— Во дворе… Если смотреть прямо от двери, то вперед и чуть-чуть вправо…

Он встряхнулся и пару раз резко выдохнул.

— Я попробую открыть, — сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Если эти твари умудрились через него пролезть, плохо наше дело… Ладно, я пошел.

И, не дожидаясь ответа Матильды, потопал к «шифоньеру».

После полумрака комнаты свет невыносимо резал глаза. Артем стиснул неожиданно отяжелевший «родимчик» и зашагал вдоль стены, то и дело спотыкаясь о куски металла. Он почти не замечал того, что заметил бы обычный человек. Но сквозь полуметровые завалы белым, как вольфрамовая нить, контуром проступали очертания того, что лежало еще ниже. Кабели, трубы, проходы, узлы…

Даже если бы истцы знали о люке, они не воспользовались им, чтобы попасть в хранилище. Люк был завален разнокалиберными обломками. Чтобы разобрать их голыми руками, понадобился бы не один час — даже после хорошего отдыха.

Чего он ожидал? Это было уже не важно. Артема захлестнула бессильная ярость. Упав на четвереньки, он зарычал и ударил кулаком по какой-то щербатой колобашке. Отчаяние переполняло его, и он даже не почувствовал боли.

— Чтоб тебе пусто было!

И тут же словно какой-то голос бесстрастно произнес в голове: «Пароль неверный».

Да. Именно так. Люк открывается голосовым кодом. Нужно только произнести условную фразу. Можно будет попасть в туннель, по которому можно добраться в исходную точку их путешествия. Туда, где ждут роботы.

И он эту фразу знает.

Артем лег, не обращая внимания на острые края обломков, впивающихся в грудь и живот, припал губами к щели, откуда тянуло холодом, и произнес:

— Пошла плясать губерния.

Он едва успел встать. Невидимый пол задрожал. Тяжелая крышка пришла в движение, натужно поднимая груды металлолома, наваленные на нее за эти годы, проламывая доски и пластик. «Культурный слой» сопротивлялся, но создатели Диска — вернее, дредноута «Расия» — строили с расчетом на такие случаи. И на более сложные тоже.

Крышка поднималась. В люк, громко барабаня по невидимым стенкам, сыпались обломки. Артем понимал, что дело сделано, и ему пора бежать за Матильдой, забирать Брама, пока не нагрянули птицеголовые «ниндзюки» в золотых одеждах… но он стоял и смотрел, как содержимое склада медленно сползает в невидимую пока воронку. И только когда огромный серебряный диск, как пробка из бутылки, выскочил наружу, он развернулся и побежал обратно.

Дверь в «шифоньер» распахнулась прямо перед его носом. Артем ввалился внутрь, едва успев спросить себя, с чего Матильда взяла, что это он.

Может, птицеголовые уже пробрались внутрь, пока он возился с люком? Или зашли из коридора?

Но тревога оказалась напрасной. Паучиха возилась с Брамом — кажется, что-то поправляла. Гриб-дождевик, на котором до того сидел Артем, исчез. Картина выглядела очень мирной.

Чувствуя, как уходит напряжение, Артем привалился к холодной стенке.

— Побежали… — выдохнул он.

Когда требовалось, Матильда соображала очень быстро.

Из люка тянуло холодом и чем-то странным, непохожим на обычные запахи подземелья — затхлые запахи сырости и плесени. Перешагнув «порог», Артем замешкался: ему почему-то стало не по себе. Матильда, которая шла первой, потянула за свой край «носилок», и он шагнул в темноту.

Туннель круто уходил вниз. Пол под ногами был завален обломками, которые скатились после того, как люк раскрылся. Идти приходилось осторожно, но Артем, оказавшись внутри, неожиданно почувствовал себя спокойней. Он оказался на знакомой территории — и неважно, что она стала таковой лишь несколько часов назад. Люк так и не закрылся, но пока он не придавал этому значения.

— Как он? — негромко спросил Артем, обращаясь к паучихе.

Паучиха издала скрип — точно медленно открывалась деревянная дверь.

— Выберется. Сервопротез приделаем — еще лучше собственной руки. Кожу нарастим. Только бы было чем заплатить…

— Будете перевозить склад?

— Надо бы. Только как? Разве что по этим твоим туннелям. Если ты поможешь.

Не сбавляя шага, она развернула голову на сто восемьдесят градусов и скрипнула.

Типа, подмигнула, значит.

Артем вздохнул и прибавил шагу.

Некоторое время они шли молча. Пару раз Артем проверял связь, хотя знал, что ближайшие аудиоточки давным-давно вышли из строя, и он даже не сможет позвать на подмогу роботов, если что случится. Потом Матильда скомандовала остановиться. Они опустили Брама на пол, где не было обломков металла и камней. Паучиха осмотрела раненого копателя, и Артем впервые увидел, как она «делает укольчик» — с помощью собственных жвал. Зрелище было малоаппетитное.

Коридор заливал неверный свет отдельных уцелевших светильников, но Артем ориентировался скорее по памяти. Идти оставалось совсем немного, когда он скорее почувствовал, чем заметил опасность.

Он едва успел освободить правую руку и выхватить «родимчик». В конце коридора мелькнул золотой силуэт. Два взрыва прогремели одновременно, и у Артема заложило уши. Дротик выбил россыпь ледяных искр из облицовки стены, но оставил на ее поверхности лишь неглубокую выбоину, похожую на кленовый лист.

Брама спасло только то, что он был примотан к носилкам — иначе его бы просто выбросило при рывке. Артему хватило секунды, чтобы снова опустить их на пол. Он даже не видел, удалось ли подбить «ниндзюка» — тот исчез за поворотом. По голой спине сбежала струйка ледяного пота. Мысли камнепадом неслись в голове.

Похоже, люк не закрылся полностью — либо птицеголовые успели пролезть внутрь прежде, чем он опустился на место. Кроме него самого, прикрывать отступление некому. Но какое отступление? Матильде Брама в одиночку не утащить — скорее всего. Можно попробовать вооружить паучиху «родимчиком», но до сих пор он не видел, чтобы она пользовалась каким бы то ни было оружием, кроме своего природного…

Вот он, выход!

Выход был прямо у них под боком. В двух шагах находилась дверь в боковой проем, которая, как и большинство дверей этого уровня, открывалась простым голосовым кодом.

— Отходим, — бросил он Матильде.

Через минуту они уже были у двери. Из коридора пока не доносилось ни звука, но Артем знал, что птицеголовые двигаются почти бесшумно.

— Получи и распишись! — крикнул он.

Тяжело, словно нехотя, одна из панелей поползла вбок. Из щели хлынул ослепительно яркий свет, и Артем зажмурился. Что-то едва не вырвало полотно из его рук — это Матильда бросилась вперед. Артем шагнул вперед… и тут прямо над головой раздался взрыв.

Тысячи ледяных игл вонзились ему в голову. Последнее, что почувствовал Артем — боль, когда он ударился локтем о край отползающей двери. Потом беззвучная тьма накрыла его черным покрывалом.

Прежде чем превратиться в Жон Го Тамма, Жон Го внимательно осмотрел свое одеяние — привычка, которую ему привили в детстве, когда еще не соединился с Го Таммом. Дело было даже не в том, что обычные существа относились к симбионтам несколько предвзято, и ему не простилось бы то, что легко сходит с рук другим. Просто небрежность в одежде, подобно любому отклонению от общепринятых норм, бросается в глаза, а это недопустимо. Тем более тому, кто занимает высокую должность в Службе Бдительности.

Сам по себе он эту должность никогда бы не получил.

Равно как не получил бы ее и Го Тамм — просто потому, что не видел в этом смысла. Тортиллоиды — огромные существа, похожие на черепах и именующие себя «мо» — считались мудрейшими из обитателей Галактики и захватили бы ее давным-давно, если бы считали нужным. Их мудрость носила сугубо отвлеченный характер. Как такое получилось — естественным образом, или тортиллоиды сами отказались от всякой деятельности или практического применения своих знаний, — не знал никто, а сами тортиллоиды не видели принципиальной разницы между одним и другим. Они проводили жизнь, поглощая пищу, созерцая и размышляя о сути вещей. Ни политика, ни технологии их уже не интересовали.