Зал производил невероятное впечатление. Его пышному убранству позавидовал бы любой королевский дворец. Разноцветные гирлянды, воздушные шары и много-много цветов. Люстра в центре освещала пиршество, с умилением наблюдая с высоты за тем, что происходит внизу. За хрустальным роялем сидел молодой паренек и наигрывал медленную мелодию. Ему вторил оркестр, расположенный на достаточно маленьком пространстве. Музыканты даже изредка задевали друг друга, однако, это не мешало им восхитительно играть. Каждый услышавший их, забывая обо всем на свете, застывал на месте, с упоением ловя нотки, несущие радость. Ничего не существовало в мире прекраснее музыки, аккуратно и четко выстраиваемой прочной и хорошо согласованной командой. Дирижер находился здесь, казалось, только потому, что так положено. Он лишь довершал картину, мерно взмахивая палочкой и выражением лица рисуя нужную интонацию. Его брови то сходились вместе, накаляя звук, то осторожно расплывались по лбу, обозначая нежность и сентиментальность. Инструменты вступали поочередно, в соответствии с настроением мелодии. В самый напряженный, наполненный страсти момент вступал саксофон, призывая покориться зовущей любви, в минуту безмолвного плача — скрипка, оплакивающая безнадежную тоску. Рояль звучал всегда, безостановочно, вне зависимости от направления музыки. Его дивные ноты, обволакивающие слушателя подобно загадочному туману, расползались по залу, словно дымка, желающая утянуть в свои сети зазевавшуюся жертву.

Помещение было переполнено народом. Бесплотные тени обрели на одну ночь былое величие, получив вновь тело, которым некогда свободно обладали. Правда, присутствовали тут и бестелесные духи, гордо и плавно проносящиеся мимо, обходя встречных, будто могли с ними соприкоснуться. Женщины, все до единой, поражали красотой и пышностью нарядов, громоздкостью и шиком украшений, изысканностью макияжа и блеском идеально уложенных причесок. Мужчины, в строгих смокингах с бабочками, держались галантно, без конца учтиво кланялись дамам, курили сигары и беседовали о последних светских новостях. Девушки с интересом оглядывали молодых людей и обсуждали, кому из них лучше отдать предпочтение. Вторые же смущенно мялись по углам, не решаясь подойти к понравившейся красавице и пригласить ее на танец. Они были столь юны, что щетинка, еще не успевшая властно расположиться на присущей ей территории лица, вызывала милую улыбку и олицетворяла детскую непосредственность. Трон, расшитый бархатом, скучающе поджидал хозяина на почетном месте возле оркестра. Все уже знали, кто почтит сегодня их своим присутствием, и с благоговейным трепетом посматривали на кресло, гадая, чем порадует важная персона. Тяжелые красные портьеры никто и не подумал задергивать, пусть все, оказавшиеся в эту ночь поблизости, знают, что балы вовсе не канули в лету, не превратились в пережиток прошлого, а с огромным успехом и таким же размахом проводятся и ныне. На подъездной дорожке к дому не стояло дорогих карет с кучерами и лошадьми, в прихожей не поджидал прихода очередного гостя дворецкий, не принимал с важным видом верхнюю одежду и дамские накидки лакей в белых перчатках — этих основных атрибутов грандиозного праздника не было нынче. Приглашенные просто появлялись здесь, из ниоткуда. Некоторые проникали в дом сквозь стены или влетали в раскрытые окна, но в зал все входили одинаково гордо, величественно и с большой помпезностью, присущей очень важным людям. По секрету сообщу, многие из них не хотели приходить сюда сегодня, но один знаменитый титулованный человек, которому нельзя было отказать, чрезвычайно настаивал, и, честно говоря, вряд ли нашлись бы мужчина или женщина, способные не явиться туда, куда Он повелевал прибыть.

Марк уже поджидал в зале прихода супруги. Окружающая обстановка производила на него невероятное впечатление. За всю жизнь он перечитал довольно много книг, посвященных священному действу под названием «королевский бал», но увидеть такое воочию даже мечтать не смел. И вот судьба преподнесла ему шанс. И не просто понаблюдать за всем со стороны, но быть чуть ли не самым главным на празднике. Когда он вошел сюда, почти каждый мужчина поспешил засвидетельствовать ему свое почтение, пожать руку и представиться. Марк из обилия информации запомнил лишь пару имен и родов деятельности, дежурно улыбаясь и постоянно твердя фразу: «Очень приятно!». Женщины же, перешептываясь, украдкой поглядывали на важного гостя и выказывали ему свою благосклонность кто как: одни соблазнительно поводили плечиками, другие, послав воздушный поцелуй, смущенно закрывали рот рукой, третьи, вообще, не сводили с него глаз ни на секунду, четвертые махали ладонью и пытались пригласить потанцевать. Те, что постарше, без конца, через официантов, посылали бокалы вина и наперебой подмигивали, демонстрируя пышные формы и шикарные драгоценности, надеясь купить внимание красавца. Марку все это доставляло неудобство, и он не мог дождаться появления Анны.

Вскоре в комнату вошла Франческа. Она тоже обрела плоть и выглядела весьма эффектно в бирюзовом платье с приспущенными бретельками. В руках у нее был веер, которым она беспрестанно обмахивалась, а в волосах перо неизвестной Марку птицы. Увидев его, девица довольно расплылась в улыбке и прошествовала через зал к нему. Остальные девушки проводили ее ненавистным и завистливым взглядом, не в силах пережить подобной наглости.

— Ну, как настроение? Уже со всеми перезнакомился? — осведомилась Ческа.

— По правде говоря, мне тут весьма неуютно, — ответствовал он. — Все наперебой торопятся побеседовать со мной, словно я чем-то очень примечателен.

— Разумеется. Не всякому улыбается счастье быть спасенным Герцогом и приглашенным к нему на бал.

— Герцогом? — переспросил Марк.

— Да. Это он позаботился о вашей безвременно увядающей любви.

— А зачем ему это?

Ческа не ответила. Она глянула на вход в помещение и проговорила:

— Кажется, твоя жена уже спускается по лестнице.

Марк в ожидании уставился на двери.

Анна, и вправду, была в паре шагов от залы. Сделав глубокий вздох и отбросив все сомнения, она шагнула к новой жизни. Марк изменился в лице, увидев ее. Анна выглядела просто ослепительно в длинном, струящемся ярко-красном платье, с высокой прической и бриллиантовым колье. Черные перчатки до середины предплечья дополняли туалет, производя неизгладимое впечатление на всякого, любовавшегося этой женщиной в тот вечер. Мужчины изумленно ахнули, мгновенно испытав сожаление оттого, что она принадлежит не им. Женщины не могли оторвать глаз от красоты гостьи, отлично понимая, что не в состоянии соревноваться с ней. Марк, естественно, забыл всех и вся, сосредоточив взор на возлюбленной и коря себя за то, что так долго не ценил находящейся рядом супруги. Даже если бы они не поговорили вчера и не смогли помириться раньше, он бы сделал это сейчас. Призраки оказались правы, на балу суждено было состояться примирению двух безмерно любящих сердец.

Зазвучала красивая медленная мелодия. Эта песня играла в день их свадьбы, оба об этом вспомнили. Разговоры мигом стихли. Присутствующие расступились, призывая влюбленных соединиться в чарующем танце. Марк протянул Анне руку. Она подошла к нему, и они закружились по залу, демонстрируя гостям огромную любовь, к которой они столь долго шли.

Ческа с чувством выполненного долга встала у окна рядом с одним из мужчин и сложила руки на поясе, чрезвычайно довольная собой.

— Молодец, Франческа! Ты поработала на славу, — произнес сосед. — Так приятно видеть их снова вдвоем, счастливых и влюбленных... Спасибо, что оказала мне эту услугу.

Ческа поджала губки, продолжая смотреть на танцующую пару.

— Да не за что, господин Герцог, — ответила она. — Люди просто не могут быть Вам должны. Вы придете стребовать долг, несмотря ни на что. Даже если должник уже умер.

— Ладно тебе, Франческа. У тебя такая загробная жизнь, которой любой живой позавидовать может. Так что уж на меня ты жаловаться не можешь.

— Конечно, не могу, сир. — Она повернула голову и посмотрела на собеседника. — Это чревато.