Они оказались в просторном зале, определенно ис­пользовавшемся прежде для проведения пыток. Ржа­вые зловещие машины и инструменты стояли посреди помещения строгими рядами, и казалось, что для тех, кто распоряжался здесь раньше, процесс истязаний представлял по сути своей совершенно механическую работу — ни сочувствия, ни тревоги. Палуба была ре­шетчатой для удобства стока крови, на стенах красова­лись царапины от ногтей — пленники стирали пальцы до костей в безнадежных попытках выбраться. На пы­точных столах извивались вызванные Сарпедоном об­разы. Сквозь решетки тянулись сломанные руки. Со­чились черной кровью инструменты…

— Забавно, — произнес лорд Мерчано, выходя из не­ровного пролома. — Ты продолжаешь надеяться, что еще можешь победить.

Воющий Грифон взвесил в руке силовой топор, го­товясь атаковать при первой же возможности.

Сарпедон тоже приготовил свой посох к бою, и во­круг золоченого орла на навершии заплясали искры.

— Мерчано, ты ничего не знаешь о том, во что мы верим, — произнес командор, — Ты даже не понимаешь, против кого сейчас сражаешься.

— А я и не должен, Сарпедон, — парировал Гри­фон. — Кому нужно вникать в ересь Черной Чаши.

— Не существует никакой Черной Чаши.

— Примерно то же самое сказал мне и твой при­ятель Таддеуш. Как раз перед тем, как я убил его.

Оба космодесантника кружили по залу, выжидая удобного момента. Станки для пыток и вопли призра­ков «Провозвестника» создавали впечатление, будто два библиария сражаются в одном из уровней Ада, опи­санных в Имперском Кредо… два проклятых воина, не знавших в жизни ничего, кроме битв.

— А вот это? — вопросил Мерчано, брезгливо обво­дя рукой проступившие на стенах уродливые личины. — К чему трюки? К чему иллюзии? Неужели ты и в са­мом деле веришь, что они способны остановить нас? Тех, за чьей спиной стоит сам Император?

— Даю тебе последнюю возможность понять, — ото­звался Сарпедон, — Черной Чаши не существует. Да, мифы о ней породил кто-то из нашего ордена, из Ис­пивающих Души, много веков назад. И да, сейчас мы вынуждены скрываться. Но мы сами не знаем, что про­изошло тогда в системе Обсидиана, что могло привести к возникновению этих легенд. Боюсь, мы оба с тобой прибыли сюда из-за чьей-то лжи.

— Наши клятвы не лгут. И твое грехопадение, му­тант, видно невооруженным глазом. Вы все умрете здесь и сейчас.

— Что ж, значит, пора заканчивать.

Вокруг них кипело сражение; в каждом изоляторе, в каждом крематории шла напряженная борьба. Но ис­ход ее решался в пыточном зале, где сошлись в поедин­ке Сарпедон и Мерчано.

Сарпедон едва успел заметить, как вспыхнул ярким огнем воротник эгиды противника. Ментальная сила Во­ющего Грифона обрушилась на командора, подобно рас­каленной стальной шрапнели. В ушах Сарпедона загуде­ла кровь, и стены зала растворились в тумане.

Пылающие колонны, сложенные из черепов, вздыма­лись к высокому ржаво-красному своду. В воздухе по­вис смрад горелого мяса. По черному мрамору полов струились кровавые ручьи, по берегам обведенные зо­лотыми рунами, которые отказывался воспринимать ра­зум. В глубоких ямах извивались тысячи чудовищных демонов. Их смех и крики наполнили залу. Вокруг мож­но было наблюдать все мыслимые формы безумия.

Сарпедон с трудом удерживался на ногах, все его чув­ства подверглись удару. Его тошнило при одном только взгляде на отвратительное создание, ожидавшее его по­среди внезапно выросшего вокруг «храма». Иной чело­век бы в считанные мгновения сошел с ума, но командор держался, отчаянно отгоняя от себя чудовищные образы.

Затем он поднял взгляд. «Провозвестник гибели» исчез. Командор стоял перед троном демон-принца Периклитора.

Очередной Астартес пал, пытаясь отбросить 901-й обратно к пролому.

Евмен начал осознавать нечто, понятное только под­линным лидерам. Чтобы обрести власть, надо быть го­товым рисковать чужими жизнями. И если он собирал­ся командовать Испивающими Души, то их кровью и следовало оплатить это право. Конечно, большинство вряд ли бы согласились подвергать этих людей допол­нительной опасности. Но мнение большинства мало ин­тересовало Евмена.

Чтобы отогнать штрафной легион обратно к стене «Махария Виктрикс», понадобилось израсходовать не­мало болтерных обойм и провести несколько яростных контратак. Но на одного космодесантника по-прежнему приходилось по десятку солдат 901-го, хотя палуба и была залита кровью и завалена расчлененными трупа­ми. Всякий раз, когда штрафники отступали хотя бы на шаг, этому предшествовало неистовое сопротивле­ние, и над всем этим хаосом разносились непрекращающиеся проповеди их командира.

Евмен оттолкнул от себя очередного солдата, чтобы выстрелить из обоих стволов и проделать в теле противника огромную дымящуюся дыру. Затем молодой магистр укрылся в тени ближней к стене орбитальной пушки. Впереди был виден арочный проход, ведущий к следующей орудийной палубе, где также стояли ти­танических размеров лазерные установки.

Пока 901-й отступал, но требовалась лишь пара ми­нут, чтобы возглавлявший их лысый фанатик снова вдохновил своих людей, заставив бросаться на космодесантников, подобно своре бешеных собак. Сейчас гвардейцы прятались позади арки, ведя разрозненный огонь в попытках задержать Испивающих Души. Мно­гие штрафники уже израсходовали весь боекомплект лазерных винтовок и были вынуждены сражаться шты­ками. Кроме того, Евмен видел, что отдельные бойцы стреляли из трофейных орочьих ружей — громоздких, крупнокалиберных, идеально подходящих для ближне­го боя, где прицельности практически не требовалось.

— Скамандр! — прокричал Евмен, когда возле него прижались к борту пушки еще несколько Испивающих Души. — Давай! Пускай стену огня — и вложи в нее все свои силы! Надо отбросить их!

— Слушаюсь, командир! — откликнулся псайкер, вы­ходя на открытое пространство.

Мимо зашипели лазерные импульсы, и несколько за­рядов даже опалило его броню. Обугленные перчатки мо­лодого библиария пылали жаром, в то время как на лице и на воротнике эгиды засверкали кристаллики льда, а изо рта вырывался холодный пар. Скамандр собирал и соб­ственное, и окружающее тепло, и по матовому металлу орбитальной пушки поползли морозные узоры. Руки же псайкера светились все ярче, приобретая вначале вишнево-красный оттенок, затем — оранжевый; керамит уже на­чинал плавиться и ронять жаркие капли на палубу.

Огненная стена, подобная неожиданно опустивше­муся занавесу, перегородила арку. Несколько солдат штрафного легиона, не успевших вовремя спрятаться, рассыпались пеплом, взмывшим к потолку. Еще один повалился на землю и забился в агонии, когда его ноги охватило пламя, постепенно поднимавшееся к животу.

— Тидей! — гаркнул Евмен в вокс, пытаясь пере­кричать грохот выстрелов. — Взрывай двери! Сейчас!

В течение нескольких мучительных секунд одна лишь только огненная завеса удерживала 901-й от очередной попытки штурма. Над палубами разносился голос пропо­ведника, уверявшего, что это последняя возможность для убийц и прочего сброда искупить грехи, совершенные за прожитые годы. Он призывал их умереть во имя Бога-Императора.

Но время вышло. По обе стороны от арки детони­ровали разрывные болты, разбросав вокруг мелкие ос­колки металла. Двойные взрывоустойчивые двери по­кинули свои пазы и начали сходиться, срезая с пола вековой слой ржавчины. Еще несколько секунд, и па­лубы будут разделены.

Скамандр захрипел и откашлялся загустевшей от хо­лода слизью, а затем бессильно сполз по стене лазерной пушки. Когда псайкер упал, с его брони посыпалось ле­дяное крошево, зашипевшее на раскаленных добела пер­чатках. Огненная стена задрожала и угасла.

Бойцы 901-го устремились вперед. Но удалось про­рваться весьма немногим. Среди прочих бежал и лысый проповедник, потрясая лазганом, точно священным сим­волом. Затем двери захлопнулись, стиснув многих гвар­дейцев в своих стальных челюстях. Погиб и проповед­ник, еще пытавшийся что-то выкрикнуть перед смертью, но сумевший лишь выхаркать кровь. Рядом с ним уми­рали и другие штрафники, а кто-то падал на палубу с отрубленными или переломанными конечностями. Не­скольким удалось проскочить, но они погибли под вы­стрелами болтеров, пытаясь вытащить из западни своих товарищей. Наконец створки окончательно сошлись, ро­няя на пол перерезанные тела.