— И это так?

— Нет, госпожа, конечно же нет. Мы даже не знаем, кто может стоять за этими россказнями.

Графиня тяжело вздохнула и покачала головой.

— Отправьте туда подразделение дворцовой стра­жи, — распорядилась она, — с водометами и газовыми гранатами. Пусть разгонят толпу, оттеснят людей об­ратно на улицы и начнут очищать площадь.

— Слушаюсь, моя госпожа.

— И продолжайте говорить людям, чтобы те остава­лись в домах. Может быть, хоть кто-то послушается. — Исменисса взмахнула рукой, обводя территорию под балконом, где многие и многие ее подданные гибли под натиском тел своих же соседей. — Я же должна править из этой башни, но представьте, какая после всего этого тут поутру будет стоять вонь.

— Мы справимся. Прошу разрешить мне откланять­ся, моя госпожа.

— Да, возвращайтесь к своим обязанностям.

Камергер оставил ее одну на балконе, выйдя через

одно из огромных окон, дающих прекрасный обзор улья, где продолжала разворачиваться кровавая трагедия. Это был далеко не первый случай, когда волнения охваты­вали города Хирогрейва. Совсем недавно прополз слух, будто в принадлежащий дому бункер, расположенный в улье Сцендалиан, массово завозится продовольствие и оружие. Взбунтовавшиеся граждане разорили прави­тельственный конвой, и на улицах разгорелась настоящая война. Ее угли все еще продолжали тлеть в кори­дорах рвущихся к небу почерневших от возраста жилых башен, кажущихся гвоздями, вогнанными в труп города.

Зародилась очередная секта, предвещающая ско­рый конец света, и ее сторонники провозгласили орков посланниками Императора, явившимися, чтобы истре­бить грешников Ванквалиса… Эти фанатики взрывали дома и устраивали резню на улицах улья Ластран и колоний Эшкоат, стремясь убить как можно больше людей и поселить в душах сограждан священный ужас перед приближающейся зеленокожей ордой. В каждом городе находились такие, кто, поддавшись паническим настроениям, сходил с ума и убивал и себя, и собст­венные семьи, только бы прекратить весь этот кошмар. Вооруженные драки и мародерство распространялись быстрее, чем любая эпидемия. Орки успели посеять смерть среди жителей Хирогрейва, еще не ступив на континент.

Графиня Исменисса отвернулась от омерзительного зрелища и, покинув балкон, направилась к приемным покоям. Они утопали в роскоши пушистых ковров и дорогих гардин, позолоте и антикварной мебели. Повсю­ду красовались великолепные гобелены, выполненные в стиле, которым славился дом Фалкен. Хотя эти помеще­ния и были полностью обставлены и там имелась даже кровать под балдахином, но служили они исключитель­но для встреч с дипломатами и членами семьи, сама же графиня предпочитала жить в куда более скоромных комнатах, располагавшихся этажом ниже. Несколько детей остались наблюдать за безумством, творящимся вни­зу, хотя их мертвые мозги и не были способны понять суть происходящего.

Внутри Исмениссу уже ждал слуга, облаченный в форменную одежду изумрудно-зеленого и ярко-оран­жевого цветов. Графиня же планировала посвятить не­которое время анализу ситуаций, сложившихся в каж­дом из крупнейших городов Хирогрейва, и была вовсе не рада тому, что ее отвлекают.

— Что тебе нужно? — грубо спросила она.

Исменисса неожиданно для себя вспомнила, что не

спала уже достаточно давно, и это не лучшим образом сказывалось на ее настроении.

— Госпожа, лорд Совелин связался с вашим дво­ром. Он просил сообщить, что дело не терпит отлага­тельств.

— Совелин? Что-то не припоминаю этого имени.

— На тот случай, если вы забыли его, он проин­структировал нас напомнить о летнем отдыхе на озере Феладин.

— Ах, тот Совелин. Да… да, один из отпрысков Альтелассы. Вступил в ряды Стражей, хотя этот тощий болезненный мальчишка и пистолет-то поднять мог с трудом. Так, говорите, он еще жив?

— Во всяком случае, был жив еще полтора часа на­зад, госпожа, — ответил посыльный. Он был молод и явно не испытывал великой радости от того, что ему приходится доставлять все более и более печальные ве­сти. Дети, сопровождающие графиню, тихо зашипели на слугу, высовываясь из-под ее юбок.

Исменисса нетерпеливо протянула ладонь:

— Что ж, давай посмотрим, что он там хотел сказать.

Посыльный вручил ей свернутый лист бумаги, на ко­тором было записано сообщение лорда Совелина Фалкена. Глаза графини забегали по строкам послания, в котором из-за звуков выстрелов и грохота взрывов ока­залось слишком много пропущенных слов.

Когда она дошла до упоминания о Черной Чаше, ее пальцы напряженно сжали бумагу, а лицо стало еще более бледным и напоминающим маску мертвеца; кожа, казалось, окончательно истончилась, обтянув череп.

— Черная Чаша, — пробормотала графиня и услы­шала, как задергались дети у нее за спиной.

— Они здесь? — спросил посыльный и сам испу­гался того, что заговорил, не получив на то позволения.

При других обстоятельствах Исменисса бы жестоко покарала его, но сегодня его реакция была понятна. Каждое дитя Хирогрейва знало о Черной Чаше из ска­зок о чудовищах страшного прошлого планеты, чудо­вищах, с которыми и рядом не стояли никакие еретики или культисты. Проповедники использовали Носите­лей Черной Чаши как аллегорию зла и скверны, а ма­тери рассказывали своим чадам о том, как от этих омерзительных существ родились все беды. Остальные граждане могли только догадываться, но графиня до­подлинно знала, что эти легенды родились не на пус­том месте. Черная Чаша и ее сторонники нанесли Ванквалису такую рану, что истории о них будут расска­зывать вечно.

— Немедленно установите связь с «Лазурным ког­тем», — приказала графиня. — Думаю, обстоятельства вполне подходящие, чтобы прибегнуть к услугам астро­пата. Теперь речь идет не об одних только зеленокожих. Сами Темные Силы обратили взор на наш мир, и мы обязаны предупредить союзников. Пошевеливайтесь!

Посыльный опрометью бросился к выходу, и Исме­нисса осталась наедине с посланием Совелина. Кто бы мог подумать, что этот жалкий сопляк, изгнанный в артиллерийские войска, сыграет важную роль в возвращении Черной Чаши? Похоже, Император порой и в самом деле совершает свой выбор вслепую.

Крики, доносившиеся с площади, стали громче, к ним присоединился грохот выстрелов и рокот моторов бронетехники. Графиня закрыла окна, чтобы заглушить шум, одновременно пытаясь обдумать, как она сообщит старшему библиарию Мерчано о том, что Воющим Гри­фонам предстоит столкнуться с куда более опасным противником, нежели зеленокожие.

В джунглях зачинался рассвет, и лучи солнца Ванквалиса, пробивающиеся сквозь густые кроны, окраши­вали все в темно-зеленые тона. В этом свете пурпурная броня Испивающих Души, выстроившихся полумеся­цем напротив южной крепостной стены, стала казаться черной.

— Мы на позициях, — раздался в воксе голос Салка, расположившегося со своими людьми на западном крае построения.

— Готовы к бою, — эхом откликнулся капитан Грэ­вус, отвечавший за восточное направление.

— Хорошо. Не забывайте, что вы двое контролируе­те наши фланги. Если предатели пойдут в контратаку и сумеют обойти вас, то нас окружат и раздавят.

— Если мимо меня пройдут, значит, я уже мертв, — ответил Грэвус. И это было вовсе не бравадой, а всего лишь констатацией факта.

— Испивающие Души, — сказал Сарпедон, переклю­чив вокс на общий канал связи, и обвел взглядом осталь­ных Астартес, похожих в броне, выкрашенной рассветом в черный цвет, на жуков. Воины прятались между изги­бающимися высокими арками корней и в густом кустар­нике, укрывались позади массивных стволов корявых деревьев. — Каждая новая битва становится для нас так­же и новым испытанием. И Неверморн нас подвергает суровейшей проверке из всех мыслимых. Сегодня врагом стали наши собственные братья… они одни из нас, но в то же время — предатели, которых мы обязаны победить. И пусть вас не одолевают сомнения — ваш долг убить их, уничтожить тех самых космических десантников, с которыми мы неоднократно бились плечом к плечу. Сре­ди вас есть и такие, кто застал первую войну, расколовшую наш орден. И каждый знает о том, на что нам при­шлось пойти, чтобы ее завершить. И это сражение не менее ужасно. Но все же в бою Астартес не должен знать страха и сомнений. Вы должны помнить, что предатели сейчас говорят себе точно те же слова. И когда на нашу долю выпадет хоть немного мирного времени, мы обяза­тельно отпразднуем победу и достойно помянем каждо­го, кому сегодня предстоит умереть. Это путь Рогала Дорна и Императора. Быстро и хладнокровно, Испиваю­щие Души! Выдвигаемся.