Рабочие, шумно обсуждая события, начали расходиться. Фрэнк остался стоять, погруженный в свои мысли.

— Мистер Форден, — услышал он радостный голос Дженкинса. — Вы нас всех спасли!

— Это не я, Дженкинс, а парни Гилмора. Вы что-нибудь знаете по поводу захвата? — поинтересовался Фрэнк.

— Пока нет, но мы все выясним, — ответил Дженкинс. — У меня есть кое-какие подозрения.

— Сколько мусора, — проронил Фрэнк весело, цокая языком, оглядел цех, усыпанный кучей тряпья — все, что осталось от бандитов и мутантов. — Дженкинс, я с утра ничего не ел. Зверски голоден. Приглашаю вас в джаз-клуб, где неплохо кормят. Его держит мой друг Бобби Кайманов. Кстати, в виде рекламы — я иногда выступаю там, — немного смущённо добавил он.

Через четверть часа они сидели в отдельном кабинете клуба, и Фрэнк с жадностью поглощал салат и кусочки жареной баранины.

— Мистер Форден, все-таки мне не терпится узнать, что это было за оружие. Это вы его сделали?

— Модифицировал кое-что. Генетическое дезинтеграционное оружие, — объяснил спокойно Фрэнк. — Пучок нейтронов разрывает связи между молекулами, расщепляет живое существо до атомарного состояния. Действует направленно только на определённый генетический код. Думаю, такой штукой оборудую вход на завод.

— Просто фантастика, — воскликнул Дженкинс. — Вы — гений.

— Но если это попадёт в руки бандитов, — добавил Фрэнк печально, покачав головой. Он не забывал о планах Уолта, который решил уничтожить почти все население Земли. — Господи, Дженкинс, вы не представляете, как я адски устал. Почему из-за того, чтобы заниматься делом, я защищаю свою собственность от подонков? — зло воскликнул он, ударив ладонью по столу так, что зазвенели и попадали бокалы.

— Последствия порядков нового хозяина, — объяснил с горечью Дженкинс. — Свободный рынок. При Райзене хотя бы была единая полиция, а сейчас честные люди почти беззащитны. Вольготно чувствуют себя только бандиты. Кто-то решил, если дать людям свободу, то они будут только производить и торговать друг с другом на принципах взаимовыгодного сотрудничества, не применяя физического насилия.

— Либеральные принципы идеалиста Райзена, — с горькой усмешкой проронил Фрэнк. — В более бесконтрольном варианте.

Он склонился над едой, не заметив, какой пристальный, изучающий взгляд бросил на него Дженкинс.

Глава 9

Ирэн взяла «фа» малой октавы и постепенно дошла до мерцающей золотом «фа» третьей и держала так долго, что вызвала бурю оваций. Её изумительно чистый и точный голос звенел под сводами великолепного театра, заполняя своей красотой и мощью до краёв, окрашивая каждую ноту смыслом и глубокими переживаниями. Публика пришла в неописуемый восторг, все хлопали, кричали «бис», вставали со своих мест. Она перевела глаза на двух мужчин, которые сидели в ложе, слева от сцены. Больше всего её интересовало, как среагирует тот, который был моложе, белокурый, с синими, как морские глубины, глазами, аристократичными чертами лица. Она увидела, что он счастливо улыбается и душу залила тёплая волна. Второй мужчина, напоминавший внешне молодого человека, но гораздо старше, с благородным, даже надменным лицом, наклонился к нему и что-то сказал на ухо. Ирэн ушла в гримёрную, села за большое трюмо, поправляя грим. Дверь отворилась, вошел молодой человек, подошёл к ней и обнял, поцеловал в шею. И, посмотревшись в зеркало вместе с ней, сказал:

— Твой голос сегодня звучал совершенно бесподобно.

— Дорогой, ты всегда так говоришь. Каждый раз, — с наигранной капризностью и обидой сказала Ирэн. — Ты не разбираешь в оперном пении.

— Не разбираюсь, согласен, — сказал он, сел рядом на маленький, кожаный диванчик, жадно рассматривая ее, будто видел в первый раз. — Но сэр Роджер тоже был в восторге от твоей финальной арии. Он-то разбирается. Поверь мне. Он слышал, как пела Мария Калласс. Сказал, что ты своей техникой, артистизмом напоминаешь её. Не могу спорить с мэтром. Обожаю тебя, — добавил он, счастливо улыбаясь. — На свете нет женщины, которая бы могла бы заменить мне тебя.

— Котик, ты тоже для меня единственный и неповторимый.

Он вновь оказался сзади, положил ей руки на плечи и стал нежно, мягко целовать в шею.

— Мы очень хорошо смотримся вместе, — проронила она, погладив его по руке.

— Это точно, — сказал он, прижавшись к её щеке.

Его лицо вдруг начало расплываться, будто в тот момент, когда он смотрелся в зеркальную гладь озера, туда бросили камень. Черты лица огрубели, белокурые волосы, взбитые волной надо лбом, превратились в короткую стрижку тёмных волос, с сединой на висках. Ирэн резко обернулась и ощутила, будто её пронзил порыв ледяного ветра. На том месте, где только что стоял молодой человек, зияла пустота. Ирэн вскрикнула и проснулась. «Боже, опять этот сон», — подумала она, тяжело дыша. — «Как он меня измучил! Ужасно. Почему мне снится эта чушь?!» В дверь спальни постучали, и Ирэн увидела на пороге мужа, который бросив пристальный, изучающий взгляд на неё, проронил холодно:

— Будь любезна, спустись к ленчу.

Она привела себя в порядок, заметив, что по-прежнему слишком бледна и нанесла румяна, но они выглядел так неестественно, что она смыла весь макияж, надела простое домашнее платье и прошла в столовую. Уолт сидел за длинным полированным столом и ел овсяную кашу. Ирэн всегда смешило, что муж пыжится выглядеть британским аристократом. Столовая была оформлена в викторианском стиле. Стены обиты гобеленом, мебель в стиле «чипендейл» из ореха: массивный сервант с дорогим, севрским фарфором, стулья с резными спинками на гнутых ножках и с мягким сиденьем, обшитым полосатым шёлком. Потолок украшала старинная люстра с имитацией свечей, на изящном, бронзовом основании. Высокие окна задрапированы тяжёлыми бархатными портьерами цвета кофе с молоком. Особый шик — огромный камин до потолка, облицованный природным камнем. Еду подавали на тонком фарфоре со сценами охоты. Ирэн села напротив, и служанка поставила перед ней тарелку с салатом, мясом и сухариками. Но ей совершенно не хотелось есть.

— Как вы смогли спастись с Форденом? — поинтересовался Уолт.

— Когда начался пожар, он вытолкнул меня в окно, и мы доплыли до берега, — спокойно объяснила Ирэн.

— И вы никого не видели?

— В каком смысле? Мы добрались до шоссе, остановили машину и доехали до его виллы. Кого мы должны были видеть, кроме шофёра?

Уолт бросил на неё пристальный взгляд, будто пытался понять, насколько она искренне все это говорила.

— Почему ты сразу не позвонила? — продолжил он расспросы.

— Он мне не давал. Возмущался, что из-за пожара не получил то, что оплатил.

— И он тебе понравился? — поинтересовался Уолт без тени ревности.

— Не очень. Я ожидала большего, — скучающим тоном ответила Ирэн. — Он слишком торопился, я ничего не почувствовала.

Уолт усмехнулся, помолчал и проронил:

— Судя по всему, он сильно влюблён в тебя. Бросился добиваться всеми силами. Странно, мне показалось, что он знал тебя и раньше. Ты не помнишь его?

— Нет. Я увидела его впервые в театре, когда он выступал там. У него неплохой голос, хотя техника оставляет желать лучшего.

— Он не пытался заставить тебя уйти к нему? — спросил Уолт. — Уговаривал?

— Да. Но он не понимает, что у меня это несерьёзно. Такие мужчины не могут меня заинтересовать надолго.

— Какие такие? — с усмешкой проговорил Уолт. — Он молодой, обаятельный мужчина, очень талантливый. За такое короткое время он очень многого добился.

— Дорогой, ты никогда меня раньше не ревновал к мужланам. Он плебей, прожжённый американец, который думает, что может купить все, что пожелает.

— Разве это плохо? Разница между мной и им только в том, что у меня есть средства, чтобы купить все, у него — нет, — объяснил Уолт. — У него красивый дом?

— Снаружи выглядит неплохо. Внутри очень скромно и бедно. Видимо, он не придаёт значения тому, где живёт.