ДЕНЬ 106. Мечтам о мире, в котором нет птерты, конец. Воздушная разведка Первой Армии засекла шары. Они приближаются с юга к Адрианскому побережью. Поступило также достаточно странное сообщение с передовой: двое рядовых утверждают, что видели птерту бледно-розового цвета. Шар якобы подлетел к позиции шагов на сорок, затем взмыл в небо и двинулся на запад. Непонятно… Что бы это могло значить?

ДЕНЬ 109. Как выяснилось, я ошибался относительно птерты, полагая, что жителям Хамтефа она не страшна (я не раз замечал, что они не обращают на шары в небе ни малейшего внимания).

Принц Леддравор, который, как известно, предпочитает не рассуждать, а действовать, приказал провести эксперимент. На открытой местности в качестве приманки оставили две группы — пленных хамтефцев и наших раненых, у которых было мало шансов на выздоровление. Вскоре появилась птерта. Колкорронцы, несмотря на ослабленное состояние, сопротивлялись смерти целых два часа, а злополучные хамтефцы умерли почти мгновенно.

Чем объясняется эта странность?

Кое-кто утверждает, что хамтефцы слабы от природы, следовательно, более уязвимы для различных болезней. Но я полагаю, что истина гораздо глубже; кстати, вот какую идею выдвинули наши медицинские советники. Они считают, что имеются две разновидности птерты. Пурпурная, наша старая знакомая, ядовита, а розовая, обитающая в Хамтефе, относительно безобидна.

За столетия войны с птертой, говорят советники, уничтожены миллионы шаров, и все население Колкоррона благополучно наглоталось пыли, что отчасти увеличило наш иммунитет к яду. У хамтефцев же иммунитета нет и в помине, чем и объясняется их быстрая гибель.

Далакотт оторвался от чтения и взглянул на часовую трубку. Жук внутри трубки приблизился к восьмому делению. Что ж, время сводить последние счеты с жизнью.

Генерал пробежал глазами последнюю страницу дневника. Эту запись он сделал много дней назад, после чего отказался от, казалось бы, въевшейся в сознание привычки — записывать дела и мысли каждого дня.

ДЕНЬ 114 Война окончена. Мы победили. Нам помогла птертовая чума.

Ей понадобилось всего-навсего шесть дней, чтобы прикончить миллионы людей. Настоящий геноцид!

Теперь мы — полноправные хозяева целого континента бракки и зеленых и пурпурных кристаллов.

Мне довелось пролетать над городами, поселками, деревушками, фермами, где не осталось ничего живого Хамтефская архитектура впечатляет, но восхищаться ею приходится издалека Зловоние от разлагающихся трупов поднимается на изрядную высоту..

В ночном небе над Хамтефом нет Верхнего Мира, и потому оно менее яркое, чем над Колкорроном. Зато через весь небосвод протянулась огромная светящаяся спираль, в которой искрятся бесчисленные белые, голубые и желтые алмазы звезд. Толлер Маракайн, стоявший на берегу Оранжевой реки, видел отражение этой спирали в темной воде. Зрелище впечатляло, однако Толлеру было не до красот природы. Он ломал голову над вопросом, зачем, собственно, понадобился генералу Далакотту?

Пару дней назад командир батальона приказал ему явиться в штаб. Там Толлера ожидали несколько офицеров, в том числе генерал-адъюнкт Ворикт, который сообщил, что генерал Далакотт хочет лично вручить лейтенанту Маракайну медаль за доблесть. В ходе разговора офицеры, явно воспринимавшие желание генерала как пустую прихоть, исподволь старались выспросить у Толлера, чем он заслужил такую честь, но ничего не добились, поскольку он и сам этого не понимал.

— Лейтенант Маракайн, генерал ждет, — проговорил, подойдя к Толлеру, какой-то юный капитан.

Толлер козырнул и двинулся следом за капитаном к генеральской палатке. Вскоре он уже стоял, вытянувшись в струнку, перед худощавым, суровым на вид мужчиной, который выглядел удивительно молодо для человека с пятьюдесятью годами воинской службы за спиной. Возраст выдавали только глаза.

— Садись, сынок, — сказал генерал. — Потолкуем, как говорится, по душам.

— Благодарю вас, сэр. — Теряясь в догадках, Толлер занял указанный стул.

— Я пролистал твое личное дело. Ты в армии недавно. Скажи, что заставило тебя, бывшего ученого, взяться за оружие?

— Меня зачислил в армию принц Леддравор.

— Вы с принцем друзья?

— Вряд ли я достоин подобной чести, сэр. — Толлер позволил себе усмешку.

— Ясно. — Далакотт улыбнулся в ответ. — Итак, менее чем за год ты дослужился до лейтенанта…

— Вы же знаете, на передовой выбиться в офицеры достаточно просто. Если все старшие по званию погибли…

— Ясно, — повторил Далакотт. — Как тебе понравится вот это? — Генерал вручил Толлеру три медали за доблесть, которые представляли собой круглые кусочки бракки, инкрустированные белым и красным стеклом, и откинулся на спинку стула, изучая реакцию лейтенанта.

— Благодарю вас, сэр. — Толлер пощупал диски и убрал их в карман.

— Не стоит, сынок. Скажи, армейская жизнь не обманула твоих ожиданий?

— Стать военным я мечтал с детства, но…

— Но не ожидал, что настоящая война настолько уродлива, верно?

Толлер посмотрел генералу в глаза.

— Сэр, я не понимаю, зачем вы меня вызвали.

— Пожалуй, для того, чтобы подарить тебе вот это. — Далакотт разжал правую руку и положил на ладонь Толлеру диковинный предмет.

Предмет оказался неожиданно тяжелым. Толлера поразил блеск полированной поверхности — так блестит на рассвете море, когда дробятся в волнах лучи солнца.

— Что это? — спросил Толлер.

Далакотт покачал головой.

— Не знаю. Много лет назад я нашел его на берегу Бес-Ундара, и никто до сих пор так и не смог объяснить, что это такое.

Внезапно большой палец Толлера сам собой принялся описывать круги по гладкой поверхности предмета.

— А почему вы мне его дарите, сэр?

— Потому что он в свое время свел меня с твоей матерью.

В палатке воцарилось молчание. Толлер пытался осознать услышанное, а генерал сидел и смотрел на сына.

— Не знаю, что и сказать, — признался наконец Толлер. — Все случилось настолько неожиданно… и поздно.

— Ты еще не знаешь, насколько поздно. — Далакотт поднес к губам бокал с вином. — У меня были достаточно веские причины, чтобы хранить тайну. Но теперь… Ты не обнимешь меня… как обнимают отца?

Толлер обнял Далакотта — и тут уловил исходивший от него пряный аромат. Что-то заставило его посмотреть на генеральский бокал. На глаза внезапно навернулись слезы.

Далакотт невозмутимо продолжил разговор.

— Что ты намерен делать дальше? Колкоррон в союзе с птертой одержал славную победу. Сражаться больше не с кем.

— Честно говоря, не знаю.

— Неужели ты ни о чем не мечтаешь?

— Я хотел бы повести корабль на Верхний Мир, — сказал Толлер. — Но, по-моему, это пустая греза.

— Почему же? У тебя влиятельная семья.

— Мой брат — главный советник принца Леддравора по небесным кораблям, но принц ненавидит его почти так же сильно, как меня.

— Ты действительно хочешь пилотировать небесный корабль? Подняться в небеса на тысячи миль? Доверить свою жизнь шару, веревкам и кусочкам дерева?

— А почему бы нет? — удивился Толлер.

— Поистине новый век выдвигает новых людей, — тихо сказал Далакотт самому себе. — Что ж, тебе пора. Я имею кое-какое влияние на Леддравора, а командующий Воздушными Силами — мой хороший приятель. Если у тебя есть способности, ты станешь пилотом небесного корабля.

— Я снова не знаю, что сказать, отец…

— Не надо ничего говорить, сынок. Поверь, я любил твою мать и… — Далакотт вдруг замолчал и огляделся по сторонам, словно заподозрил, что в палатку проник посторонний.