— Заканчивайте, — резко прерывает разборку лысый. — На работу пора.

Ребята помогают мне подняться, отряхивают налипшую грязь. Вытираю лицо какой-то тряпкой, размазываю кровь по лицу еще сильнее. Красавчик уводит Арри в дом, а Хитрый тянет меня за собой. Снова вокруг подворотни и узкие безлюдные улочки. Постепенно выбираемся из трущоб, идем вдоль высоких заборов богатых домов. Рыжий умело обходит посты стражи, просачивается в узкие закутки, которые и улицами назвать сложно. Пару раз едва успеваю отпрыгнуть от потока нечистот, что жители домов выливают прямо из окон.

К тому моменту, как мы вышли к площади, вид у меня был пугающий. Даже некоторые нищие шарахались прочь, затыкали нос руками, делали странные знаки в воздухе. Хитрый сказал, что демонов отпугивают.

— Садись, — указал он мне на ступени местного дома управления. — Сегодня ты вместо Красавчика будешь. Помни, лицо несчастное, голос тихий, в глаза заглядывай, желательно подвывать что-то. Неважно что, они все равно не слушают. Главное — эффект! — подмигнул мне, доставая из дырявой сумки грязный плащ. Накинул себе на плечи, расправляя, чтобы все пятна и дыры были лучше видны. Подобрал с мостовой комок грязи, растер по рукам и мазнул щеки, растрепал и без того торчащие в разные стороны волосы и сел рядом со мной.

— И что теперь? — оглядываю пустую площадь. Ступени и ближайшие закоулки заполнялись другими попрошайками. Люди брели отовсюду, кто прихрамывал, кто стонал. Толи в роль вживался, толи действительно плохо.

— Ждем. — Пожал он плечами. — Как только кто появится — лови. Тянешь руки, но одежды не касайся, они этого не любят, ударить могут. И главное не забывай подвывать. У тебя должно получиться. Видишь, как другие косятся? — оглядываю соседей. Действительно смотрят. Оценивающе, некоторые даже завистливо. — Ты у нас красавец. Давай работать, — дернул меня за рукав, мотнув головой в сторону подъехавших всадников.

Трое мужчин в синих мундирах, с какими блестящими штуками и цепочками на груди. Они лихо разрезали поток людей, который постепенно заполнял площадь. Завороженно смотрю на них. Красиво. Черные кони с длинными гривами тоже все в каких-то штуках, позвякивают, блестят на выглядывающем сквозь тучи солнце.

Всадники остановились у нашего крыльца, спешиваясь. Сняли шлемы в виде морд неизвестных мне животных с кисточками на затылке. На поясе у каждого меч и кинжал. Рукоять и гарда сверкают россыпью драгоценных камней, ослепляя.

— За лошадьми пригляди, — кинул монетку Хитрому один из них. Парень ловко поймал ее и кивнул, пересаживаясь ближе к началу лестницы, цепко глядя в толпу. — Капюшон-то сними, — напомнил он мне, проползая мимо.

Стягиваю капюшон, но поздно. Всадники уже прошли мимо, не удостоив меня и взглядом. Другие такой оплошности не допустили. Подползают к ним, едва касаясь грязными руками черных плащей, бубнят что-то. Вот уже три монетки покатились по ступеням, вызвав шевеление в рядах нищих. Вскоре началась почти настоящая драка за небольшие кругляшки, что затерялись в этой свалке. Не сдержавшись, морщусь. Мерзко на душе. Хитрый недовольно качает головой.

Мимо нас проходили люди. Поначалу разглядывать их казалось интересно, но потом надоело. Они для меня превратились в один сплошной поток одинаковых лиц в яркой одежде. Некоторые шипели сквозь зубы, бросая монеты, некоторые пинали или даже наступали на пальцы, когда тянешься за деньгами. Мысли медленно ворочались в голове. Неужели люди на самом деле такие? Почему-то обидно. Смотрю на нищих, которые уже и на людей-то не похожи. Сидят, все в грязи, переглядываются, готовые за монетку убить соседа. И им такая жизнь кажется правильной. Понимаю, другого выхода может, и нет, но… Мне казалось, что человек в любой ситуации должен оставаться человеком, а не становиться таким вот… Я все реже протягиваю руки, пальцы болят. Мне их за полдня уже трижды отдавили тяжелыми сапогами. Уже и притворяться не надо, они и так дрожат. Ко всему прочему снова начался дождь. Многие нищие разбежались, заметив, что людей на площади все меньше. Мы же с Хитрым продолжали сидеть. Он следит за лошадьми, отрабатывая плату, я продолжаю попрошайничать.

— Куда он вчера пошел? — смутно знакомый голос сверху. Холодный и почему-то вызывающий страх. Поднимаю голову, слегка сдвигая капюшон. Один из тех всадников. На его груди больше всего блестящих штуковин и кисточка на шлеме похожа на конский хвост, длиннее, чем у остальных.

— Откуда же нам знать, миссар, — развел руками один из охранников на входе. По спине у меня побежал холодок. Сердце забилось чаще. — Они вроде с нищими общались. А дальше пошли куда-то.

— Они? — переспрашивает миссар.

— Ну да, он с кем-то был. Но лица не видели, под капюшоном скрывался. — Закивал стражник.

— Эй, Никто, — толкнул меня в бок Хитрый. — Не надо так откровенно пялиться и слушать. Они не любят. Сиди с опущенной головой и не выделяйся.

— Хорошо, — киваю, исподлобья продолжаю наблюдать за разговором. Миссара не разглядеть. Другие всадники закрывают. Слышу лишь голос и часть костюма видна. Что тогда, в подвале, что сейчас лица не видно. Может, я ошибаюсь? И не он это вовсе? Мало ли миссаров в этом городе и стране. Ведь это вроде как должность, не может он быть один единственный. Но голос похож, мороз по коже.

Он еще пару минут разговаривал о чем-то со стражниками, а затем начал спускаться. От испуга вжимаю голову в плечи и жмурю глаза, стараясь раствориться, слиться с этими ступенями, стать одной из статуй у входа. Понимаю, что узнать не может, а все равно страшно. Гулкие шаги все ближе, сердце колотиться в груди громче. Но, вроде все стихло. Не слышно больше шагов, зазвенели доспехи, слышу, как переступают ногами лошади, цокая подковами по мостовой. Несмело открываю глаза, что бы осмотреться. Взгляд натыкается на чьи-то сапоги прямо у моих ног. Вздрагиваю.

— Эй, — тот самый голос. Дрожащей рукой натягиваю капюшон еще ниже на лицо.

— К тебе обращаются, — громкий щелчок хлыста по ступеням совсем рядом со мной. Шарахаюсь от неожиданности, чуть не падаю.

— Да? — сглатывая колючий комок в горле.

— Парня вчера не видели? Молодой, высокий, стройный, с длинными темными волосами. — Ни тени эмоций в голосе. — Он вчера тут был, около полудня, потом ушел после ссоры со стражей.

— Не знаю, — голос предательски дрожит, боюсь поднять глаза.

— Не видели, значит, — больше обращаясь к себе, протянул он. — Увидишь такого, скажи ребятам на входе. Оплата будет соответствующая. И остальным своим передай. — К моим ногам упала монета. Такой еще не встречалось. Большая, ровная, круглая и толстая, золотого цвета. Несмело поднимаю ее, сжимая в кулак.

— Хорошо, — киваю.

Ему мой ответ безразличен. Он уже возле своих спутников, переговариваются о чем-то. Только сейчас позволяю себе немного приоткрыть лицо, чтобы разглядеть миссара. Теперь сомнений не осталось. Это тот самый человек, который хотел спалить нас в подвале.

— Ты в следующий раз кланяйся, дубина, — отвесил мне подзатыльник Хитрый, закрывая обзор на всадников. Вскакиваю, пытаясь рассмотреть, поймать, хоть издали. Но они уже вскочили на коней, успеваю заметить лишь спину и длинные темные волосы, собранные в хвост у того, кто в центре. Так и не удалось узнать его лица.

— Слышишь? Ты чего дерешься? — растерянно потирает спину Хитрый, поднимаясь с мокрых ступеней.

— Извини, — не помню, как так получилось, слишком уж хотелось разглядеть этого миссара.

— Тебе повезло, что он нас за людей не держит. А то бы мигом голову снес за такое обращение, — продолжал бубнить рыжий. — Ты к людям должен обращаться «господин» или «госпожа» и при этом кланяться не забывай. А то помрешь быстро. Они не терпят такого обращения от швали вроде нас.

— Я запомню, — киваю, провожая всадников взглядом. Они скрылись за одним из поворотов улиц. В голове все еще звенел холодный голос. Они ищут Арри. И обязательно найдут, не сомневаюсь в этом. Тут остается только вопрос времени.