Движение на плече заставило его поднять голову, посмотреть и успокаивающе сказать:

– Я знаю, Пип… не волнуйся. – Минидраг смотрел на него узкими беспокойными глазами. – Я просто нервничаю, вот и все. – Но тревогу его любимца вызвало не состояние хозяина. Источник тревоги находился впереди.

Группа местных – судя по одежде, старателей – болтала перед входом в заведение с кричащим фасадом во все еще ярком свете дня. Закончив разговор, мужчина и две женщины пошли по улице. Они помахали руками, и оставшиеся двое мужчин вошли в здание.

Флинкс хорошо рассмотрел одного из них, похуже – другого. Ближайший к нему шахтер невысокого роста, кожа у него более смуглая, чем у Флинкса, но не черная. Зато волосы черные и прямыми гладкими прядями падают на плечи. Скулы выпирают, как яблоки в кармане ребенка, а нос острый и кривой, как плавник атмосферного флаера. Второй мужчина почти такой же смуглый, но другого этнического происхождения.

Эти подробности интересны, но незначительны по сравнению с тем, что заставило Флинкса и его минидрага напрячься. У каждого мужчины на плече утолщение, у одного на левом, у другого на правом. Даже на расстоянии невозможно не узнать свернувшихся с розово-красной сверкающей кожей животных.

Минидраги!

Прирученные, вероятно, такие же домашние, как Пип. Его любимец – единственный миниатюрный дракон, какого приходилось видеть Флинксу. Он знал, откуда происходит его мини-дракон, но не подозревал, что их приручение распространено. Конечно, они все равно встречаются редко: он прошел через весь город и не видел ни одного ручного летающего змея. До сих пор. Он пошел быстрее и оказался перед входом в здание. По крайней мере хоть что-то узнает о своем любимце. Эти два человека, живущие на родине минидрагов, конечно, знают о них больше Флинкса. Видя их вместе, он заподозрил, что у людей, способных приручить минидрага, должно быть нечто общее. Мнение одновременно наивное и разумное. Если он прав, они его встретят по-дружески.

Несмотря на нетерпение, у входа он задержался: эти двое вошли в симиспин. Флинкс слышал об этих очень популярных, но с трудом терпимых заведениях. Обычно их устанавливали в местах самых низкопробных развлечений. В этих установках прочитываются мысли человека, усиливаются и в трехмерном изображении возвращаются в мозг посетителя. Реальность изображения подтверждается самыми разнообразными ощущениями: зрением, обонянием, осязанием – всем. И все это за умеренную плату.

Естественно, в кабинках симиспина можно рассчитывать на анонимность. Вторжение в такую кабинку, где посетитель переживает какое-то интимное видение, одно из наиболее осуждаемых в Федерации преступлений. Потому что в них скромный посетитель может избавиться от своих самых ужасных фантазий, какими бы дьявольскими они ни были, никому не повредив. Поскольку владельцев не интересовали фантазии посетителей и они их не ограничивали, сими когда-то считались непристойными и были запрещены.

Развернулось сражение законников, результатом которого явилась победа производителей сими. В этом споре апеллировали к свободе мысли, одному из главных принципов Федерации, и именно это в конечном счете позволило отменить запрет. Это, а также торжественное свидетельство медицинской церковной группы. Группа заявила, что хоть иногда сими используются предосудительно, одновременно они имеют определенную терапевтическую ценность.

То, перед чем стоял Флинкс, являлось одновременно и более респектабельным, и более тревожащим. В сущности симиспин – это значительно увеличенная кабинка сими, окруженная различными вспомогательными заведениями: рестораном, баром, иногда туристическим агентством. Заранее запрограммированные, механизмы симиспина производят массовую трехмерную иллюзию. Она предоставляет постоянно меняющееся окружение, настраиваясь на мысли посетителей. Главное заключается в том, что посетитель никогда не знает, где окажется в следующую минуту. Симиспины различаются подробностями программы и интенсивностью иллюзии. Известны случаи, когда неосторожные посетители испытывали приступы безумия, не в силах справиться с постоянно меняющимся окружением, но таких случаев оказалось слишком мало, чтобы закрывать заведения. Соответствующие предупреждения у входа останавливали неосторожных и неуверенных в себе.

Заплатив за вход и войдя, Флинкс обнаружил, что принимаются и другие меры предосторожности. Он оказался в длинном коридоре, темном и украшенном светящимися фресками с изображением сцен с различных планет. Это не просто проход. Он почувствовал покалывание в сознании.

За декоративными росписями располагается дорогое чувствительное оборудование, которое закон считает необходимым. Если оно обнаружит, что мозг Флинкса или любого другого посетителя не в состоянии справиться с постоянно меняющимся окружением, прозвучит тревога и тут же появится человек или робот. И с сожалением заявит, что этому посетителю лучше поискать развлечений в другом месте.

Интересно, что хотя в симиспине подают еду и напитки, которые сами по себе могут вмешиваться в работу сознания, закон не устанавливает возрастных ограничений. Требуется только устойчивая связь с реальностью. Дети, как известно, уязвимы в этом отношении, и поэтому обычно вход им запрещен. Но некоторых детей машины пропускают, в то же время преграждая вход взрослым. Это могло привести и приводило к замешательству слишком самоуверенных родителей, когда им вход не разрешали, а их потомка пропускали.

Флинкс подумал, сколько политиков не получили бы разрешения войти в симиспин. Он не удивился, когда механизмы пропустили и Аба. Его «хвостик»-чужак вообще не имеет представления о реальности и потому допускается к гораздо более слабой форме безумия.

Перед Флинксом оказалась пульсирующая рубиновая дверь, она обещала скрытые удовольствия. Чувственный механический голос негромко произнес:

– Вы заплатили и получили разрешение отведать нашу палитру тысячи миров. Ваше животное, – это относится к Абу, – тоже может войти, но должно находиться под постоянным присмотром. С вас будет причитаться… – голос начал произносить числа; чем больше находишься в симиспине, тем меньше средняя плата за единицу времени. – По пути познакомьтесь с предлагаемыми освежающими напитками, – закончил голос. Флинкс кивнул. Как он и подозревал, это бар.

Пульсирующая дверь плавно ушла в пол. Флинкс мысленно напрягся и вошел. И сразу же испытал разочарование. Помещение симиспина оказалось огромным, высотой в три этажа. Но в данный момент оно не казалось обычным местом для сборищ. Вместо скамей, кабинок и стойки он увидел пологий берег, усеянный камнями. Вечер. Солнце, гораздо более яркое и горячее, чем на Моте или Аляспине, окрасило кучевые облака в цвет вина. Небо походило на океан, чьи пурпурно-зеленые волны плескались о желтый песок. Несколько странных растений лениво раскачивались на жарком ветерке, почти в такт гудению из неизвестного источника.

Поблизости, сплетясь, лежали мужчина и женщина. Грязная одежда старателей удивительно не соответствовала идиллической сцене, но никто не обращал на это внимание. Особенно эти двое, которые потягивали из ближайшего камня какую-то жидкость через длинные пластиковые трубки.

– Где мы? – спросил Флинкс; любопытство победило в нем нежелание вторгаться в частную жизнь этой пары.

Но мужчина не возражал. Оторвавшись от трубки, он посмотрел на Флинкса и сонно пробормотал:

– На Квофуме, я думаю. На Квофуме.

Об этой планете Флинкс как-то слышал. Предположительно она находится далеко от границ Федерации, где-то на внешнем краю Рукава. Лишь несколько людей и транксов побывали на ней. Что-то не в порядке с пространством в той районе, что-то заставляет Квофум появляться на зарегистрированных координатах только время от времени.

Легендарный Квофум, где небо ясно, как совесть девственницы, и где окрашенные в винный цвет моря имеют вкус от узо до сладкого ликера. Океаны Квофума различны, хотя обычно в их воде 9 процентов алкоголя. И в этих океанах, как говорит легенда, плавают всегда довольные и счастливые рыбы. Сойдя с деревянной площадки, Флинкс обнаружил, что его ноги мягко увязают в теплом песке. И вот он на самом берегу моря, которое уходит за горизонт. Флинкс склонился к воде. Закат превзошел себя. Пурпурный комфорт распространился по ногам и вытянутым рукам. Пип беспокойно шевельнулся на плече Флинкса, заставив его вернуться к реальности. Такой совершенной иллюзии Флинксу не приходилось встречать.