— Добрый день! — поприветствовал семейство Кугель.. — Признаться, мне настоятельно необходимы еда и ночлег… За соответствующее вознаграждение, разумеется.

— Безмерно счастлив услужить тебе! — живо откликнулся селянин. — Мой дом, скажу не хвастая, самый комфортабельный в Сампфетиске, а сам я считаюсь лучшим знатоком анекдотов среди жителей деревни. Желаешь сперва проинспектировать мою недвижимость?

— Незачем, я тебе доверяю. Мне бы только полежать часок в своей комнате, а после принять Горячую ванну.

Домовладелец, стряхнув побелку с рук, провел гостя в помещение и указал на кучу сухого тростника в углу:

— Вот твое ложе, отдыхай сколь душе угодно. Что до купания, делать этого не рекомендую, ибо окрестные лужи изобилуют трелкоидами и черве-проволочниками.

— В таком случае, придется воздержаться, — согласился Кугель. — Однако же я не ел с самого утра и желал бы отобедать как можно скорее.

— Моя половина отправилась на болото поискать кое-чего из еды. Что толку говорить об обеде, коли мы не знаем, что ей удастся раздобыть!

В положенное время женщина вернулась с тяжелым мешком и полной корзиной, разожгла огонь и принялась варить, жарить и парить, в то время как супруг ее Эрвиг усердно развлекал гостя, распевая деревенские баллады под аккомпанемент местной двухструнной гитары. Наконец хозяйка позвала мужчин и детей в дом и подала на стол горшок с кашей-размазней, пару блюд с рублеными лишайниками и обжаренными глюковицами да горку толстых ломтей черного хлеба. Когда с ужином было покончено, отец семейства выставил жену и детей за дверь.

— Наши разговоры не для ваших ушей, — многозначительно пояснил он. — Этот господин очень важный путешественник.

Добыв откуда-то глиняный кувшин и пару стопок, Эрвиг выставил одну перед гостем, другую перед собой, плеснул в них аррака и приступил к беседе.

— Откуда идешь ты и куда держишь путь?

Кугель приложился к стопке, и пламя охватило его пищевод и желудок.

— Я выходец из той благословенной земли, что зовется Элмери, туда же и возвращаюсь.

— Элмери? Никогда не слышал о такой.

— О, это очень далеко, на крайнем юге.

Эрвиг задумчиво поскреб затылок.

— Меня по справедливости считают проницательным человеком, и все же я не в силах уразуметь… Как вышло, что ты пустился в столь долгий и рискованный путь, чтобы в результате вернуться туда, откуда пришел?

— В том следует винить моих врагов, чьи козни причинили мне неизмеримый вред, и я намерен по возвращении поквитаться с ними.

— Ничто не успокаивает душу так, как праведная месть, — согласился Эрвиг. — Может статься, однако, что твои планы нарушит Равнина Стоячих Камней по причине кишащих там мерзавров и азмодеев, да и пелгрейн, хочу добавить, не дремлет в небесах. Уж коль осилишь тот участок дороги и дойдешьдо земли Омбалик, то считай, что и впрямь родился в рубашке.

Кугель вытащил остро наточенный нож, позаимствованный на скотобойне в Тру у не, и выразительно поиграл массивным лезвием.

— Меня не зря называют Кугелем Разумным! И хотя я имею опыт по части подобных тварей, но предпочитаю держаться от них как можно дальше. Сколь обширна та равнина и как д<±юг будет мой путь?

— Через две мили к югу местность, возвышаясь, становится плоской, дорога же начинает вилять меж валунами и делает это на протяжении пятнадцати миль. Хороший ходок осилит такое расстояние за четыре-нять часов… если, конечно, его не задержит или вообще не остановит вмешательство упомянутой живности. Ну а гам какой-то час пути до города, именуемого Квирнифом.

— Как говорится, золотник предуведомлений дороже воза запоздалых сожалений…

— Отлично сказано! — восхитился Эрвиг и взбодрил себя очередной порцией аррака.

— И потому хотелось бы узнать твое личное мнение о названном городе… Какой прием ожидает путника в Квирнифе? Не отличаются ли его жители излишне эксцентричным поведением?

— Ну, в какой-то мере! Во-первых, в отличие от нас, они ничуть не заботятся о прическах и не выбеливают волос, во-вторых, нетверды в религиозных убеждениях. Вознося молитвы Пресвятому Виулию, горожане практикуют возложение десницы на живот вместо подобающей случаю левой ягодицы, что в нашей деревне почитается абсолютно неприемлемым. Что ты об этом думаешь?

— Ритуал следует исполнять точно так, как это делается у вас, а все прочие традиции никуда не годятся.

В порыве чувств Эрвиг наполнил Кугелеву стопку до самых краев.

— Воистину замечательное подтверждение наших взглядов, тем более из уст столь многоопытного путешественника, как…

Тут отворилась дверь, и в хижину заглянула Эрвигова половина:

— Ночь темна, ветер дует с севера, черный зверь рычит на краю болот!

— Укройтесь в тени деревьев и помните, что Пресвятой Виулий защищает свою паству. Нельзя и помыслить, женщина, чтобы ты и твои пащенки потревожили покой нашего гостя!

Бедняжка неохотно закрыла дверь и тихо удалилась в ночь. Эрвиг поудобней устроился на стуле и хватил очередную стопку аррака.

— Как я уже сказал, жители Квирнифа не без чудачеств. Но тамошний правитель, герцог Орбаль, кому угодно даст сто очков вперед, ибо вконец помешался на всяческих чудесах и вундеркиндах! Он встречает с распростертыми объятиями любого бродячего фантасмагориста, каждого мага-шарлатана с парой заклятий в пустой башке… и тут же закатывает в их честь пир на весь мир!

— Да уж, и впрямь диковинное хобби, — поддержал беседу Кугель.

Тут женщина снова отворила дверь, и Эрвиг недовольно проворчал:

— Ну что у тебя на этот раз?

— Зверь уже в деревне, и, судя но всему, он тоже принадлежит к пастве Пресвятого Виулия!

Эрвиг затеял было препирательство, но лицо женщины неприятно ожесточилось.

— Твоему гостю придется пожертвовать своим покоем чуть раньше, только и всего! Так или иначе, но всем нам придется спать на одной постели.

Она широко распахнула дверь и велела выводку немедленно войти в дом. Сообразив, что дискуссии ям пришел конец, Эрвиг поспешно растянулся на куче тростника, и Кугель, поколебавшись, последовал его примеру.

Наутро, подкрепившись травяным чаем и черной лепешкой, выпеченной в золе, он собрался в путь. Эрвиг пожелал проводить гостя до самой дороги.

— Ты произвел на меня в высшей степени благоприятное впечатление! Послушай же, как пройти через Равнину Стоячих Камней. Лишь завидишь эту опасную местность, поскорее отыщи юлыш размером в собственный кулак и начерти на нем триграмму. Ежели на тебя нападут, подними талисман повыше и кричи погромче: «Прочь, прочь! Я несу священный атрибут!» Когда дойдешь до первого валуна, оставь голыш в-куче камней у его подножия, там же выбери второй, начерти тот же знак и ступай ко второму валуну… И так далее, до самого конца равнины, не забывая притом остерегаться глаз пелгрейна: эти бессовестные создания полностью лишены религиозных чувств. Ну что ж, счастливого пути! И, когда снова будешь в наших краях, вспомни о моем гостеприимном крове.

— Боюсь, нам вряд ли придется еще раз свидеться, — заметил Кугель. — Однако полагаю, что некий Юкоуну, более известный под именем Смеющийся Маг, рано или поздно пойдет той же дорогой… Я всенепременнейше порекомендую ему твое гостеприимство.

— Да будет так, как ты пожелаешь!

Вскоре Кугель достиг плоской серой равнины, примечательной лишь торчащими там и сям гигантскими серыми валунами никак не менее 12 футов высотой каждый. Оглядевшись, он обнаружил поблизости крупный булыжник и, торжественно возложив правую руку на левую ягодицу, отвесил перед священным объектом почтительный поклон.

— Препоручаю сей прекрасный камень твоим неусыпным заботам, о Пресвятой Виулий! И да послужит он надежной защитой странствующему по негостеприимной равнине!

Внимательно изучив ландшафт, Кугель не заметил ровно ничего достойного внимания, если не считать стоячих валунов, отбрасывающих под красным утренним солнцем длинные черные тени. Он с облегчением продолжил путь, но не успел прошагать и сотни ярдов, как ощутил за спиной некое присутствие. Резко обернувшись, Кугель узрел следующего за ним буквально по пятам восьмикрылого азмодея и, воздев к небу охранный талисман, громко возопил: