- Как всегда моя сестренка не лишена оригинальности в решении жизненных проблем, но совершенно лишена разума. Помолчи немного, Оливия, не тарахти.

- Ты делаешь мне больно! - продолжал капризничать Сэм. - Осторожнее, Мэган. Это нога твоего мужа, понимаешь? Нежнее, осторожнее…

- По-моему, Сэму пора отрезать его поганый язык! - Рони все же не выдержал и, спокойно спешившись, достал из ножен индейский кинжал. - Как ты считаешь, Мэган? Или он заткнется сам и без этого?

- Сэмми, дорогой, помолчи, пожалуйста. Ты не у мамочки дома, дорогой мой, любимый мой! - уговаривала терпеливая Мэган.

Она как-то сразу поникла в присутствии мужа и превратилась в забитое, покорное существо. Мэган низко склонила голову, внимательно осматривая сквозную рану.

- Дайте нож! - вдруг потребовала женщина, по-прежнему не поднимая головы.

- Ты, сучка, хочешь отрезать мне ногу и сделать калекой? - опять заорал Сэм, толкая ее здоровой ногой. - Ты хочешь смеяться надо мной со своими любовниками и похотливыми клиентами? Но тогда тебе придется всю жизнь кормить меня.

- Нет, Сэмми, нет! - нежно бормотала Мэган. - Я хочу вынуть пулю. Если она останется в мышце, то рана на ноге может воспалиться, Сэмми. Потерпи, дорогой, потерпи, мой любимый. - Мэган продолжала уговаривать раненого, точно ребенка.

Оливия с неприязнью наблюдала за разыгравшейся сценой. Обиженный, оскорбленный подонок и покорная, умная, терпеливая, любящая жена… Странно, что никто больше этой сценой не был возмущен.

- Нас одурачила девчонка! - заорал Фрэнк, до которого наконец дошло, что его друга подстрелила Оливия, а не Оливер Гибсон.

- Кроме меткого глаза у Оливии еще и острый язычок! - Берни Дуглас прямо-таки сиял, разглядывая невредимую и веселую девушку, которая была все еще в сильном возбуждении и никак не могла успокоиться:

- Возьмем их с собой или сдадим шерифу сэру Питеру Хиддингсу? Тут совсем недалеко до Смоки-Хилл.

- Сэр Хиддингс давненько мечтает встретиться с Фрэнки Смиттом. Именно с этим Фрэнком Смитом, а вовсе не твоим отцом… - постепенно Мэган приходила в себя, хотя все еще ощущала неловкость и скованность. - Вроде бы, не принято сдавать полиции своего венчанного мужа и его друзей, но, может быть, стоит нарушить это негласное правило?.. - она задумчиво посмотрела на Сэма: - Как ты считаешь, дорогой Сэмми?

- Пожалуй, стоит перевязать твоему мужу рану, Мэган, - Оливия тоже начала успокаиваться. - Этот Фрэнки - криворукий и жадный. Не мог даже сделать хорошую перевязку - пожалел рубашку!.. Прости, что прострелила Сэму ногу. Иначе их невозможно было остановить. Но зла на них я не держу, и… наверно, нам придется взять их с собой на ранчо! - неожиданно великодушно простила Оливия своих преследователей. - Сэму стоит подлечиться и немного утихомириться.

- Мы не будем сдавать вас полиции, джентльмены! - Берни Дуглас был так же в благодушном настроении. Он с любовью смотрел на живую и невредимую Оливию и не понимал, отчего так весел и доволен. Совсем недавно он собирался задать Оливии примерную трепку, а теперь не мог выдавить из себя ни одного бранного слова. И только глупо улыбался, глядя на девушку. Он должен был сознаться, что его злость пропала, как только он услышал ее язвительный голосок, переругивающийся с Сэмом и Фрэнки. - А за это вы поможете отогнать наш табун до Райфла. Согласны?

- Вы погоните их в армию? - поинтересовался Сэм, сообразивший, что никто не собирается чинить над ним и Фрэнком расправы. Ему стало легче после того, как Мэгги сделала надрез, извлекла пулю и туго перевязала ногу, остановив кровотечение. Он понял, что в создавшемся положении многое сейчас зависит от его жены, и потому жалобно заныл: - Мэган, прости меня. Прости меня, дорогая! Ты же знаешь, что я очень люблю тебя. Ты - самое дорогое, что есть в моей жизни… - и он принялся нервно целовать руки Мэган, испачканные его кровью.

- Уже на днях приезжают еще четверо погонщиков, так что скоро мы отправляемся.

Оливия с удивлением смотрела на Берни Дугласа, способного в такой ситуации обсуждать свои дела. Девушка сейчас с огромным удовольствием отвесила бы Берни приличную оплеуху. Плюнув со злости, она отвернулась от внезапно опостылевшей ей компании.

Брат подвел ей незнакомого жеребчика, и Оливия поспешила забраться в седло.

До ранчо всадники добирались почти два часа. Фрэнк Смитт боязливо озирался от каждого шороха в кустах или стука случайного камешка, скатившегося с отвесного склона. Сэм и Мэган отстали от остальной компании: стоило Мэган пришпорить свою кобылку, как за ней торопливо устремлялся его жеребец, а Сэмми сразу же начинал ныть и причитать:

- Мэган, ты меня не жалеешь и совершенно не бережешь.

Замолчать его заставили лишь полная темнота, сгустившаяся над горами, и отчаянный крик голодной пумы, вышедшей на охоту.

Чета Мартинов, Эндрю Гилмер и Пабло Гомес встретили всадников стоя на крыльце. Оливия и Рони появились первыми. Миссис Мартин кинулась с распростертыми объятиями прямо к девушке:

- Малышка, как твои дела? - она радостно улыбалась. - Судя по виду, ты в полном порядке?

- Но мне пришлось подстрелить мужа Мэган! - гордо сообщила Оливия.

- Мы остановили тебя, чтобы только спросить про Мэган, а ты кинулась бежать! - обиженно заявил Фрэнк Смитт, рассматривая дом.

- Чтобы просто спросить, не надо было отбирать у меня карабин, - возмутилась Оливия. - И хватать за руки…

- Прости, мы решили, что ты парень. И думали, что поговорим по-свойски…

- По-свойски - это как? - Оливия иронично глядела на прибывшего Сэма, которого Мэган и Рони бережно поддерживали под руки. Нога у него, и правда, распухла и была похожа на хорошее бревно.

- Надо все время прикладывать тряпку, смоченную уксусом, и утром от опухоли не останется следа, а если уксуса нет, то можно прикладывать свежие листья капусты или свеклы. У нас есть на огороде и то и другое, - добродушно посоветовала Оливия. - Так всегда делала бабушка, когда я в детстве набивала шишки и ссадины.

Вины за рану Сэма она совершенно не чувствовала. Она предупредила этих вонючих хорьков, что стреляет, как Робин Гуд, а они не поверили и пытались добраться до нее. Оливия и сейчас не верила тихому Фрэнку и ворчащему Сэму.

- Этот подонок Сэмми, дорогая миссис Лиззи, так оскорблял Мэган, а она уговаривает его, точно любящая матушка капризного ребенка, и твердит, что очень любит. А он продолжает поносить ее всякими бранными словами… Разве так можно? - недоумевала и возмущалась Оливия.

- В жизни бывает еще и не такое, милая Оливия! - миссис Мартин замешивала в квашне тесто, а Оливия сидела на табуретке, рассказывая, что с ней приключилось. - Брак Сэма и Мэган освещен церковью и законом!

- Церковь, может, и благословила такой брак, миссис Лиззи, но сам Господь, Творец наш Милосердный, такой брак не может благословлять. Это кощунство, миссис Лизи. Если какой-то пастор скажет мне, что это не так, то он и не священник вовсе.

- В тебе еще бьет через край детская наивность, Оливия. Но жизнь слишком сложна, чтобы раскладывать ее по полочкам… Я так рада, что ты вернулась, и представить нельзя. Не то Берни Дуглас сжил бы меня со свету.

- Он бранился на вас, миссис Лизи?

- Еще как, детка!

- За что?

- За то, что я отпустила тебя в Смоки-Хилл.

- Я уехала сама, по сути дела, просто поставив вас в известность. Вы так бы и сказали ему…

На кухню, мягко ступая, вошел Берни Дуглас:

- Все возмущаешься, Оливия? Своим поведением ты ставишь в тупик не только миссис Мартин.

- А кого еще, Берни Дуглас? - Оливия посмотрела в глаза опекуну своими честными синими глазищами.

- Похоже, ты готова к серьезному разговору, Оливия?

- Иди, переоденься, детка! - миссис Мартин с пониманием взгялнула на Дугласа и подтолкнула Оливию в спину. - Иди, надень свое синее платье, малышка.

Оливия зашла в темную комнату. Нашарила на подоконнике спички. Затеплила огонь в лампе, надела стекло и поставила светильник на подзеркальник. В небольшом зеркале увидела свое отражение. Глаза испуганные, щеки бледные, впалые… Пальцы у Оливии отчего-то дрожали, когда она снимала платье с вешалки. Сбросив мужскую одежду, девушка надела тонкое белье и платье и тихо выглянула из комнаты.