Я бесцельно бродил по ресторану, пока в конце концов он не вбежал, запыхавшись, взволнованный и смущенный.

— Извините, Сид. Здесь мы можем посидеть спокойно, никто нам не помешает, в баре всегда слишком много пароду.

Он повел меня к столику и жестом пригласил сесть.

— Вот что, Сид, могли бы вы взяться за одну работу для нас?

В этом весь капитан Уэйнрайт — сразу к делу.

— «Для нас» — это для Службы безопасности?

— Да.

— Официальное поручение? — спросил я удивленно. Сотрудники Службы безопасности в общих чертах знали, чем я занимался в последнее время, и не возражали против моей деятельности, но я не мог себе представить, что они одобряют ее. В известном смысле я действовал на их территории и наступал им на ноги.

Лукас барабанил пальцами по столу.

— Неофициальное, — сказал он. — Моя личная просьба.

Поскольку Лукас Уэйнрайт сам был главной фигурой в Службе безопасности, которая проводила расследования и была дисциплинарным органом Жокейского клуба, даже его неофициальную просьбу можно было считать веской и обоснованной.

— Какого рода работа? — спросил я.

— Имейте в виду, Сид, все это только между нами. Никто из вышестоящих лиц не дал разрешения привлекать вас к этому делу.

— Понятно, — сказал я. — За меня можете не беспокоиться.

— Поскольку я не уполномочен, то не могу обещать вам никакого вознаграждения. Единственное, что я могу предложить — это свою помощь, если вы когда-либо будете в ней нуждаться. И разумеется, если это будет в моих силах.

— Ваше содействие может оказаться поважнее денег — сказал я.

Казалось, он испытал чувство облегчения.

— Вот и прекрасно. Итак… все это нескладно. Щекотливое дело. Я прошу вас провести… очень осторожно расследование м-м… поведения… одного из наших людей.

Вопарилось молчание. Наконец я спросил:

— Вы имеете в виду одного из ваших? Службы безопасности?

— Боюсь, что да.

— В чем он подозревается?

У него был совсем несчастный вид.

— Взяточничество. Поборы. Что-то в этом роде.

— Хм. правильно ли я вас понял? — спросил я. — Вы предполагаете, что один из ваших молодцов может собирал дань с мошенников, и хотите, чтобы я вывел его на чистую воду?

— Именно так.

— Почему же вы сами не проведете расследование? Просто поручите это кому-нибудь другому из вашей службы.

— Да, конечно. — Он откашлялся. — Но есть ряд трудностей. Если я ошибаюсь, то не хочу, чтобы здесь стало известно о моих подозрениях. Это было бы чревато очень большими неприятностями. А если я прав — боюсь, что так оно и есть, — мы, то есть Жокейский клуб хотели бы иметь возможность принять свои меры без шума. Публичный скандал, в котором оказалась бы замешана Служба безопасности, мог бы пагубно отразиться на скачках.

Я подумал, что это небольшое преувеличение, но он был прав.

— Речь идет, — сказал он, вздыхая, — об Эдди Ките.

Вновь наступила долгая пауза. В иерархии, существовавшей в ту пору в Службе безопасности, самый высокий пост занимал Лукас Уэйнрайт, а на ступеньку ниже находились два его заместителя, оба — отставные высокие полицейские чины. И одним из них был бывший старший инспектор Эддисон Кит.

Эдди Кит… крупный мужчина, внешне грубовато-добродушный, любящий похлопать по плечу своей увесистой лапой. Обычно говорит громко, с ярко выраженным суффолкским акцентом. Роскошные усы соломенного цвета, немного более темные пушистые волосы. Я иногда подмечал в его взгляде холодный и беспощадный блеск. Нечто вроде солнечного блика на льду у расщелины — красиво, но таит неожиданные ловушки. В его духе было защелкнуть наручники с жизнерадостной улыбкой. Таков Эдди Кит. Но взяточничество, поборы? Никогда бы не подумал.

— А какие у вас данные? — наконец проговорил я.

Лукас Уэйнрайт сказал:

— Четыре из проведенных им за последний год расследований дали неверные результаты.

Я удивленно моргнул.

— Но это неубедительно.

— Если бы я был уверен, я бы не обращался к вам.

— Да, действительно. — Я подумал. — А какого рода расследованиями он занимался?

— Все они касались синдикатов. Он выяснял, что представляют собой люди, желающие образовать синдикат, и можно ли допустить, чтобы они владели лошадьми. Надо было убедиться что эти люди не проходимцы, проникающие на скачки с черного хода. Эдди представил положительные доклады по четырем организованным синдикатам, тогда как на самом деле в каждом из них был один или несколько пайщиков, которых мы бы не пропустили. На прошлой неделе я расспрашивал одного типа, обвинявшегося в применении допинга. Он был донельзя зол на группу лиц, которая, как он заявил, предала его. И со злорадством сообщил, что эти люди под вымышленными фамилиями владеют лошадьми. Он назвал их, и я проверил — оказалось, что на все четыре синдиката, в которых они участвуют, Эдди дал «добро».

— Надеюсь, — сказал я неторопливо, — что это не синдикаты, возглавляемые лордом Фрайерлн?

У него был подавленный вид.

— Боюсь, что именно они. Лорд Фрайерлн сказал мне сегодня, что он просил вас заняться этим делом. И это лишь укрепило меня в намерении самому обратиться к вам. Но я хочу, чтобы все было шито-крыто.

— И он тоже, — успокоил я Уэйнрайта. — Мог бы я ознакомиться с докладами Эдди? Или с копиями? И получить вымышленные и настоящие фамилии нежелательных лиц?

— Я позабочусь, чтобы вам их дали. — Он посмотрел на часы и встал. К нему вернулась привычная быстрота движений, — Я знаю, что незачем повторять… Но, пожалуйста, никому ни слова.

Я позвонил по телефону в общеобразовательную школу Северного Лондона и попросил позвать Чико Барнса.

— Он ведет урок дзюдо, — ответил нелюбезный голос.

— У него урок кончается примерно в это время.

— Подождите.

Я ждал, следуя в машине в сторону Лондона: правая рука на руле, левая на трубке телефона. Машина была специально переделана для управления одной рукой.

— Алло!

Голос Чико, жизнерадостный, звучный, даже одним этим словом выразил его в общем непочтительное отношение ко вселенной.

— Хочешь работу? — спросил я.

— Ага. — Его ухмылка словно перенеслась ко мне по телефонной линии. — Всю прошлую неделю я умирал от скуки.

— Можешь приехать ко мне домой? Я буду тебя ждать. Могу заехать за тобой в школу… скажем… через полтора часа. О'кэй?

— Конечно, — сказал он

Напарником Чико был незаменимым: веселый, изобретательный, упорный и очень сильный, хотя многие этого не подозревали. Они слишком поздно обнаруживали, что молодой, тонкий Чико с его мальчишеской ухмылкой мог с легкостью перекинуть через плечо мужчину весом в двадцать стоунов[3].

Чико выскочил из вращающихся стеклянных дверей школы, сел в машину, широко улыбнулся и сказал:

— Сразу за углом есть пивнушка с премиленькой барменшей.

Я покорно въехал на стоянку возле пивной и прошел с ним в бар. Девушка, отпускавшая напитки, действительно была очень славная — «все при ней», как выразился Чнко, — и встретила его с явной симпатией. Мы уселись возле стены, и Чико приложился к своей кружке с пивом.

— Это что, чистый апельсиновый сок? — кивнул он на мой стакан.

— Сегодня мне весь день приходилось пить.

— Так куда я должен отправиться? И что надо сделать? — спросил он.

— В Ньюмаркет. Походить по пивным.

— Неплохо.

— Тебе надо найти некоего Пэдди Янга. Он работает старшим конюшим у Джорджа Каспара. Узнай, какую пивную он посещает, и постарайся завязать с ним разговор. Нам надо узнать, где в настоящее время находятся три лошади, которые раньше были на его конюшне.

— Мало ли что нам надо.

— У него не может быть причин не сказать тебе об этом, по крайней мере, я так думаю.

Чико посмотрел на меня.

— Почему ты не спросишь самого Джорджа Каспара? Было бы проще, а?

— В данный момент я не заинтересован в том, чтобы Джордж Каспар знал, что мы расспрашиваем о его лошадях. Речь идет о Бетезде, Глипере и Зингалу.