжу в Смоки-Хилл, узнаю последние новости и заодно развею немного эту скуку, что навалилась на меня. Может быть, на почте меня ожидает письмо от отца! Постараюсь вернуться до вечера - полчаса туда и полчаса обратно, и я окажусь дома до темноты, миссис Лизи. Вот увидишь, миссис Лиззи, все будет хорошо, клятвенно обещаю!

- Не дело ты затеяла, девочка. В горах рано темнеет, Оливия. В темноте выходят на охоту хищные звери - койоты, пумы, волки. Ты не боишься, малышка? - миссис Мартин растерялась. Она не знала, как запретить девушке поездку, и потому всячески ее запугивала, надеясь остановить. Оливия должна и сама понимать, что опасность грозит ей в любой момент, а уж если она окажется на дороге одна - такая слабая и беззащитная, то и подавно. - Ты поставила в известность Берни Дугласа о том, что едешь в Смоки-Хилл, Оливия?

- Если ты, дорогая миссис Лиззи, не расскажешь ему ничего, он и не догадается. И вообще, мне на днях исполняется восемнадцать лет, вот я и решила заодно присмотреть себе подарок. Может быть, куплю что-нибудь забавное.

- Откуда у тебя, деньги, Олив? - миссис Мартин с недоумением посмотрела на девушку.

- У меня всегда есть в запасе небольшая сумма. Мой драгоценный папочка присылает с Рони Уолкоттом.

- Оливия… Ты знаешь, я не решилась бы на твоем месте отправляться в город без Берни Дугласа или Рони Уолкотта. Боюсь, что ты опять попадешь в какую-нибудь не совсем приятную историю.

- Даю слово никуда не попадать, мэм! Держать язык на привязи, а рот - на замке, мэм! - Оливия радостно подскочила к пожилой женщине и поцеловала в ее в раскрасневшуюся щеку. - Я скоро вернусь! Нигде не задержусь и лишней минутки.

И пока миссис Мартин раздумывала, что бы еще посоветовать, Оливия вскочила на заранее оседланную Лили и ударила кобылку каблуками в бока. Игривое настроение передалось и лошадке. Она весело взбрыкнула задом, и в ответ получила легкий шлепок ладонью по холке.

- Да ты у меня совсем застоялась, Лили! До вечера, миссис Лиззи Мартин! - прокричала девушка, промчавшись мимо крыльца, на котором застыла растерянная старушка Лиззи. - До вечера! Ждите меня с покупками! - и Оливия запела ковбойскую песню своим низким мальчишеским голосом.

Глава 10

Лили мчала ее по дороге к Смоки-Хилл. Оливия сегодня не особо разглядывала места, по которым вилась грунтовая дорога на ранчо. Девушка спешила к привычному шуму улиц, магазинам, рынку, где всегда многолюдно. Последний раз она была на городском рынке с бабушкой месяца три назад, когда старушка еще не слегла в последней предсмертной болезни. Здесь же населенных пунктов поблизости не было, казалось, что ранчо <Клин Крик> обосновалось на самом краю мира, ведь за выпасами и загонами была свободная земля, никому не принадлежащая. Как раз это больше всего и понравилось Берни Дугласу.

Когда на горизонте появились три дымящихся холма, Оливия радостно гикнула, привстала в стременах и по-мальчишески присвистнула. Лили дернула ушами, еще быстрее рванула вперед, перебирая подкованными копытами, и, кажется, вмиг достигнула крайних домов городка. Таким образом, Оливия оказалась намного раньше, чем планировала, на площади, которую занимал городской рынок. Она оставила Лили у коновязи, заплатила конюху и вклинилась в шумящую, перекликающуюся, о чем-то спорящую, гомонящую толпу.

Пройдя всего лишь пару шагов, Оливия заметила нескольких худых и чопорных леди под шелковыми зонтиками, в дорогой одежде, сопровождаемых чернокожими служанками в пышных хлопковых платьях со сборчатыми юбками и в белоснежных чепцах на смоляно-черных волосах. Последние шли, изрядно нагруженные тяжелыми корзинами с провизией и другими различными покупками. Хотя штаты, отчужденные от мексиканских территорий, и были объявлены свободными от рабства, жены офицеров и чиновников все же привозили с собой чернокожих рабов и рабынь, что вызывало недовольство как среди индейцев, так и среди белых переселенцев.

- Эй! - неожиданно для себя Оливия выкинула кулачок вверх и довольно громко прокричала своим низким голосом: - Где ты, миссис Гарриет Табмен? Где ты, свободолюбивая беглянка? Долой рабство! - после этого она засунула в рот пальцы и оглушительно засвистела.

Олив частенько сама терялась от своих поступков и не понимала, зачем совершает их. Спохватывалась, когда было поздно. Так вышло и на этот раз. Негритянки в белоснежных платьях с удивлением и любопытством оглядывались на нее и обменивались признательными улыбками. Их хозяйки, недовольные и раздраженные, выговаривали им что-то и заставляли рабынь поскорее покинуть рыночную площадь.

- Эй ты, парень! Будь осторожен. Наш шериф вряд ли озабочен тем, чтобы поймать Гарриет Табмен. Но он знает, что за голову миссис Табмен обещаны сорок тысяч долларов. Многие не прочь обзавестись подобным капитальцем! - темнокожий чистильщик обуви озабоченно замахал Оливии своими черными, лоснящимися щетками.

Оливия поспешила смешаться с толпой, привлекать внимание к своей персоне она вовсе не собиралась. Однако смятение в толпе было спровоцировано. Леди со служанками, нагруженными тяжелыми корзинами, спешно покидали рыночную площадь, пристально и с подозрением поглядывая на парней, одетых так же, как Оливия, в индейские замшевые брюки, куртки и черные ковбойские шляпы.

Оливия не обратила внимания на двух хмурых парней, пристроившихся ей вслед неподалеку от коновязи. Когда она решила забежать в бакалейную лавочку и галантерейный магазин, парни последовали вслед за ней, но в помещение не вошли, оставшись на улице и поджидая ее появления с покупками.

В бакалейной лавочке она купила себе цукатов, пакетик молотой ванили, баночку меда и большой пакет изюма без косточек. Клерк с приветливой улыбкой обслужил деревенского подростка, немного удивляясь:

- Вы, молодой человек, еще сладкоежка? Сколько же вам лет? Не пора сменить вкус?

- Завтра исполняется восемнадцать! - Продавец благожелательно усмехнулся, а Оливия продолжала: - Я покупаю сладости для именинного пирога и ванильного пудинга. Все должно получиться, как было во времена, когда еще жила моя бабушка.

- Не хотите приобрести набор свечей для именинного пирога? - продавец вынул из-под прилавка яркую коробку, наполненную разноцветными маленькими свечками в подсвечниках из цветной жатой фольги. Оливия чуть не выдала себя, изумленно уставившись на это крохотное праздничное чудо, а продавец подумал о том, что так изумляться и радоваться может только девочка-подросток или совсем юная девушка. Оливия же не преминула заметить:

- Когда-то бабушка втыкала свечки в мой именинный пирог! - и, вспомнив о совсем недавней смерти милой сердцу Абигейл Гибсон, она вздохнула, вытерла глаза тыльной стороной ладошки и тут же попыталась оправдаться: - Простите мои слезы, мистер. Бабушка умерла недавно, еще и двух месяцев не миновало со дня ее смерти.

Продавец посмотрел на клиента с сочувствием:

- Сожалею. Видимо, она очень любила вас, молодой человек. Возможно, вы были у нее единственным утешением в старости?

- О, да. Теперь я остался совершенным сиротой.

- Для сироты ты уже достаточно взрослый, малыш, - неожиданно продавец перешел на <ты>, почувствовав, что мальчик доверчив, точно совсем юная девушка. - У тебя есть опекун? До тех пор, пока ты станешь совсем взрослым?

- Есть… Бернард Дуглас, мустангер. Почему-то бабушка выбрала мне в опекуны этого грубияна! И совсем скоро я стану владельцем ранчо <Клин Крик>, мистер, - не удержавшись, Оливия недовольно поморщилась.

- Поздравляю! Это уважаемый и честный джентльмен, - горячо вступился за Дугласа продавец. - Он грубоват, это правда, но честен и порядочен. Многие девушки мечтают о таком муже, как Берни Дуглас. Не вздумай, малый, сбежать от него. Жизнь на Западе такая трудная, что пропадешь! Ты находишься под надежной защитой. Берни Дугласа боятся даже мексиканские повстанцы, с окончания войны засевшие по лесам и каньонам.