Назвать стариком мужчину, стоящего неподалеку, не решилась бы, наверное, даже самая глупая блондинка в их школе. Он не выглядел чересчур накачанным, тем не менее, в развороте его плеч и наклоне головы чувствовалась такая сила, с которой Жене никогда не приходилось сталкиваться. Она собралась, было, с ним заговорить, но мир вокруг неожиданно поблек, лица коснулся легкий ветерок, принеся неизвестно откуда аромат хвои.

Хвои? Так пах освежитель воздуха в салоне мини-вэна — длинного автомобиля с кожаными сиденьями и болтливым водителем. Так пахла дорога к морю…

Перед Женькиными глазами подрагивал серый потолок, обтянутый ворсистой тканью. Она снова находилась в движущейся машине. Но как? Ведь на них напали: Тима схватили, а ей прострелили ногу! Страшное воспоминание заставило Женю окончательно прийти в себя.

— … Назвался целителем, так лечи! — услышала она жесткий голос Тимофея.

— Не могу! Мне Шепот не разрешал с открытыми ранами работать. Только если с царапинами, — захныкал Федор. Он находился совсем рядом с Женей.

— Так чего же ты всем заливал, что раны руками затягиваешь?

— Я же говорю, только маленькие. А у нее вся нога раскурочена!

От этих слов Женя дернулась и попыталась сесть. Тело от ступней до макушки пронзила дикая боль, заставив вновь откинуться на разложенное сиденье мини-вэна. Перед глазами заплясали оранжевые пятна.

— Сейчас, сейчас… Потерпи… — Женя почувствовала холодную ладошку Федора у себя на лбу, и боль постепенно ослабла. Она собралась тугим комком на уровне бедра. Ощущение было таким, словно бедро ударили баскетбольным мячом, — неприятно, но терпимо.

— Ты и правда целитель… — прошептала она, переводя дух.

— Нет, я только учусь, — печально ответил Федор, невольно процитировав «Золушку». — У тебя пуля в бедре. Вторая навылет прошла. Даже кость не задела, а эта сидит. Я не знаю, как ее достать.

Свободной рукой Федор поднес к губам своей пациентки горлышко пластиковой бутылки, и Женя начала торопливо глотать солоноватую воду. Над дышавшей все это время жаром пустыней наконец-то пошел дождь.

Утолив жажду, Женя вернула себе способность соображать. Пуля в бедре? Значит, она станет инвалидом. Будет всю жизнь ходить на костылях, и о крышах придется забыть. Может, Мамаша Мурр возьмет ее к себе на кухню поваренком? Нет. Об этом лучше пока не думать…

— Куда мы едем?

— На юг. К крыланам. Как ты себя чувствуешь? — В словах Тима Женя впервые с момента знакомства не уловила насмешки. Только заботу напополам с тревогой.

— Ничего. Жить можно.

— Мы уже к Ростову подъезжаем. Ночью будем у людей ветра. Они помогут.

— Лучше бы в больницу ее везли! — услышала Женя знакомый голос водителя.

Она осторожно приподнялась на локтях и увидела, что Тим снова сидит за спиной Павла Ивановича. Рука сына Лунной кошки небрежно лежала на спинке водительского кресла, но Женька чувствовала: в любой момент пальцы могут выпустить призрачные когти «кошачьей лапы». Багровая шея Павла Ивановича лучше любых слов говорила, что в Абхазию он везет подростков не по своей воле.

— Что случилось на обочине, после того как… Как они в меня… — Этот вопрос стоил Жене огромных усилий. И дело было даже не в жутком воспоминании о встрече ее ноги с двумя пулями — она знала: там произошло еще что-то. Что-то, о чем ей совсем не хотелось думать.

В салоне мини-вэна повисла мрачная тишина. Казалось, каждый из присутствующих, включая грустного бульдога на соседнем с Женькой сиденье, ждал, когда кто-нибудь другой объяснит, почему им удалось сбежать.

— Что-что! Окочурились они все — вот что! — наконец нарушил молчание водитель. — Попадали на землю и давай хрипеть, ёшки-макарошки. А у самих лица серые, в морщинах, точно за секунду состарились.

— Тим, что это значит?

— Ты думаешь, я знаю? Эти… люди и впрямь, будто разом стали стариками. Я такого никогда не видел.

— А потом?

— Потом я принес тебя сюда, вытащил из-под машины Павла Ивановича, где он прятался, и уговорил его везти нас в Абхазию.

— Уговорил! Как же! — сердито забубнил водитель, и Женьке стало ясно, что «уговорил» не самое подходящее слово.

— Мы далеко уехали?

— Далеко. Ты часа три в отключке была. Наверное, от болевого шока. До Абхазии километров пятьсот осталось.

— Тим, а ты не думал, как они нас нашли?

— А чего искать-то? Дорога к крыланам одна.

— Как тогда они узнали, что мы едем к людям ветра?

— Ну, как? — Тим задумался, уставившись на мелькавшие за окнами дома. Мини-вэн объезжал Ростов. — Это не может быть Марта, — наконец тихо произнес он.

— Кроме нее, никто не знал. Ты звонил только ей. Достаточно было передать твои слова СКК, и на дороге появилась засада.

— Нет! Зачем это Марте?

— Она ведь на самом деле может думать, что через несколько лет я захочу захватить власть. Шепот же говорил. Помнишь?

Тим потер серый от грязи подбородок, почесал пальцем бровь и сосредоточенно посмотрел на Женю.

— Кроме Марты, о том, где мы находимся, мог знать еще Шепот. Почти у всех наших в телефонах маячки. Чтобы на помощь прийти, если что. Он же целитель.

— Значит, Марта или Шепот…

Сложно сказать, чье предательство было обиднее.

— Нет! Родион Петрович этого не делал! — Женя почувствовала, как одновременно со словами Федора у нее внутри вспыхнула боль. На мгновение ей представилось, как несколько тупомордых бультерьеров вгрызаются в ее ногу. — Он не мог! Слышите, вы? Не мог! Он меня любит!

Боль стала невыносимой. Не в силах терпеть Женя упала на спинку кресла и закрыла глаза.

— Федь! Перестань! — испуганно завопил Тим. — Ей же плохо! Смотри! Никто твоего Шепота не обвиняет. Мы просто не знаем, на кого думать.

Постепенно рука маленького целителя заставила бультерьеров оставить Женьку в покое. Медленно приходя в себя, она видела, как Тим достал из телефона СИМ-карту и швырнул ее в окно. Потом, подумав немного, отправил следом мобильник.

Красный кружок на карте мигнул последний раз и исчез. Мужчина, наблюдавший за монитором компьютера, в задумчивости забарабанил пальцами по испещренной надписями столешнице. На темно-коричневом дереве были выцарапаны формулы химических реакций, наборы загадочных символов и носатые рожицы. Человек нажал кнопку вызова на серебристой панели, вмонтированной в поверхность стола.

— Какие новости?

— Сид умер. Только что, — ответил суховатый мужской голос. Помолчал немного, потом, прокашлявшись, продолжил: — Пятеро под капельницами. У них обезвоживание организма. Но врачи говорят, что через неделю вернут мужиков в строй. У Хвоста физиономия исцарапана, а так держится. Ему одним шрамом больше, одним меньше — всё по барабану…

— А ты?

— К бою готов. Когда?

— Они пропали. — Мужчина снова взглянул на монитор. Карта окрестностей Ростова оставалась пустой. — Думаю, уничтожили телефон.

— Какая разница, Кирилл? Мы же знаем, куда они направляются! Дай мне вертолет, и через три часа девчонка будет у тебя.

— Нет, Кудай. Не сейчас. Вся эта история смахивает на чью-то грязную интригу.

— Но они же уйдут!

Кирилл встал из-за стола, оттолкнув в сторону потертое кожаное кресло, и отошел к окну. Аппаратура позволяла говорить ему из любой точки кабинета. Погруженный в мрачную задумчивость, он взял с полки пыльного серванта короткий арбалет и прицелился в пенопластовую мишень, закрепленную на стене. Сухой щелчок спускового крючка, шипение стрелы, и оранжевое оперение задрожало в пяти миллиметрах от центра круга.

— Черт! Промазал! — выругался хозяин кабинета.

— Что? — встрепенулся невидимый собеседник.

— Ты сам сказал, мы знаем, куда они едут. Подождем пока.

Целители время от времени рождались в каждой из фратрий. Их способности давали о себе знать очень рано. Если в руках трехлетнего ребенка внезапно оживала мертвая птица или у покалеченной собаки чудесным образом исчезали все раны, близкие малыша понимали: появился новый целитель.