В дверях стоял шериф Бодж Скалли. Сам Бодж Скалли в наскоро натянутых брюках и мятой рубашке с застарелым запахом пота под мышками. Я была поражена — ведь не прошло и получаса с тех пор, как я позвонила.

Откуда берутся такие имена, как Бодж, для меня загадка. Но это был образцовый шериф для маленького городка. Ему было около пятидесяти, он был высокий, с рябоватым лицом, тронутыми сединой волосами и несколько енотовым взглядом — его глаза окружали кольца сморщенной кожи. Нос его, очевидно, перенес не один перелом, но брови были ровные. Он улыбался, и это придавало дополнительную прелесть его домашнему и уютному облику.

Я пару раз встречала его в конторе Роберты, и он был очень любезен. Роберта, обычно скупая на похвалы, говорила, что он чертовски добр.

— О, Бодж, я, наверное, подняла вас с постели?

— Я живу на краю города, — сказал он, — и мне пришлось ждать машину из окружного центра. В Коульмене тоже есть патрульная машина, но сегодня вечером она понадобилась, чтобы утихомирить этих Дрисколлов. Я думаю, вы уже заждались.

Мой дом стоял на пригорке, и за спиной Боджа, внизу, я увидела служебную машину.

— Спасибо, Бодж. Заходите.

— Что произошло?

— Бодж, я хочу, чтобы вы не считали меня идиоткой. Я сама немало намучилась с людьми, подверженными ложным страхам, в Лос-Анджелесе, и, наверное, у вас их тоже хватает.

— Не переживайте об этом, — сказал он серьезно и спокойно. Войдя в дом, он глянул в сторону гостиной, но направился в кухню. Я шла следом за ним и продолжала говорить.

— Я хочу, чтобы вы понимали, что я вполне владею собой и не паникую по пустякам. Иногда я и более серьезные вещи оставляю без внимания. Но на этот раз…

— Что вы оставляете без внимания, значения не имеет. Преступления совершаются и против нормальных людей, и против неврастеников. — Он обернулся ко мне, ожидая объяснений.

— Кто-то проник ко мне в дом, пока меня не было, и лежал на моей кровати. Насколько я заметила, ничего не пропало и не испорчено. Засов на задней двери открыт, но я пока не интересовалась, каким образом его открыли. Я знаю только, что я запирала его.

— Где вы держите спиртное?

— В этом серванте, — сказала я, показывая ему. — И еще вино в холодильнике. — Я смущенно улыбнулась.

Он открыл сервант и исследовал его изнутри. Там стояло всего три бутылки — две запечатанные и одна, с виски, ополовиненная. Это единственный напиток, кроме вина, который я себе позволяю.

— Все на месте? Есть любители забираться в пустые дома только затем, чтобы попьянствовать, пока хозяев нет.

— Кажется, все. Но я не делала особенно придирчивого осмотра. Ящики шкафов и прочее…

Он прошел за мной к задней двери и распахнул ее. Потом подвигал засов туда-сюда.

— Вы не думаете, что нужно снять отпечатки пальцев? — спросила я.

Он внимательно посмотрел на меня и улыбнулся:

— А каким будет обвинение?

— Нарушение неприкосновенности жилища. Возможно, со взломом.

— Если вы уверены, что все было заперто, попасть в дом можно было только при помощи ключа.

— Но другого ключа нет.

— А прошлые хозяева?

— Дом пустовал довольно долго. Или вы имеете в виду агента по торговле недвижимостью?

— Давайте осмотрим спальню, — сказал он. — Вы ничего не трогали?

— Нет. — Я не стала распространяться о пистолете. — Я вернулась домой, выпила стакан вина с крекерами и около получаса разговаривала по телефону. Со своими друзьями из Лос-Анджелеса. Я провела там выходные, и они позвонили, чтобы узнать, успешно ли я добралась до дома. — Теперь мне показалось очень уместным, что мне в самом деле позвонили.

Отпечаток на кровати существовал в действительности — я не выдумала его. Его оставил кто-то весьма грузный — рябь и складки на покрывале шли от подушки до конца кровати и продавленное место темнело совершенно отчетливо.

— Я уверена, что отпечаток принадлежит не мне, потому что, уезжая, всегда привожу в порядок весь дом. Я не очень легка на подъем и всякая поездка — это для меня целая проблема. Я всегда устаю и, возвращаясь, люблю, чтобы дом был прибран и мне не нужно было ничего делать.

Он стянул покрывало и осмотрел его.

— Все в том же состоянии, как и было?

— Да, — ответила я. Простыни были гладкие и чистые, никто на них не лежал. До этого я не была уверена, лежал ли незваный гость под покрывалом. Теперь я облегченно вздохнула. После того, как шериф положил покрывало на место и разгладил его, след неведомого тела исчез. И это было к лучшему. Я могла и сама сделать это с самого начала.

Бодж обошел остальные верхние помещения, открывая все двери. Я следовала за ним.

— Обязательно скажите мне, если что-нибудь окажется не на своем месте.

— Конечно, — кивнула я. Положение опять стало казаться мне глупым. Нет, я не ошиблась — ошибиться было невозможно. Но что же дальше? Вот он здесь, а преступления никакого нет, нет ничего, что требовало бы серьезного отношения.

Я открыла платяной шкаф и достала оттуда коробочку с драгоценностями. Вообще, в моих шкафах отнюдь не царит образцовый порядок, и с первого взгляда нельзя сказать, что вот, один чулок не на своем месте.

— Послушайте, Джеки…

— Да?

— Вы были в ванной после того, как вернулись?

— Я собиралась, но так и не дошла до нее…

— Может быть, к вам заходил какой-нибудь мужчина?

— Мужчина? Вы имеете в виду, не приходил ли кто-нибудь ко мне на свидание, и не давала ли я ему ключ, или что-нибудь в этом роде?

— Нет… Я хочу сказать, что он поднял сидение, отправляя малую нужду.

Я выпучила глаза и бросилась к двери: сидение действительно было поднято.

— Черт возьми, — проговорила я, оглядываясь на Боджа. — Очевидно, я этого не делала — мне могло это понадобиться только во время уборки, но перед отъездом я туалет не мыла. Я это точно помню.

— Ладно, разберемся. Но, сказать вам по правде, Джеки, что если вы не найдете никаких следов повреждений, не обнаружите никаких пропаж, нам нечего будет здесь делать. Вы хорошенько запритесь на ночь, а я попрошу Свини пару раз проехать мимо. Если вы, конечно, не настолько напуганы, что боитесь оставаться в одиночестве.

— Он справил нужду, — проговорила я, в равной мере потрясенная и оскорбленная. — Справил нужду, повалялся на кровати и был таков. Зачем, черт побери?

— Может быть, позвонить Роберте Музетте?

— Нет, — отрезала я. — Мне звонил Том Уол. По его совету я и обратилась в полицию. Он скоро приедет, чтобы поддержать меня. Я очень сожалею, что побеспокоила вас.

— Не стоит об этом, Джеки. Кто-то был в вашем доме, зачем — неизвестно. Вы хорошо знаете Тома?

— Он делал мне полки, красил стену, вообще помогал обновить дом. Мы с ним друзья, наверное…

— Если он будет здесь, вам ничего не грозит. Тома не так-то легко убрать с дороги. — Он сложил руки на животе. — А я пока посмотрю, что делается во дворе.

— Спасибо, Бодж, — сказала я. Мне очень нужно было если не полное объяснение, то хотя бы поддержка. — В вашей практике встречалось что-нибудь подобное?

— Нет.

— И вам это не кажется странным?

Он пожал плечами:

— Возможно, потом вы сами что-то вспомните или найдете этому какое-то объяснение.

— А если нет? Тогда это будет странным?

— Тогда посмотрим, что делать. Но непохоже, чтобы вам угрожала опасность. Оставьте внизу свет, пусть будет видно, что в доме кто-то есть.

— Хорошо, — сказала я. Я была измотана и знала, что не засну.

Однако я все же заснула, но только благодаря Тому. Он был весел, участлив и великодушен. Они обменялись рукопожатиями с Боджем и поговорили о чем-то, что не имело ни малейшего отношения к моему «происшествию». Том расспрашивал Боджа о какой-то общей комнате в доме, а потом рассказал мне, что Бодж начал благоустраивать детскую комнату, когда его старший сын еще учился в школе, и надеется закончить до того, как вырастут его внуки. Когда я увидела, что Бодж на короткой ноге с Томом, я немного успокоилась. А потом я рассказала Тому, какой странный тип побывал у меня в доме.